Учась в университетах и институтах почти у каждого из нас был такой преподаватель, с которым было очень трудно, почти невозможно найти общий язык. Был такой преподаватель и у меня. Преподавала она патологическую физиологию и была известна в студенческих кругах, как Баба Зоя. За давностью лет я уже и забыл, как её звали "по паспорту"... Но в тот далёкий год, а рассказ о весне 1996-го года, когда я был студентом 3 курса Лечебного факультета Третьего Московского Меда, на кафедре Патологической физиологии преподавательницей у нас была именно она.
Тем более в предыдущей статье я уже пообещал написать про то, как я чуть не остался на повтор на третьем курсе, и о том, какое чудо меня спасло.
Точнее даже, рассказ этот о том, как неспособность нормально выучить материал, юношеский максимализм и нежелание смотреть дальше своего носа запустили цепочку событий, которые чуть не привели к нехорошим последствиям.
И да, я отдаю себе отчёт в том, что мне на голову за такие воспоминания и шишек могут насыпать, и маменькиным сынком окрестить, но, что было, то было. Я всего лишь описываю события. И как обычно делюсь личным опытом. Только и всего.😎
Итак, Баба Зоя.
Баба Зоя была тучной женщиной небольшого роста с короткой стрижкой, мелкими чертами лица и возрастом, мне так казалось, около 50-ти лет. Плюс ко всему она немного картавила на некоторые согласные (типа Ч, Д, Т), произнося их немного по-английски, как бы с языком между зубами. Несмотря на такой добродушный внешний вид преподавателем она была довольно жёстким. Отвечать ей нужно было практически на одном дыхании, не сбиваясь с интонации и темпа речи. Помню, как я мучился с рассказом по теме "Патологические механизмы отёка лёгких". Сейчас пишу, а оторопь берёт, как той весной 1996 года. И эта её коронная фраза:
- Идите и учите! (с шипящими всеми согласными).
А ещё, время от времени, рассказывая нам что-то по теме негромким монотонным голосом, она начинала лупить линейкой по столу и кричать на всю аудиторию:
- Не спаааать!
Хотя, преподаватели и похлеще были - с такими перлами, что хоть стой, хоть падай:
- А я на обходе с бутебрОдом стою, а у меня троллейбусА не ходють! Устроили мне тут Хижину дядюшки Тома Сойера! - это уже на кафедре факультетской хирургии.
А на кафедре анатомии наш преподаватель Николай Николаевич Мосолов оценки нам на латыни ставил:
О - optima - отлично 5, B - bene - хорошо 4, S - satisfactio - удовлетворительно 3... И мой любимый - N - nihil - НИХИЛЬ! -ничто 2.
Но это так, традиционное лирическое отступление, а мы возвращаемся к патологической физиологии.
Наступило лето 1996 года, начиналась сессия, а я никак не мог сдать этот треклятый зачёт. Ну не складывалось у меня... Баба Зоя смотрела на меня уже волком, когда я появлялся в аудитории. Но выучить предмет так, чтобы рассказать его как "Отче наш" я никак не мог, как не старался. Не то, чтобы я был тупой, совсем нет, просто в живом общении я мог, да и до сих пор могу, доложить свой уровень знаний спокойно. Отвечать как робот - ну не моё это. Бился я с Бабой Зоей, бился, и проиграл... Точнее, сам себе уже сказал:
- Ну сколько можно! Да пошла бы эта Баба Зоя! Дождусь дежурного преподавателя и сдам всё ему. Надо будет, если попросит, и денег добавлю сверху для ускорения процесса и за гарантированный результат (тогда это практиковалось сплошь и рядом. 90-е на дворе).
Но к сессии не допускали без полностью сданных зачётов, а поскольку тогда электронных баз не было ещё, все работали по бумагам, главным документом была зачётка. Я в эту зачётку сам себе зачёт по патфизу и поставил. И Бабы Зоину подпись подделал. Но только сделал это ручкой, которую можно вывести. Были тогда такие, да и сейчас наверное есть, с одной стороны типа тоненького фломастера, этим пишешь, с другой стороны просто белый широкий стержень, провёл... и "чернила" пропадают. Вот такой "волшебной" ручкой я сам себе поставил зачёт и сессию всю удачно сдал.
После последнего экзамена липовый зачёт я той же ручкой вывел и тут же поскакал на кафедру Патологической физиологии к дежурному преподу. Дежурный преподаватель, выслушав мою проблему, сказал следующее - Дуй в деканат, возьми справку о том, что ты не отчислен, и я без проблем у тебя всё приму. И денег для коррупционной составляющей мне не надо.
Деканат находился в том же здании, что и кафедра Патологической физиологии, и я вприпрыжку наполненный ожиданием того, что сейчас мои страдания закончатся, рванул в деканат.
