Покосившийся забор, заросший двор, что-то вроде стихийной свалки рядом с почерневшим от старости уличным деревянным туалетом. В куче мусора поблёскивали на солнце битые бутылки.
Вера осторожно нажала кнопку звонка рядом с калиткой, подождала немного. Ей не открыли, возможно звонок не работает, потому что в доме явно кто-то есть. До Веры доносилось бормотание телевизора, звон посуды. Тогда женщина постучала сначала тихо, потом громче, никакой реакции. Вера забарабанила в дверь в полную силу и чуть не упала прямо в высокую траву, потому что калитка спокойно отворилась, ворота не были заперты, входи кто хочешь.
Вера оказалась в грязном не ухоженном дворе, ей стало страшно, мало ли, вдруг сейчас собака какая-нибудь из-за дома выскочит, ну или хозяин разозлится, вломилась вот так вот просто в чужие владения. Но никто так и не появился. Тогда Вера немного осмелела, поднялась на крыльцо. Входная дверь тоже была не заперта, но заходить в дом без спроса женщина все же не рискнула. Она громко постучала согнутыми костяшками о косяк, звук получился слабым, но всё же её услышали.
- Входи, не видишь дверь открыта.
Вера подумала, что хозяин дома вероятно ждёт кого-то в гости. Он совсем не ожидает увидеть её, незнакомую женщину, но все же вошла.
Здесь пахло сыростью и ветхостью. Мебель была старой, с порванной обивкой и потрескавшиеся деревянными элементами. Настоящий раритет времен СССР. Повсюду валялись и стояли самые неожиданные вещи. Косматая кукла с разрисованный синей авторучкой лицо, разбухшие книги с пожелтевшими страницами, старый кассетный магнитофон, напольная катка с фикусом. На всех поверхностях, столы, подоконники, табуреты, громоздилась посуда. Некоторые тарелки были чистыми и пустыми, другие грязными и с остатками еды. Из комнаты вышла любопытная кошка, очевидно для того, чтобы посмотреть кто пришёл. Из кухни доносился гул телевизора и звук закипающего чайника. Неожиданно приятным в этом убогом грязном жилище оказался аромат жареной картошки с луком. У Веры даже рот слюной наполнился, давно она не ела такой вкусноты.
- Ну где ты там застрял? — в Сени вышел мужчина, Вера уже собралась была испугаться оказаться с незнакомцем один на один в его пустом доме, то ещё приключение, мало ли что у него на уме. Но увидев лицо этого человека, женщина не сдержала удивлённого вздоха. Те же глаза, что и у Фёдора, те же скулы, линия роста волос надо лбом, мимика, даже родинка на шее.
Хозяин дома был невероятно похож на мужа Веры, были и отличия конечно. Фёдор вёл здоровый образ жизни, у него были чистая кожа, густые волосы, крепкие белые зубы, до болезни он выглядел спортивным и подтянутым красавцем. Этот же мужчина явно много курил и злоупотреблял выпивкой. Красные воспалённые глаза, глубоко залегшие морщины, неаккуратная щетина. Образ весьма гармонично дополнял наряд. Вытянутые на коленях треники и свободная несвежая майка.
- Ты вообще кто такая? — уточнил хозяин дома. В его голосе не было претензии или угрозы, скорее просто интерес, - Из опеки что ли?
- Я вот даже не знаю как и начать разговор, — призналась Вера, - Может сначала посмотрите на фотографию моего мужа.
Мужчина пожал плечами и подошёл ближе, вблизи он ещё больше походил на Фёдора. Вера всё не могла оторвать от него взгляд.
- Ну посмотрел, — проговорил хозяин, - И что? Симпатичный парень, молодой, но я его не знаю, впервые вижу.
- А вы не заметили ничего?
- Так, говори уже прямо, надоели эти твои экивоки. Я человек простой, мне все в лоб нужно сообщать, намеков не понимаю.
- История долгая, сложно.
