Ночь опускается на больницу. Гудение электрических приборов нарушаеттишину. Эдуард с трудом узнает друга. Вся его Вселенная живет в одном человеке, который сейчас лежит тут перед ним в многочисленных трубках и пытается проснуться. Эд присаживается рядом на стул. Двигается тихо, чтобы не напугать пищащие приборы. Тусклый свет маленького ночника оставляет призрачный намек и скрывает двоих от посторонних глаз.
Вначале Эд даже не дышит. Ему кажется, что это неимоверное кощунство в присутствии Сергея. Его смертельно бледное лицо пугает, синие потрескавшиеся губы дрожат. Сильная грудь равномерно поднимается в такт неприятным звукам мониторов. Они отсчитывают каждый его вздох, каждый несмелый удар его сердца. Но все равно парню кажется, что его зверь лишь мирно спит после долгого трудового дня. Эдуард двигает стул так близко, как позволяют ему приборы. Наклоняется к лицу друга. Сколько бы ни смотрел, все равно всегда будет мало. Не дышит,не согревает каменный слой, на котором застыли даже самые маленькие морщинки. Еле уловимое подрагивание ресниц напоминает о теплящейся жизни, слабом огоньке, который старается вырваться из цепких лап тьмы и проснуться. Эд осторожно протягивает руку, скользит шершавыми пальцами по холодному лбу Сергея, на котором выступили мельчайшие капельки испарины. Заботливо убирает такую непослушную черную челку, разглаживает замершую впадину между строгих бровей. Большим пальцем проходит по переносице, очерчивает порезы, зашитые раны. Начинает задыхаться от нахлынувших чувств. Он оттягивает ворот рубашки, отрывает последние пуговицы. Боль тисками сжимает изуродованное сердце, изливается кровавым потоком, заполняет его душу. Парень не в силах держать себя в руках. Эд встает, сердце бьется, ломает и без того сломанные ребра. Он проходит по палате, рычит в голос, хватается за свои отросшие локоны, захлебывается от внезапно накатившей истерики. Эдик делает круг и опять подходит к кровати, хватается за железную боковину.
- Дурак! - издает панический крик. Его голос рвет звук аппаратуры. - Как ты смел не брать трубку!
Эд со всей силы бьет по спинке. Злится на него, на себя,на весь этот гребаный мир. Кровать содрогается под его натиском. Приборы реагируют сразу же.
- Ты безжалостный ублюдок, - не унимается Эд. - Почему ты так со мной поступаешь?
Он еще, еще и еще раз долбит по кровати, сам сжимается от жгучей боли, которая эхом проходит по груди, разрывает внутренние органы. Его стон пролетает по темной палате, не уходит дальше плотно закрытых дверей. Ночь скрывает его слезы.
Чувствительные приборы сходят с ума. Едкий писк приводит Эдуарда в чувства. Он падает на колени у тела друга. Белый халат снежным покровом опадает на пол.
- Прости, прости меня, - шепчет, стараетсяуспокоить грубый голос. - Прости меня. Это я во всем виноват. Это я обещал оберегать тебя и не справился, - признает, принимает вину на себя.
Он бережно берет его безжизненную руку, переворачивает ладонью к себе, прислоняется щекой. Огромные зеленые глаза парня наполняются жемчужными слезами. Они собираются в уголках и каплями стекают в ладонь Сергея. Эд прижимается к ней носом, трется небритой щекой, как щенок,верный и преданный.
- Как объяснить тебе, - шепчет так тихо, чтобы никто не услышал, так, чтобы сама тишина не имела право узнать.
- Что вся моя жизнь зависит только от тебя, что я сам чуть не умер только от одной мысли, что тебя больше не будет рядом, - Эд плачет как маленький мальчик, вдыхает его слабый аромат.
Рука друга холодная, податливой плетью замирает в руке Эда. Сколько лет вместе, бок о бок, как и клялись тогда в холодном подвале. Парень цепляется мизинчиком за палец Сергея, дает волю своим чувствам. Он припадает к его запястью, целует, жмурит глубоко глаза, пытается вдохнуть жизнь, поделится своей силой. Эдуард сжимает губы, млеет от манящего прикосновения.
