Почему липецкий энтомолог мечтает попасть к людоедам

Нарваться на медведя, хотя охотился за бабочкой. Ситуация из разряда обычных для учёного-энтомолога из Липецкой области Юрия Бахаева. В одиночку, по болотам и ма́рям, он забирается в нехоженые места и непролазную глушь, находит редкие экземпляры, совершает открытия. Почему Паганель из Преображеновки, как он сам себя называет, мечтает попасть к людоедам, а в рюкзак, экономя на запасах воды, обязательно кладёт аммиак, уксус и дудку болельщика, «ЛИЦА» поговорили с Юрием накануне очередной экспедиции.
Один на один

— Юрий, вы бесстрашный человек! Одному пускаться в такие странствия?

— Я независимый исследователь. Один из первых фрилансеров в России. Раньше бывали у меня походы и с компаньонами, но они то идут недостаточно быстро, то ногу кто-то натёр, то другие неувязки. Нет, лучше соло! В одиночестве и окружающий мир воспринимаешь ярче и тоньше. Приходят удивительно ясные мысли, возникает редкое состояние души.
Конечно, ходить одному опасней: ногу сломал — и приплыл. У меня и спутникового телефона нет, это вес, тариф. Отдаю себя в руки судьбы: удел древнего охотника. Когда-то наше мужское племя легко принимало его. Ну и подстраховываюсь. Вокруг палатки вкапываю в землю одноразовые стаканчики с уксусом. Этот резкий запах медведи чувствуют издали и обходят стороной.

— Вряд ли это стопроцентная гарантия от встречи с хозяином тайги.

— Да, встречи были. Поэтому беру с собой дудку болельщика, прыскалку с аммиаком. Попался на пути зверь — отщёлкиваешь моментально крышку и пускаешь струю. Помогает. Однажды иду по дороге, слышу громкие шлепки за спиной. Медведь! Я обрадовался: фотоаппарат не в рюкзаке, как обычно, а на груди — успею сделать фото. Но мысль промелькнула: может, это последний снимок в моей жизни? Щёлкнуть я успел только дважды — когда медведь уже остановился в метрах тридцати от меня. Вижу, будто опешил: ты что, меня не боишься? Я выхватил из кармана ветровки прыскалку с аммиаком, а из рюкзачка нож — кухонный «тесак». Никогда не брал ножей на экскурсии, но там, в районе посёлка Угольное, такое количество медвежьих следов... Надо отдать должное косолапому: сделал вид, будто пора по делам, развернулся и вяло попрыгал прочь. А мог бы и задрать: молодой, килограммов 150. Такие заваливают человека на раз-два.

Ещё был случай. На севере Приморья пошёл на экскурсию, слышу звуки «ту-ту-ту». Оказалось, гималайский медведь! Когда волнуется, у него горловой мешок вибрирует с таким звуком. На дереве сидел, лакомился черёмухой Маака. А тут я. Вдруг — шмяк! Прямо передо мной свалился, как мешок с цементом. Лапы поднял, расставил в стороны, чтоб больше казаться и страшнее, и — прыжками в мою сторону. Я мысленно с жизнью попрощался. Гималайские медведи, хоть не такие хищные, как бурые, но опаснее, очень нервные. Легко могут лапой и шею сразу перебить. А он буквально в воздухе развернулся и умчался.

В Хабаровском крае вечером шёл лесной дорогой, остановился одежду опрыскать спреем от клещей — их там несметное количество. И вдруг из кустов медведь пулей вылетел и давай улепётывать! Скорее всего, за мной по пятам следовал, а ядрёный «аромат» его спугнул. Медведи очень любопытны, могут ходить за человеком, наблюдать, не обязательно, чтобы съесть. Так же, как тигр — тот может целый день тебя изучать. Понимает, что живое существо, но не еда, и не набрасывается, держит себя в лапах.
Четыре года назад в Приморье меня укусил каменистый щитомордник — опасная змейка. Думал, ногу потеряю: почернела, внутри как желе. А у меня на следующий день самолёт. На жаропонижающих и обезболивающих еле добрался домой. Ещё полгода хромал. Но что интересно, до укуса змеи нога болела, а теперь нет.
Боялся даже мух

— А как получилось, что из всего многообразия насекомых вы выбрали именно бабочек? Из-за красоты?

