...Мать Амалии ничуть не преувеличивала проблемы. Девушка и вправду обладала от природы пышной груdью четвертого размера. Строением она отличалась изящным и тонкокостным, вся состояла из приятных контрастов.
Начало
Зимний сезон 1884 года обещал быть жарким. Столица готовилась наблюдать за «битвой» двух признанных красавиц высшего света – графини Амалии Вознесенской и княгини Елизаветы Беломорской.
Желанный приз - звание Примадонны и признание Света. Желанная добыча- об этом шептались исключительно в кулуарах светских гостиных – поручик Мишель Яровецкий – чистый аристократ во всех своих проявлениях. Статный красавец, храбрый воин гусарского полка, азартный игрок и любимец всей женской половины Петербурга. Поговаривали, будто состоит он в родственных связях с самим государем императором. Яровецкий, как истинный стратег по выстраиванию громкой репутации, не подтверждал этот факт, но и не опровергал - загадочно отмалчивался.
О популярных людях высшего света во все времена что-то поговаривали. Всеобщие любимчики умеют выгодно себя подать и даже продать – если это уместно. За ними тянется длинный шлейф загадок, тайн и интриг. Они неуловимы, но всегда - в гуще событий. При этом внешностью могут обладать самой заурядной. Однако наш поручик и тут не оплошал - был вызывающе красив.
«Сражение» длилось второй сезон подряд и поднадоело обеим сторонам – то одна девица празднует победу, то другая, а поручик тем временем вообще может увлечься некой третьей особой, в «битве» не участвующей. Дамы злились, заламывали веера, иногда ненадолго объединялись и дружили против третьей соперницы.
Зима выдалась особенно морозная, искрящаяся и многообещающая. Снег одинаково задорно хрустел под каретами богатых господ и под сапогами городского люда. В воздухе пахло электричеством - по столице разнеслось новое техническое веяние – электрическое освещение. Высший свет гадал – кто первый окажется на передовой - поддастся новой моде и заменит опостылевшие свечи на яркое сияние лампочек.
- Амали, дорогая, не слишком ли велик вырез твоего платья? Мать Амалии – дородная дама лет сорока восьми – придирчиво рассматривала новый наряд любимой дочери. Семнадцатилетняя Амалия вскинула на нее недоуменный ярко-синий взгляд.
-Ах, мам! Ну что вы! Конечно же нет! Я считаю, он вообще мог быть и поглубже. Знаешь же, в этом сезоне я должна выглядеть особенно обворожительно. Лиззи то небось не будет скрывать свои прелести.
- Да ей и скрывать нечего, - рассмеялась графиня грудным смехом. У нее же нет такой красивой груdи как у тебя! Но! Если ты ее сильно откроешь - будет совсем неприлично. Все будут глазеть на твой бюsт, – не сдавалась любящая мать.
- Пусть глазеют, мама! Все уже решено, - раздраженно сказала дочь. Я буду или в этом платье или вообще ни в каком.
- Нужна хотя бы накидка, зима на дворе!
- Душа моя, вдруг заговорила мать другим голосом- ласковым и просящим. Совсем забыла зачем я к тебе зашла. Когда будешь собираться на раут, не пользуйся белилами и румянами. Ты и так у меня красавица. Встретившись с недоуменным взором дочери, графиня вздохнула – ох уж эти дети - и ушла к себе.
Мать Амалии ничуть не преувеличивала проблемы. Девушка и вправду обладала от природы пышной груdью четвертого размера. Строением она отличалась изящным и тонкокостным, вся состояла из приятных контрастов. Длинные черные как смоль волосы, уложенные в тугую прическу по последней моде, белая фарфоровая кожа, ярко-синие глаза с темными соболиными бровями и ресницами, тонкая талия без всяких утягиваний корсетом – все было гармонично и привлекательно. Но природа не остановилась на этих подарках – высокая упругая груdь – вот настоящее богатство, которым обладала красавица Амали Вознесенская. Говорили, что она еще и умна, - но в свете ум для девушки был скорее досадной помехой, нежели ярким достоинством.