- Ты только живи, пожалуйста, постарайся, - шепчет в ладонь, как молитву. - Я сердце положу к твоим ногам, только живи. Погублю тысячи жизней ради одной твоей. Отвечу перед Богом за все твои грехи и больше никогда не подведу тебя. Я твой верный «Пес».
Эд открывает глаза, рассудок мутнеет от боли, страха и эмоций. Голова идет кругом, и парень проваливается в черную пропасть.
- Эд, - чей-то слабый голос как из-под толщи воды доносится до парня. Он цепляется за хриплый баритон плутает в темноте. Тело пушистой ватой не поддается, сопротивляется.
- Эд, - повторяется снова. Голос тянет такие знакомые звуки. Эдуард открывает глаза, ощущает холодный пол ладонями.
- Воды, - Сергей открывает и закрывает глаза,привыкает к солнечному свету.
Эд моментально приходит в себя, быстро поднимается на онемевших ногах. Громко ругается, путается в больничном халате и сбивает какие-то приборы.
- Эд, дружище,все хорошо? - переживает за него Сергей, смотрит бледными больными глазами.
Парень прячет взгляд, не смотрит в шоколадную пустоту. Скользит изможденным взглядом, бегает, не знает,на чем остановиться. Дверь, шкаф с вещами, небольшая ванная, стеллаж, диванчик, окно, пол, опять дверь. Он мотает головой от смущения, злится, хмурит брови и ругает себя за то, что ночью поддался порыву. Сломался под натиском страха и переживаний. Сможет ли он теперь, как и прежде, быть уверенным в себе? А главное, сможет ли сам Сергей доверять ему?
- Эд, что с тобой? - слабый голос пытается привлечь к себе внимание.
Парень собирается, возвращает лицу маску невозмутимости. Несколько раз пытается втянуть воздух носом. Хватается за эластичные бинты под распахнутым халатом и рваной рубашки. От неудобной позы на полу все тело как будто окоченело, а голова отказывается приходить в себя.
- Эд, с тобой все хорошо? Как себя чувствуешь? Ты в лице поменялся.
- Ты тут лежишь белый, как смерть, с дырой в груди, а еще умудряешься спрашивать, что со мной.
Эд неловко дергает уголки губ в улыбке, радуется неизменным порывам друга. Берет стакан с водой, опускает в него длинную коктейльную трубочку и подносит к Сергею. Мужчина приподнимается, выгибает шею,морщится от пронзающей его боли. Эдуард придерживает ему голову,бережно подносит трубочку к сухим губам.
- Попей чуть-чуть. Ну, не торопись, - контролирует. – Все,хватит, потом еще попьешь, - Эд ставит стакан на тумбочку. - Ты как себя чувствуешь? Болит? - он прикладывает руку к груди друга.
- Нет, все хорошо, помоги мне сесть, - просит Сергей, хочет поскорее влиться в реальность,выпутаться из липкой мути анестезии. Горло дерет, голос хрипит,иногда переходит на свист.
Друг поправляет подушку, нагибается к груди, не знает, как подступиться, где взять,дотронуться так, чтобы не было больно. Смотрит на белые бинты, замечает синие отметины. Фиолетово-багровые переливы покрывают большую часть тела. Разодранный пресс щедро смазан зеленкой. Эд ухмыляется, вспоминает руку мастера.
- Ты чего улыбаешься, там все так весело? - опускает свой взгляд Сергей,пытается рассмотреть, что же так повеселило друга.
- Ты похож на лягушонка, - дразнит его Эдуард. Прикрывает веки и мысленно благодарит Вселенную, что снова может слышать его голос. Обхватывает мужчину под грудь и очень аккуратно приподнимает на подушки.
- Как голова, не кружится? Не больно? - сыплет вопросами парень. - Я сейчас позову врача.