— Не только. Так вышло, что коллекционером я стал года в четыре. В селе Балахна Задонского района, где я вырос, природа красивая, но глушь, детской компании не было. Да ещё и у меня обнаружилась инсектофобия — боязнь насекомых. Испугался огромной мухи в младенчестве — мама рассказывала. Она пыталась исправить ситуацию, приносила то солдатиков, то бронзовку, говорила: «Смотри, какие красивые!» Постепенно я жуков бояться перестал. А вот пауков не люблю до сих пор. Интерес к бабочкам проявился, когда к нам приехали гости из Казахстана. Родственник-немец бабочек коллекционировал. Я помогал — бегал с сачком. У себя в Преображеновке я никому бабочек ловить не позволяю, дружу и с муравьями, и с гадюками. А ещё тогда, в детстве, узнал, что бабочки рождаются из гусениц. Нашёл несколько на крапиве и стал откармливать. И из них вывелись роскошные особи — павлиний глаз. Возможно, если бы получился серый невзрачный конопряд или большая моль, я бы эту затею бросил. А тут — такое везение. Потом на укропе обнаружил большую полосатую гусеницу и выкормил из неё махаона. Из рогатой гусеницы вышел бражник. Так я увлёкся выращиванием бабочек.

На своём участке развожу одуванчик. Его листьями можно кормить много видов гусениц. В апреле им мало еды, а это хороший нектаронос. Поначалу этому очень удивлялись местные жители: сорняк — сажать и выращивать? Для гусениц? Пришлось объяснять им, что я не сумасшедший, а учёный, выращиваю редких медведиц. Это бабочки такие. Медведица Менетрие, или Легендарная бабочка. Не преувеличиваю, почитайте о ней в Википедии. Я вырастил её из яйца, полученного от отловленной в Хабаровском крае самки. Не знаю, поверили ли мне до конца. А вообще создаю технологию привлечения бабочек на усадьбы, чтобы на них были не только растущие, но и порхающие цветы. Вместо клумбы у меня крапивный остров. На крапиве разводятся красивейшие бабочки: павлиний глаз, адмирал, углокрыльница, пестрокрыльница и крапивница.

— А экспедиции? Как они появились в вашей жизни?

— Я в жизни занимался многим — работал в Воронежском биосферном заповеднике, на авиационном заводе, имел бизнес. Но всегда был связан с бабочками.
Первая экспедиция случилась на Алтай и казалась мне авантюрой, хотя условия были очень комфортными. Гостиница, кафе — не то что мои походы сейчас. До 50 лет я был бэкпекером. А одиннадцать лет назад решил: хватит, пожил достаточно, пора рисковать. И рванул в Якутию. Там бабочки совершенно не изучены.
Вообще, я лёгкий на подъём. Однажды из Сочи переехал во Владивосток. Экзотическая природа очень манила, бабочки там яркие, огромные — почти как в тропиках. Занялся энтомологическим туризмом, в основном для японцев. Президент Лепидоптерологического общества Японии — главный по бабочкам — Майуми Такахаши, что удивительно, ответил мне, когда я просто нашёл его адрес в Интернете и написал. Более того — сам приехал. Я получил известность в этой стране, побывал там, сотрудничаю с учёными, готовлю публикации. Совместно с ними описал новый для России вид бабочек с Сахалина — боярышницу Асахи. Это сенсация.

— Как вы поняли: это открытие?

— Это японцы выяснили. Я собрал гусениц, вырастил куколок — это важнейшая работа, и отправил им.

— Сколько видов бабочек в природе, подсчитано?

— 150 – 210 тысяч в мире. Цифра разнится. Я склоняюсь к первой. Наших и якутских всех знаю «в лицо». Хотел бы съездить к людоедам в Западное Папуа, хотя бы однажды побывать в тропиках. Увидеть последний затерянный мир в горах Фоджи — испытать себя.

— Где в России самые «клёвые» места на бабочек?