Через две минуты я узнаю, что страдания образца "полный пипец" только начались.
Прискакал я запыхавшийся в деканат со словами - дайте мне скорее справку о том, что я всё ещё студент, мне надо на патфизе досдать зачёт. Срочно!
В деканате посмотрели на меня всепроникающим взглядом рентгенолога, полистали свои журналы и выдали - А ты у нас отчислен. Вчерашним числом.
И точка.
То, что внутри меня всё оборвалось, не сказать ничего. Как, говорю, отчислен? Единственный зачёт остался! Всё сдано! Дайте возможность сдать, и дело с концом. Дежурный препод меня ждёт!
- Ничего не знаем, ответили в деканате, - ректор подписал приказ. Если хочешь что-то доказать, записывайся к ректору на приём и там со всем разбирайся.
Делать нечего, зашёл на кафедру Патологической физиологии, дежурному преподу отчитался, что "отчислен", и поехал домой.
Дома доложил маме ситуацию. И выговориться надо было, и совет какой послушать. Мама, имея к тому времени громадный опыт общения с людьми в том числе и очень высокого уровня, сказала - Ну к ректору, значит к ректору. Езжай и записывайся на приём. И я поехал. На следующий же день.
В приёмной у ректора, секретарша полистав журнал, сказала, что ближайший день, когда он меня сможет принять, это (условно) вторник. То есть это было уже начало следующей недели! Время сдать сессию и остаться студентом своей, уже ставшей родной, группы утекало как песок сквозь пальцы. Но других вариантов не было, записался. На обратном пути зашёл в деканат, немного поскандалил, поныл, попросил "понять и простить", но опять получил отказ.
В назначенный день я поехал к ректору. И мама поехала со мной. Хотя я очень просил её не ездить, чтобы мой поход к руководству присутствием родителя, как в школе, меня не дискредитировал в глазах того самого руководства. Но я понят не был, мама поехала со мной. Сейчас даже догадываюсь зачем. И посмотреть ситуацию изнутри. И на меня посмотреть - не вру ли?
А я и не врал. Я просто встрял по полной.
Прибыли к назначенному времени, дождались, когда секретарша нам даст добро и пошли в кабинет. Я мял в руках многострадальную зачётку как единственный последний аргумент.
Если смотрели советские фильмы про институт, где показывают кабинет ректора, то это вот прям один в один - огромные книжные шкафы, большой письменный стол, отделанные деревом стены...
Евгений Иванович Соколов, ректор нашего института, настоящий академик РАМН, долго со мной разбираться не стал. Он даже не выслушал мой минутный рассказ до конца, прервал меня на полуслове и сказал - По учебному вопросу? И не дождавшись хоть какого-то ответа, на моём заявлении сразу же написал - Отказать. Дата. Подпись.
Вышел я от ректора в полном а....е. У меня было ощущение , что об меня вытерли ноги. Это было впервые в моей жизни, когда тебя даже не стали слушать. А я же такой хороший мальчик... был, такой положительный, я так привык, что в сложных ситуациях встают на мою сторону, понимают и прощают, под честное пионерское больше так не делать! Тут вышло с точностью до наоборот - "пошёл вон" только не сказали.
Похожая ситуация была со мной почти шестью годами ранее, на первом курсе Красногорского медучилища осенью 1990 года, когда меня выперли за болтовню с урока физики, я посчитал это несправедливым, пошёл к директору. Директор посмотрел на меня, выслушал мою эмоциональную речь и сказал - Выгнала? Ну и правильно сделала! И выставил за дверь своего кабинета. Тогда тоже было обидно. Но последствия были не такими пугающими. И их, кстати, тоже разгребала мама. Со мной "физичка" даже говорить не желала.
Домой ехали в тишине. Да и дома мама разгонять эту тему не стала. Сказала, чтобы я события пока не торопил. И всё. Жили мы тогда уже отдельно. Я завёз её домой и поехал уже в полной растерянности и с абсолютным непониманием, что делать дальше, к себе.
На следующий день мама позвонила мне с работы домой (напомню, что привычных нам сейчас мобильных тогда не было) и говорит, сиди дома, жди, тебе сегодня позвонит Николай Николаевич.
Николай Николаевич Трапезников - врач-онколог, академик Российской академии медицинских наук, директор онкоцентра на Каширском шоссе в Москве. Мама его знала лично. И в предыдущей статье я писал, как он помог мне поступить в институт, из которого меня выгнали в этой статье )) И да, я уже знал, что Николай Николаевич хороший знакомый нашего ректора - Евгения Ивановича Соколова.
В принципе волнительно, когда тебе домой звонит академик, а ты - просто проштрафившийся студент третьего курса. И вот звонок. На городской. На том конце трубки мужской голос, называет меня по имени и представляется
- Это Николай Николаевич.