- Понятно, — кивнул мужчина, - Ну на кухню тогда проходи. Картошку будешь?
Этот человек вот так вот просто приглашал её, совершенно незнакомую женщину к столу и вообще вёл себя с ней так, будто бы она ему соседка или старая приятельница. Манера общения мужчины помогла Вере преодолеть неловкость. Странно, но хозяин дома вызывал симпатию, несмотря на неопрятный внешний вид и следы злоупотребления крепкими напитками.
Вера устроилась на свободном от вещей табурете и начала рассказывать. Сначала женщина смущалась и сбивалась, но мужчина слушал её внимательно, не перебивал, не посмеивался, даже вопросов не задавал. Он ловил каждое слово гостьи, его лицо оставалось вроде бы спокойным, но Вера то видела, она замечала, что её рассказ производит на этого человека большое впечатление.
Вера рассказала сначала о болезни мужа, потом о подслушанном разговоре санитарок, а затем посвятила слушателя в подробности судьбы Фёдора. Пояснила, что её мужа мать оставила в родильном доме, а затем мальчик попал в детский дом, где его и воспитали.
- И вот теперь я увидела вас и знаете, даже анализ ДНК здесь не нужен, вы с моим супругом просто одно лицо.
- Покажи его фотографии ещё раз, — попросил мужчина.
Когда он рассматривал снимки на телефоне Веры, его руки слегка дрожали, но лицо по-прежнему оставалось непроницаемым.
- Не уж-то это он? Не уж-то твой Фёдор, это мой брат?
- А у вас был брат? — Вера отчаянно надеялась на то, что не ошиблась, что это действительно родственник Фёдора, который сможет спасти его от смертельно опасной болезни.
- Меня Александр зовут, — произнёс вдруг мужчина, - Мы вроде как не представились, а тебя как звать?
- Вера.
- Вера, хорошее имя такое, редкое сейчас.
- Так был ли у вас брат?
- Был, — кивнул головой Александр, - Теперь я тебе историю расскажу, а выводы, выводы уже потом вместе сделаем, не случайно тебя ко мне занесло, ох не случайно.
Саня был единственным мужчиной в семье. На тот момент, когда разворачивались судьбоносные события, мальчишке едва исполнилось восемь. И все же, он уже был единственным мужчиной в семье, о чём ему непрестанно напоминали многочисленные сёстры. Девчонки эксплуатировали брата и убираться его заставляли и воду он с колонки вёдрами носил и даже готовить научился лет в пять-шесть. Отца в семье не было, вообще-то отцов у живущих под одной крышей детей было много, но никто не рвался воспитывать и содержать своё потомство. Мать и сама наверное не помнила от кого рожала, много у неё кавалеров имелась, что и говорить, любила Лариса Петровна погулять с молодости, это-то её и сгубило. А итоге жила семья в этом самом доме где Александр обитал и сейчас спали вповалку на чём придётся. Скрипучие, узкие старые кровати, печка, матрасы на полу, а то и просто брошенные в угол шубы и пальто, это уж как повезет. Мать получала пособие от государства, вот и жили, вернее выживали, иногда помогали многочисленные Ларисы ухажёры. Кто картошки детям принесёт, кто мяса, кто молока. В целом дети жили впроголодь. В школу ходили в обносках, мерзли, сладости не видели даже по праздникам. В то время многим жилось тяжело, но люди старались для того, чтобы обеспечить детей. Вот только не Лариса, та особо не волновалась по поводу сложной экономической обстановки в стране, голода и нищеты. Порхала по жизни как яркая беспечная бабочка, детей своих воспринимала скорее как помощников по хозяйству или соседей, редко обнимала, не лечила если кто заболевал. И уж конечно не защищала младших от нападок старших.
- Сами разбирайтесь, — обычно говорила Лариса, если кто-то из детей жаловался на обидчиков.
Тяжело Саньке жилось в такой обстановке. Вечно напившаяся и не в меру весёлая мать, постоянные толпы её гостей в доме, гнёт старших сестёр. Девчонки как оказалось, намеревались шагать по пути матери, ну а как иначе, они ведь с ранних лет видели перед глазами пример такой жизни, чего еще ожидать от девочек, выросших в такой семье? Сначала старшая сестра привела в дом своего мужа, любителя выпить, раза в два старше себя. У них родился ребенок, пошли пособия, гулянки продолжались с новым размахом. Потом также поступила и вторая сестра. Жизнь Санька становилась всё более невыносимой. Столько людей и в тесном домике. Орущие младенцы, голод, побои от матери и старших сестер за невыполненную работу.
- Я ведь сбежать уже хотел, — признался Александр, - Мне всего восемь было. но я очень хорошо это помню. Думал построю себе в лесу шалаш, буду там жить в тиши и спокойствии, питаться ягодами и грибами, главное подальше от всех них. Останавливали только малыши, маленькие племянницы сестрёнки, Санька знал, без него просто пропадут, особенно самая младшая сестра, больная Леночка, которая как никто другой нуждалась в заботе и уходе. А потом вдруг выяснилось, что мать ждёт очередного малыша. Дети обычно узнавали о грядущем пополнении по животу Лариски, когда тот уже нельзя было скрыть, да женщина и не пыталась этого делать. Она вообще к своим беременностям относилось легко. Но в этот раз новый ребёнок заранее огорчал мать.
- Вот куда нам ещё один рот, — сокрушалась Лариска, сидя на кухне с сигаретой, - И так места не хватает, ещё и новый нахлебник нарисовался.
- Да, — сочувственно качали головами старшие дочери, - Ладно бы хоть пособия хорошие на этих спиногрызов платили, было бы из-за чего страдания принимать, а то ведь копейки да и только.
- Не буду я младенца из роддома забирать, отказную напишу, да и дело с концом.
Маленький Санька тогда даже подавился коркой хлеба. Как это так, отказаться от ребёнка? Выбросить что ли? Мальчик много раз видел малышей, и племянницей и младших сестрёнок. Он ухаживал за ними и прекрасно понимал насколько новорождённые, беззащитные и хрупкие. Его ужасала сама мысль о том, что такого вот кроху просто где-то оставят, одного что-ли?
- Мамка, давай забери ребенка, лучше я его нянчить буду.
Просьба Саньки вызвала приступ хриплого смеха за столом.
- Ничего ты ещё не понимаешь щегол, — Лёнька, муж старшей сестры, отвесил Саньке лёгкий подзатыльник.
Санька ушёл во двор, он почему-то был уверен, что на этот раз мать родит ему братика, а мальчишка, росший в окружении сестер, так мечтал об этом. Он бы учил брата всяким мужским вещам, рыбачить, строгать ножиком фигурки из деревяшек, лазать по деревьям. Они бы понимали друг друга как никто, были бы не разлей вода. Санька бы тогда не чувствовал этого щемящего в груди одиночества в набитом людьми доме. Санька смутно понимал в свои юные годы, что так как живут они, жить нельзя. Это неправильно, но у него не было сил хоть как-то повлиять на ситуацию. Мальчику казалось, что если у него будет брат, вместе они справятся со всем.
- Мам, не оставляй ребенка в роддоме, — конючил Санька чуть ли не каждый день.
Лариска реагировала по-разному. Если была в хорошем настроение смеялась и отшучивалась, если в плохом, могла и подзатыльник дать за навязчивость. А Санька, он не знал как донести до матери, что он чувствует. Брат, он так много значил для него.
- До сих пор не понимаю, как я тогда догадался, что мать ждёт именно мальчика, — произнёс Александр глядя куда-то вдаль, - Вот чувствовал и всё. А может просто так сильно мечтал об этом? Мать увезли на скорой ночью, роды начались в разгар бурного застолья.