Тем временем Лиззи Беломорская сидела в своей комнате, вздыхала, в отчаянии заламывая руки.
Через неделю в их большом особняке состоится первый бал в череде остальных зимних раутов. Будет грандиозное событие – новомодное освещение. А выигрышного в новом свете платья, сбивающего с ног всех соперниц, на горизонте не предвиделось. Папенька угрохал баснословные деньги на сей прожект, а о платье для дочери не подумал.
Старые платья нельзя надевать под новые софиты, в них слишком много огрехов, которые обязательно высветит коварная новинка. Тусклые свечи при всех недостатках имели одно неоспоримое достоинство - скрадывали погрешности туалета и макияжа. А тут будешь как на ладони, высветится каждая родинка, каждый прыщик, каждая неправильная складочка на платье будет пущена на всеобщее обозрение... Да еще эта Вознесенская с ее большими sиськами... Тут то их и рассмотрит ненаглядный Мишель...вздыхала Лиззи.
Свет гудел как пчелиный рой - сезон открывают Беломорские, шептались о каких-то удивительных событиях, однако детали предстоящего торжества оставались для всех загадкой. Немудрено, ведь все хранилось в строжайшей тайне.
Будущим гостям женского пола в письменном виде делался некий намек и давались обтекаемые рекомендации относительно внешнего вида. Однако все равно все оставалось в рамках светских сплетен и домыслов.
Лиззи сидела и размышляла. Ее сила была не в фарфоровой кукольной красоте, как у соперницы, а в умении плести интриги. Это и помогло завоевать ей внимание красавца поручика Яровецкого. Лиззи было двадцать пять и далее засиживаться в девках она не собиралась. У них с Мишелем почти все сложилось, как вдруг откуда ни возьмись выскочила эта Вознесенская с ее неземною красотою…
- Так...что же делать… Минут пять Лиззи думала как нейтрализовать соперницу. Потом легко спрыгнула с кушетки на которой отдыхала и подошла к секретеру. Достала пригласительные, нашла листок на имя Амали Вознесенской и вычеркнула оттуда все рекомендации по подбору туалета и макияжа. Надо потом переписать все заново. Теперь посмотрим, какой красавицей она будет при новом освещении - удовлетворенно подумала девушка и выбежала из комнаты.
Пробегая мимо огромного зеркала в нише между вторым и третьим этажом, Лиззи остановилась и осмотрела себя беглым оценивающим взглядом. Нда, ну что сказать... в общем и целом даже ничего, но этот нос с горбинкой! Папа постарался. А глаза зелено-карие - ничего выдающегося. Без сурьмы и разных других ухищрений они блеклы и невыразительны. Брови тоже всегда подкрашивать приходится, они русые, как и волосы... В общем, сделанная у меня красота, - пришла к печальному выводу девушка, не то что у Амали. Ей вообще можно не краситься с такими то буйными природными красками.
Неприятно засосало под ложечкой в предчувствии провала. Лиззи тряхнула головой и отогнала мрачные мысли. Нет! Она будет королевой бала! Пусть даже ценой нечестных интриг!
Неделя до торжественного открытия сезона пролетела быстрее обычного. Хлопоты совсем поглотили хозяйку, и Лиззи очнулась только в своей комнате, полунагой, в юбках и корсете. Проворные девицы-швеи закрепляли хитрые конструкции на талии булавками и иголками. Бальное платье было почти готово по всем запросам нового освещения.
Образ Лиззи завершал совсем простой макияж. Новая современная тушь - так называлась краска для ресниц на основе воска - лежала на туалетном столике. На нее то Лиззи и делала особую ставку. Тушь доставили на заказ из модного магазина косметики час назад. Белила и прочие атрибуты прошлой жизни Лиззи убрала в дальний ящик, теперь они ей не понадобятся.
Гостей ждали через час. Однако уже к семи вечера возле дома Беломорских было не протолкнуться от обилия карет высшей столичной знати.
Особняк сиял многочисленными разноцветными лампочками не только внутри, но и снаружи. Куда ни кинь взор - все блестело и переливалось. Амали вышла из кареты и зажмурилась от слепящего блеска.