- Да, говорю, это я...
- Есть чем записать?
- Есть. Пишу. (я ж подготовился даже)
- Ты записан на приём к Соколову (называет время и дату). Езжай, разбирайся. Зачётку возьми.
- Хорошо, сделаю.
- Ну всё тогда, давай. - и положил трубку.
Я сел, выдохнул. Посмотрел на календарь. Шёл уже конец июля. Сессия давно была закончена. И я давно был отчислен. Темн не менее, ц/у были получены. Надо было выполнять. И к назначенному времени я вновь прибыл на приём к ректору. На этот раз без мамы😉.
Евгений Иванович сидел в своём кабинете за столом. Услышав мою фамилию, академик Российской академии медицинских наук поднялся со своего места, пошёл мне навстречу, протянул руку, крепко её пожал и по-отечески похлопав меня по плечу спросил, что конкретно у меня случилось?
Бабу Зою "вкладывать" я не стал, поскольку виноват был во всём сам, но кратко и по теме обрисовал всю ситуацию - дескать не успел немного к дежурному преподавателю, всего на сутки опоздал. Рассказывать о том, как меня без зачёта к экзаменам допустили, тоже посчитал лишним😉.
Евгений Иванович попросил зачётку, открыл, посмотрел и говорит:
- Заявление написал?
- Нет. Я ж не знаю, что и писать-то. В заявлении.
- Садись пиши.
Он усадил меня в своё кресло, сам дал лист и ручку, и начал диктовать мне текст. А я, стараясь писать ровно, а от нахлынувшего счастья это никак не выходило, выводил по чистому листу корявые буквы. Сидя в кресле ректора...
Написал. Он взял лист, посмотрел на всю эту писанину, бегло прочитал и сверху, где на заявлениях пишут свою резолюцию начальники, своей рукой вывел:
В виде исключения продлить сессию до 15 сентября. Дата. Подпись.
От счастья под его ректорским столом лихо задрыгалась моя студенческая нога, а на лицо выползла нестираемая улыбка, как у Буратино.
Я вышел из-за ректорского стола и сбивающимся голосом поблагодарил Евгения Ивановича. Евгений Иванович же попросил меня больше так не делать, пожелал удачи и в конце добавил - Ну всё, дуй в деканат. И заулыбался.
Как же меняются люди, когда идёшь к ним не с улицы, а по звонку! Месяцем ранее он со мной даже разговаривать не стал, сейчас же принял, как сына родного. Ну почти...
В деканате же, завидев мою персону, ощетинились как ёжики - Опять припёрся! Что тебе ещё от нас надо?
Я вытащил из папки заявление с резолюцией ректора и положил им на стойку. Мне очень хотелось лупануть сверху по бумаге ладонью и громко произнести - А ВОТ ЧТО!!! Но мечты мечтами, жизнь жизнью.
В деканате посмотрели на бумагу, в комнате повисла немая пауза. Смотрели то на меня, то на заявление. В итоге, барышня, что принимала у меня это заявление вполголоса спросила - Как ты это сделал?
Отвечать я не стал. Раньше такого словосочетания в обиходе не было, сейчас есть - Доминируй и унижай! Вот в двух словах те чувства, что испытывал я тогда. Я чувствовал себя нереально крутым. Сложно даже сосредоточится на мыслях, даже сейчас, почти 30 лет спустя, когда всё это вспоминаешь, чтобы грамотно всё описать и ничего не упустить. Но в те моменты своей жизни я был нереально крут и горд собой. Утёр всем нос. Пусть и не сам. Но в деканате же об этом не знали...
Сессию мне продлили. И в самом начале сентября 1996 года, когда у нас начался снова патфиз, я первым делом пошёл сдавать зачёт. Бабу Зою на посту нашего преподавателя сменила тогда совсем молодая Гордеева Мария Арнольдовна. Она мне выдала список вопросов, по которым мне следовало подготовиться и в 10-х числах сентября треклятый зачёт по Патологической физиологии мной был сдан.
Трудно было? Не то слово. Шишек набил? Набил. Жизненный урок выучил? Выучил. И годом позже на Неврологии, которая тоже мне никак не хотела просто даваться, скрипел, кряхтел, но учил и сдавал всё вовремя, хоть и сдал со второго раза.
Вот такая история, мораль которой такова, что всё надо делать вовремя, а не тянуть резину, думая, что всё рассосётся само собой.
А про то, как свой институт я заканчивал, как на госэкзаменах на нас впервые опробывали тесты, как напутали мне во вкладыше к диплому оценки, понаставив туда кучу лишних троек, и что я с этим счастьем потом делал, как я не хотел оставаться в интернатуре в нашем институте, а меня не отпускали, как я из него "вырвался" и кто мне в этом помог, я как нибудь напишу попозже.