Сначала Лариска даже не поняла, что происходит. И уже потом когда схватки стали такими, что невозможно не заметить, скумекала что к чему. Кто-то из гостей вызвал скорую, ждали её долго, мать корчилась в углу. Взрослые причитали, ругали медлительных врачей, кто-то даже готовился самостоятельно принимать роды. Переполох стоял знатный. К счастью, скорая успела вовремя. Ларису забрали в роддом. Санька до сих пор помнил выражение брезгливости и презрения на лице женщины в медицинской форме.
- Что же вы в положении и пьёте?
- А так легче, — честно призналась Лариска, - Так легче всё это переносить, жизнь эту собачью.
- Не боитесь ребёнку навредить?
- Враньё всё это, — махнула рукой Лариса, - Всю жизнь пью, а дети как на подбор, здоровые и красивые.
Мать забрали. Санька знал, что домой она вернётся через неделю, так всегда бывало, когда её забирали в родильный дом. Мальчишка боялся, что мать исполнит свой план, оставит малыша, не принесёт его домой, бросит брата, такого долгожданного, такого уже любимого.
Санька приставал с расспросами к старшей сестре Лидке.
- Лид, мамка же младенца заберёт, не бросит?
- Не знаю, — вздыхала сестра, - По мне лучше бы оставила, и так тесно. Нам куда ещё один рот?
Санька плакал от отчаяния. Сёстры заметив это, тут же принимались дразниться. Спустя положенное время мать вернулась домой похудевшая, посвежевшая за неделю без выпивки, и с совершенно пустыми руками.
- Привет родственнички, наконец я дома. Надоела больница эта, ходишь по струночке как в тюрьме, надо отпраздновать возвращение. Тольку с Любкой позвать, Николая, Семёновых ещё.
Санька смотрел на мать и чувствовал как к глазам подступают слёзы, всё-таки не забрала брата. Мальчишка кинулся к матери.
- Где мой брат, где ты его бросила, скажи, я найду, я заберу!
Лариса некрасиво ухмыляясь смотрела на бьющегося в истерике сына. Для Саньки отсутствие брата означало сокрушение всех его надежд и мечтаний, мальчишка не выдержав напряжение принялся колотить Ларису маленькими кулачками по рукам и ногам, куда уж доставал.
- Ну-ну, — женщина грубо схватила ребёнка и отстранилась, - У меня девочка родилась.
Он не поверил своим ушам.
- А как же брат? А где тогда девочка?
- Так померла, — просто ответила Лариска, потом оттолкнула сына и отправилась прямиком в кухню, - Есть что пожрать? Голодная, жуть просто.
Санька растерянно смотрел матери в след.
- Да только обманула меня тогда мать, — произнёс Александр переведя взгляд на Веру, - И узнал я об этом буквально пару дней спустя. К матери тогда подруга пришла, тетя Клава. Они сидели тогда в кухне, выпивали конечно, беседовали за жизнь. И все я услышал.
- Может зря мальца оставила в роддоме? — спросила тётя Клава, печально глядя на подругу.
- Да куда мне его, Клав? На головах у друг друга и так спим, жрать дома нечего, а так может и заберёт кто его, маленький пока, мало ли бездетных. Это меня наградила природа плодовитостью безмерной.
- А всё-таки мальчик же был, вырос бы опорой тебе, стал помощником. Да и Санька твой вон как о брате мечтал.
- Мало ли о чём он мечтал. Завтра на луну полететь захочет и что, мне ему ракету срочно покупать?
Санька замер в сенях. Он присматривал во дворе за малышами. Одна из племянниц захотела пить, мальчик пошёл в дом за водой, но и услышал все. Так значит она ему наврала, значит действительно родился у Саньки брат. Только теперь его в какой-то детдом отдадут или другим людям хорошим и этот маленький мальчишка, он даже и не узнает, что у него есть брат, который о нём так мечтал и так его ждал.
Мальчик заплакал тогда от боли, от отчаяния, от невозможности хоть что-то изменить. Санька понимал, уговаривать мать бесполезно, она ни за что не заберёт брата домой. Да может уже и поздно, дети для неё как досадное недоразумение.