— Самые интересные, где можно открыть подвид, а то и вид, — в высокогорьях Якутии, Чукотки. Туда давно не ступала нога энтомолога. В советские времена в такие места учёных забрасывали на вертолёте, сейчас максимум выделят УАЗик, но куда он проедет? Я передвигаюсь пешком. Бывает, иду неделю. Бог знает, куда могу забраться. Вес рюкзака минимизирован вплоть до того, что ручку у зубной щётки отрезаю. Но всё равно набирается килограммов 35. В горах по долине реки иногда дорога, будто мостовая — однажды прошёл в день 45 километров. А где валуны, окатыши под ногой прокручиваются, между камнями провалы, и пять километров в день — уже результат. Разбиваю лагерь, ставлю палатку и на «охоту» хожу с маленьким рюкзаком. Помимо фотоаппарата беру с собой садок, сачок. Веду краткий дневник, остальное — в памяти. Записи публикую в Живом журнале.

— За 20 лет научной работы какие факты о бабочках вас поразили?

— Есть ядовитые бабочки — пестрянки. Содержат цианиды. В Юго-Восточной Азии водится бабочка-вампир: пьёт кровь. Ещё меня удивляет, как бабочки в высокогорьях живут в таких условиях, где, по сути, нет растительности, редкие цветочки, зимой минус 50. Куколка может зимовать год-два. Если лето холодное, не выводится, уходит на вторую-третью зиму. Потеплело до плюс 10 — они уже взлетают. Каждая минута у них на счету: попить нектар, отложить яйца. Удивительно, что бабочки могут перемещаться на сотни километров. Например, репейница долетает к нам из Турции. Для неё я посадил на участке гвоздику — нектаронос. Здесь у них временная база, потом — на Москву. Да и вообще, бабочки — существа, сложно устроенные. Четыре формы жизни в одной: яйцо, гусеница, куколка и бабочка. Имеют очень хорошее зрение. Вкусовые рецепторы — на ногах. Обладают памятью, привыкают к кормушкам, приучаются к рукам человека.

— В каких неожиданных местах приходилось ловить бабочек?

— На свалках Якутска, где живёт тенедий. Там кормовое растение для его гусениц. Однажды с другом забрались на кладбище. Искали медведицу Чекановского — был такой энтомолог в начале прошлого века. Немного чокнутый, как и все мы. В честь него и назвали эту бабочку. А медведица — от имени семейства, имеющего мохнатых, как мишки, гусениц. Летать она не любит. Сидит в траве. Её надо вспугивать. Приятель целыми днями лазил по кустам и болотам и вспугивал медведицу Чекановского. Безрезультатно... И вот как-то меня осенило: а не поискать ли нам этот вид на местном кладбище? Я обожаю кладбища как энтомолог. Там такое разно¬образие бабочек! Ведь на могилах сажают цветы и кустарники, что привлекают их и кормят. В Магаданской области на кладбище поймал очень редкий вид чернушки — Магдалену. Большую редкость, за годы экспедиций мной ни разу не найденную. Я бегал по кладбищу через ограды и чуть не порвал о чей-то крест сачок. Под свирепым взглядом какой-то бабки, в котором явственно читалось всё, что она думает о человеке, скачущем по могилам, лов пришлось прекратить. А один мой знакомый вообще подвинулся на теме кладбищенских насекомых. Лазил с сачком и лупой по кладбищам целых восемь лет! Даже ночью, ведь многие виды насекомых днём прячутся, и в округе пошёл слух о кладбищенском привидении, рождённом колышущейся в свете луны белой кисеёй его сачка. Он обнаружил много интересных насекомых и стал кандидатом наук. И вот направились мы с приятелем, мечтая о медведице, на ближнее таёжное кладбище. Скрипели ограды. Шуршали венки. Мой помощник искал глубоко спрятавшуюся медведицу Чекановского. Вдруг я слышу его пронзительный крик: «Юра, медведица Чекановского!» И треск кустов. Я замер. На кладбище нередко наведывались и другие медведицы. Но это были люди. Представьте: пришли проведать усопших, спокойно стояли у надгробий. Как вдруг услышали, что кто-то поймал медве... Я крикнул: «Стойте! Он поймал медведицу-бабочку!» Но они уходили прочь, испуганно оглядываясь.

— Что ожидаете от этой экспедиции?

— Открыть третий подвид арктического аполлона, эндемика России — в горах Орулган. В прошлый раз не нашёл. Два подвида открыл на склонах Момского хребта и гор Арга-Тас. Это ценная находка для России, ведь фауна в большей части страны довольно бедная, особенно на Крайнем Севере. В этот раз поеду на другие осыпи. Шанс есть!

Марина Кудаева. Журнал "Лица Липецкой области".

Фото Анастасии Пчеловой