- Подожди, - хватает его за запястье Сергей, замечает порезы и окровавленные бинты. - Ты тоже пострадал? - тревожный голос забирается под кожу парня,находит пристанище и разносится током по телу в надежде, что ночной разговор не дошел до ушей друга. Сергей не должен узнать, какой Эдуард на самом деле. Что его бетонная стена дала трещину, поддалась слабостям и умеет чувствовать.
- Не молчи, рассказывай, - приказывает Сергей и с трудом натягивает одеяло выше. Игнорирует торчащую капельницу. - Я жду.
Эд вырывает руку, запястье ноет от сильной хватки. Возвращает себе самообладание. Неловкость улетучивается, и все сразу возвращается на свои места. Глаза Эда леденеют, в них появляется искусственная строгость. Этой ночью он просто очень сильно испугался. Признает свою слабость и запирает ее от посторонних глаз. Опять.
- Что ты хочешь узнать? - официальным тоном. - Я попал в аварию, когда ехал тебя встречать… - стискивает зубы от нарастающего гнева.
- Эд, я знаю, ты на меня злишься, - сдается Сергей, прикрывает глаза от прилива боли, ему больно говорить, а еще больнее видеть этот зеленый лед.
Парень отходит от кровати, садится на маленький диван напротив. Отодвигает подушку,на которой так и не поспал. Солнце проникает в палату, режет пол на четкие линии. Лучами ласкает синяки под глазами больного.
- Эд, прости, - продолжает он. - Ты же знаешь, что я дурак, - делает большие глаза, давит на жалость. - Но сейчас мне меньше всего хочется, чтобы ты злился на меня.
Искреннее раскаяние действует, как холодный душ. Парень вздыхает. А вот смысл теперь на него злиться?
- Да, ты дурак, и я еще выясню, чем ты там в Америке занимался и с кем, раз на тебя опять напали, - Эд наклоняется вперед всем телом, облокачивается на колени. Всем своим видом показывает недовольство. Ведет себя, как грозный старший брат.
- Или мне стоит спросить у тебя, что же все-таки там произошло?
Сергей под таким напором опускает руки, отводит виноватый взгляд, вспоминает ночь с Анной и свой наркотический угар. Молчит. Все слова разом застревают в глотке.
- Ну ясно, хорошо, - разочарованно. - Я все понял, - Эд обхватывает свою голову, лохматит волосы, вспоминает прикосновения врача, злится на услужливую память. Но почему-то именно это воспоминание успокаивает. - Сколько? - рычит он, голос как будто из-под толщи воды, неподнимает голову, боится увидеть всю правду в его глазах.
Сергей молчит, как бы он не хотел оставить все втайне, врать другу он все равно не сможет. Он знает Эда, тот сам может до всего докопаться,и что тогда будет?
- Один, - стыдливо признается.
- Сергей, - кричит Эд, потом понижает голос. - Не ври мне.
- Один, - уже четче, с обидой, что ему не верят.
- А что твоя стерва или подожди, - догадывается он. - Брюс - паразит, - цыкает он, ведет головой, мычит от таких догадок. А вот теперь Эд по-настоящему злится. Встает грозной горой, надвигается, но быстро приходит в себя.
- Хорошо, с этим мы разберемся позже. Давай подумаем, - он прислоняет ладонь к горячему лбу, трет. - Ты прилетел в страну рано утром, на своем самолете. Так?
- Нет, - заявляет Сергей, - я взял билет на чартерный рейс.
- Но почему? - удивляется друг. Как так получилось,цепляется он за мысли, ведь Сергей ненавидит летать, да и еще на общих самолетах.
- На момент даты вылета механик сообщил, что самолет поврежден,и надо подождать еще несколько дней, а я и так сильно там задержался.
- Значит, все знали, что ты полетишь не на своем самолете?
- Скорее всего, да, - прокашливается Сергей и тянется за водой.
Тонкая трубка капельницы мешает, держит его на привязи. Мужчина злится и выдергивает острый кончик из распухшей вены. Бледная струйка крови сползает к запястью. Эд непреклонен, но стакан падает, и аккуратно пальцем стирает алую кривую. Сергей делает несколько больших глотков, смачивает связки.