- Мама! У них новое освещение! Оно такое яркое! Да будет ли мое платье выигрышно смотреться в столь ослепительном свете?
- О, Амали, не переживай, все будет в лучшем виде! Платье на тебе сидит идеально при любом освещении. Правда, от глубокого выреза мне не удалось тебя отговорить, но сейчас смотрю, может оно и к лучшему. Вон какими горящими глазами на тебя смотрят кавалеры! А о новой задумке Беломорских я узнала от Долли Вертинской.
-А, понимаю, по секрету всему свету, - улыбнулась Амали.
Весь свет знал, что такое Долли Вертинская. Без ее участия не обходилась ни одна тайна и ни один секрет.
- Не всем новый свет пришелся по вкусу! - возбужденно прошептала Амали матери, осматриваясь вокруг, и видя, как некоторые дамы спешно покидают богато убранную сияющую прихожую.
- Ну почему ты так думаешь? – возразила мать. В пригласительных дамских листках писали, что макияж приветствуется сдержанный, или вовсе отсутствие оного. Правда, некоторые дамы по-своему поняли эти рекомендации и явились при полном боевом раскрасе. Естественно и выглядели они как разряженные клоунессы. Сурьма и белила ужасны при новом световом прочтении!
Амали рассеянно кивнула, припоминая текст своего пригласительного. Никаких предупреждений она не вспомнила. И если бы не мама - Амали поежилась - она пополнила бы ряды ускользающих восвояси дам.
Эмоции захлестнули Амали. Неприятные мысли рассеялись. Девушка была обворожительна в своем длинном струящемся полупрозрачном наряде цвета шампанского. В ярком свете ламп красота ее расправила плечи и явила свету подлинную царственную прелесть. Томная груdь вздымалась, еле прикрытая тончайшими генуэзскими кружевами. Поручик Яровецкий не отходил от нее и уже через пару часов торжества гости знали, кто станет королевой бала и Примадонной.
Лиззи Беломорская стояла за большой колонной и ревниво наблюдала за соперницей. Из своей внешности она выжала все возможное, но была всего лишь очень мила.
Присмотревшись к Амали, Лиззи увидела - на ней нет ни грамма косметики. Двойные опасения интриганки подтвердились. Первое - Вознесенскую предупредили об особенностях освещения, иначе почему она пожаловала без макияжа. И второе - оказывается, красота соперницы не нуждается ни в какой огранке и яркий свет только выигрышно высветил ее природные совершенства.
Интрига не удалась, а выйти с открытым забралом и победить Амали в честном бою она не решилась. Знала - ей не помогут ни новомодная тушь, ни другой арсенал ухищрений завзятой кокетки.
Бальные огни потухли часам к четырем утра. Лиззи не смогла достойно принять свое поражение и удалилась к себе гораздо раньше. Мишель Яровецкий пригласил ее на танец как хозяйку дома и дал понять - его сердце ей не принадлежит.
А Вознесенская кружилась в танцах до последнего, она танцевала со всеми, кто ее приглашал и к утру валилась с ног. Разгоряченная, девушка часто выбегала в холодную прихожую - немного освежиться. Такого успеха у нее никогда не было. Это был ее триумф, ее звездный час.
Но сполна насладиться победой Амали было не суждено. Дня через три после бала она слегла с сильнейшей лихорадкой и за семь дней сгорела от воспаления легких.
Отложив газету с новостью, Лиззи Беломорская смахнула скупую слезу. Сбылась ее самая тайная мечта!
Поговаривали, будто поручик Яровецкий собирался делать Амалии Вознесенской предложение и уже купил помолвочное кольцо. Однако трагическая кончина возлюбленной нарушила его планы. Зато через пару недель это кольцо вызывающе сияло на безымянном пальце правой руки Елизаветы Беломорской.
Дорогие гости! Ищу свою аудиторию! Набираю подписчиков для развивающегося канала. Если вам интересно меня читать, пожалуйста, подпишитесь! Заранее всем благодарна!
Спасибо за внимание!
Что еще почитать: