Вот так и началась жизнь Татьяны в далёкой степной станице. Скучала она по быстрой реке, по лесу, по горам. Вспоминала сестёр, брата, отца и мать. Иногда плакала от тоски по родным местам, но возвращаться не собиралась. Семья Николая, его мать и бабушка, были к ней добры. Колька тоже не обижал. Сожалеть было не о чём. Даже свадьбу сыграли с красивой фатой, веночком и кучерями надо лбом.
Глава 32
После обеда Мишка проводил гостей на рынок, чтобы не заблудились, а сам пошёл на работу. Работал он конюхом на конюшне красноармейского штаба. При необходимости запрягал линейку и возил начальство по станицам. После разгрома банд в районе было тихо. Поэтому, Мишка занимался лошадьми и охранял их по ночам. Кони у него блестели, вычищенные и накормленные. Частенько привозили ему овёс. Он насыпал его в торбы и следил, чтобы ни одно зёрнышко не упало на землю. Был Мишка казачьего сословия, но сильно свою принадлежность не выставлял на показ. Носил красноармейскую форму и был в курсе всех грядущих перемен.
Вот и теперь собирался при первой возможности съездить к отцу и предупредить, чтобы раздал сыновьям и невесткам, оставшимся вдовами, землю и коров. Слишком часто его пассажиры стали говорить о борьбе с кулаками и о колхозах. Михаил не мог понять, что это такое, но было ясно, что хорошего от тех колхозов ждать не приходится.
И ещё одна новость волновала Михаила, и он хотел посоветоваться отцом. Скоро для начальства выделят автомобиль. Тогда его услуги конюха могут и не понадобиться. Михаил с ужасом думал о том, как наступит время, когда всех лошадей уничтожат, а будут ездить на вонючих машинах. Думать-то думал, а представить такого не мог.
Глава 31 здесь
Все главы здесь
***
Колька привёл Таньку к своему дому. Выглядел он почти так же, как и родительская хатёнка в Ахметке. Но Таня сразу заметила различия. Труба над крышей была одна, и крыши были покрыты камышом, а не соломой. Остановились у покосившегося плетня.
- Таня, пошли в хату. Мамка с бабушкой куда-то вышли. Подождём в хате, - позвал Николай.
Девушка смутилась и покачала отрицательно головой.
- Подождём, когда вернутся. Что мы будем там делать сами?
Из зарослей кукурузы донёсся старческий голос:
- Уже бегу. Бегу. Кто тут до нас пожаловал? Заходьтэ у двир. Колькааа, внучончик. Васька, бежи сюды. Сынок твий объявывся, - закричала старуха и принялась обнимать внука. Ласки досталось и Татьяне.
- Дай жешь я на тэбэ подывлюся! Красавица. А коса яка!
- Бабунь, это Таня, моя жена.
- Та ты шо?! Яка ж красыва.
Из тех же зарослей появилась ещё не старая женщина, в юбке и кофте в цветочек. Она издалека протянула руки к сыну. Колька схватил Таню за руку и побежали они навстречу матери.
Колька стал на колени перед родительницей и попросил:
- Мама, благословите нас.
Танька, глядя, на Кольку тоже стала на колени и скромно потупилась.
- Благословляю, родненькие мои! – мать перекрестила молодых. - Живите в мире и согласии.
Танька очень боялась этой встречи. Представляла она её себе совсем по-другому. Вот входят они во двор, выбегает мать Николая с хворостиной и начинает их бить и выталкивать за калитку. И так красочно она себе это представляла, что начинала дрожать от страха.
Встреча прошла нормально. Без драки и оскорблений. Мать и бабушка очень обрадовались возвращению Николая, да не одного, а с молодой женой.
В хате было прохладно и сумрачно.
- Счас ставни открою, станет светлее, - сказала Василина и вышла на улицу.
Пока открыла ставни, успела рассказать соседям о том, что приехал сынок. Позвала всех в гости.
Бабушка достала из печи борщ и жаренную на сковородке рыбу.
- Васька сегодня будто знала, что будут гости. Борща наварила чугуняру, рыбки нажарила. Сидайте до стола.
Вернулась мать и с довольной улыбкой сообщила, что вечером у них будут гости.
- Я позвала сусидыв (соседей). Посидим вечерком, выпьем за встречу. Расскажешь, сынок, где был, что делал.
- Расскажу. Был я в станице, вокруг которой горы. Мама, Вы представить себе не можете, какие там горы. А река такая бурная, что бывает, быков сносит. Силища страшенная. А через неё кладка на тросах для людей. Идёшь, а кладка качается. А под нею Лаба ревёт.
- Да наша Кубань весною тоже ревёт, - вставила словечко бабушка. – Сидайте до стола. Берить ложки, йишьте. Васька, кавунчика прынэсы.
Таня всё время вздрагивала, услышав имя Васька, и оглядывалась по сторонам в поисках мужчины. Но так звали мать Николая – Василина, Васька.
Пообедали. Василина нарезала арбуз и дыню. Таня арбуз ела с удовольствием, а от дыни ей внезапно стало плохо. Закружилась голова, и девушка чуть не потеряла сознание.
- Таня, шо такэ? – спросила бабушка и вдруг всплеснула руками. – А ты не понесла?
Татьяна покраснела и кивнула. Что она могла сказать? Отказываться было бессмысленно. Срок хоть и был ещё маленький, но она уже выдала себя с головой.
-Таня, доча, не переживай, - тут же вмешалась Василина. – И свадьбу сыграем и в обиду не дадим. Смотри, сынок, не обижай дивчину, а то получишь от меня по первое число.
Вот так и началась жизнь Татьяны в далёкой степной станице. Скучала она по быстрой реке, по лесу, по горам. Вспоминала сестёр, брата, отца и мать. Иногда плакала от тоски по родным местам, но возвращаться не собиралась. Семья Николая, его мать и бабушка, были к ней добры. Колька тоже не обижал. Сожалеть было не о чём. Даже свадьбу сыграли с красивой фатой, веночком и кучерями надо лбом.
Храм не работал, регистрировались в сельском совете. Даже сфотографировались на память.
Колька пристроился на крупорушку. Денег не приносил, но крупу получал за работу. Василина выносила крупу на базар. Станица была большая и базар хороший. Ничуть не хуже лабинского. Продавала крупу и покупала необходимые вещи. Или выменивала. Приодела в первую очередь невестку. Приближалась зима, у Таньки не было тёплых вещей. Свекровь купила ей тёплые ботинки и валенки с калошами. Ботинки для праздников, а валенки для дома.
Хозяйство у Василины было большое. Свинья с поросятами, хряк, который постоянно был в деле. Гоняли его то к одному, то к другому хозяину. Дома почти не жил. За использование для воспроизводства платили поросятами. От каждой свиноматки по одному поросёнку.
Танька сначала удивлялась, а потом привыкла. В её станице свиней выгоняли на гору, и они сами там находили себе пару. Здесь же было всё по-другому.
Василина была женщиной предприимчивой. В поросятах знала толк. Поэтому каждый год покупала на рынке поросёнка из другого места. Близкородственные связи портили потомство. Свиньи мельчали и плохо росли. Поэтому производителя меняла каждые три года.
Топили здесь не дровами, а кизяком. Немного дров для растопки, а сверху высушенные летом кирпичи из коровьего помёта. Вот эти кирпичи и назывались кизяк. Он горел долго и грел хорошо, только запах от него стоял неприятный. Но зато не нужно было каждый день бегать в лес за хворостом. В Ахметовской кизяком не топили. Может, кто-то и топил, но Танька таких не знала.
Готовили кизяк летом. Раскладывали коровий помёт из сарая вместе с недоеденным сеном на ровной площадке. Смачивали водой и перемешивали вилами. Формовали кирпичи в специальном ящике без дна и раскладывали сушиться в тени на ветерке. После просушки, складывали кизяки под навесом в пирамиды, где он продолжал сохнуть. За лето высыхал, убирали в сухое место, зимой топили печи.
Татьяне всё было интересно. Повседневная жизнь была совсем другой, хоть и такой же трудной. А ещё молодой женщине нравилось, что в хате у Василины всегда было чисто и светло от вышитых полотенец, от чистой постели на кровати, от чисто выбеленных стен и вышитых наволочек.
Половики на полу также создавали неповторимый уют.
Хата состояла из двух больших комнат, разделённых печью. Свекровь с бабушкой жили в первой комнате, молодым отдали залу.
Первое время Тане не верилось, что можно жить и спать в чистоте. Она норовила не ходить по коврикам. Перешагивала через них. И ещё одно обстоятельство ошеломляло её. Никто с общей миски не ел. У каждого была тарелка. Бабушка любила есть из глиняной миски, Василина из деревянной. А молодым подарили на свадьбу фаянсовые тарелки, в которые свекровь сразу и начала накладывать еду.
Правда, ложки оставались деревянными, но сделаны были аккуратно и рот не приходилось разевать на всю ширину, чтобы поесть.
Правда, было одно неудобство, которое раздражало Татьяну. Приходилось после еды много мыть посуды. Но, есть из отдельной посуды, ей нравилось. Никто свою ложку в твоей тарелке купать не будет.
В апреле, когда зацвели сады, Татьяна родила мальчика. Назвали Ваней, в честь погибшего дедушки. Так появился на свет Иван Николаевич Артюхов. Шёл 1927 год. Николай радовался и любил жену с новыми силами. Конечно, с ребёнком было кому нянчиться. Счастливый папаша подходил иногда к колыбели и смотрел на сына.
Мальчик был похож на Татьяну, ну, и на него тоже. Черноглазый, черноволосый, с красивым прямым носом и прижатыми к голове ушками. Татьяна иногда рассматривала пальчики сына и говорила:
- Коля, ты только посмотри, у Ванюшки ноготки, как у тебя, такие же большие и широкие.
- Работящим будет и богатым. Пальцы какие толстые и крепкие, - говорила бабушка и целовала правнука в пухлую щёчку. – Руки будут загребущие. К себе всё будет грести, а не от себя.
Продолжение здесь