- Теперь все понятно. Убийца спокойно узнал твой рейс, вычислил дорогу,по которой ты поехал в город. Все было спланировано заранее.
- Ты же понимаешь, что это не может быть из-за Америки. Я не высовывался,и вряд ли свои могли предать.
- Кто свои? Брюс, этот старый наркоман? Или Анна? Там нет своих! - переходит опять на крик Эд.
- Уймись, я знаю, что говорю, - гневно прерывает его Сергей, идет в наступление, выкладывает последние силы и со вздохом обмякает на подушках. - Это кто-то из левых. Может, Виктор?
- Хорошо, я разберусь, - превращается в подчиненного парень.
- Что насчет Ани? – наконец-то интересуется Сергей. Он вспоминает видео, бледнеет еще больше, сердце заходится в припадке, а приборы начинают истошно орать.
- Сергей, что с тобой? - Эдик подбегает к другу, трогает за лицо, паникует. Этот звук сводит с ума.
В палату вбегает врач, бесцеремонно отталкивает ничего не понимающего парня, быстро вкалывает что-то в вену больному. Злится на вырванную капельницу и на зеленого Эда. Через пару минут приборы замолкают, а дыхание Сергея восстанавливается.
- Я же тебе говорил, что ему нельзя волноваться, - ругается Даниил, крутит реле на мониторе. - Пуля не убила, так ты решит довести дело до конца? Сергей Александрович, вам лучше? - он трогает лоб больного, осматривает чуть съехавшие бинты, - прошу вас не шевелитесь, а то шов может разойтись.
- Ты зачем его посадил? - машет головой врач на возмущенного Эда. - Тут же есть кнопка, - он тянется к переключателю. - И вообще почему не позвал?
- Нет, нет, - останавливает его Сергей. - Мне и так хорошо. Прошу, оставьте и не ругайтесь на Эдуарда, это я просил немного обождать. Нам надо было поговорить.
- Ну, как вы поговорили, я уже вижу, - встревоженно смотрит на мониторы врач.
Эдик обиженно садится на диван. Этот хирург вызывает в нем бурю негодования. Он опять отчитал его, как ребенка, да еще и при боссе. Эд достает телефон, не обращает внимания на любезный разговор врача с Сергеем. Просматривает многочисленные смс с пожеланиями здоровья от всех своих ребят. Вереница пропущенных звонков заполняют собой всю память. От последнего звонка парня бросает в пот. «Анна Львовна» - гласит список. Узнала. Эд быстро встает, давится воздухом от приступа пронзающий боли, чтосразу замечает врач, но не показывает своей тревоги. Парень делает пару шагов к двери, крепко сжав телефон в руке. Вслушивается в разговор и притормаживает.
- Вам очень повезло, - говорит Даниил. Он осматривает раны Сергея и краем глаза замечает сбегающего парнишку. - Пуля прошла недалеко от сердца, но не задела жизненно важных органов. Чудеса физики и Вселенной, такое бывает. У вашего убийцы просто дернулась рука. Кто-то вас сильно любит, раз Вселенная дала вам еще один шанс, - хирург осматривает показатели приборов. - Операция прошла успешно, и теперь вам только остается спокойно идти на поправку.
- А ты куда? - рявкает он на Эда, когда парень возобновляет движение. Голос врача кардинально меняется.
- Позвонить, - оправдывается. Растрепанный, с широко открытыми глазами. «Да что он такое себе позволяет», - закипает парень. Сейчас лопнет от возмущения.
- На вот, переоденься, - Даниил вытаскивает из кармана больничного халата футболку. - Она моя, но, думаю,подойдет, не стоит ходить по коридору в таком виде, - злится мужчина. - Не пугай мне персонал, - с этими словами серая тряпка летит прямо в руки Эда. Тот послушно снимает халат, сбрасывает рубашку, оголяя торс и уже не белые эластичные бинты. С гримасой боли надеваетфутболку, с презрением посматривая на обидчика. Даже Сергей выгибает бровь от такой робкости и послушания друга.
- Сергей Александрович, у вас замечательный друг, просто сокровище, но очень непослушный. Он сам пострадал в аварии, но никак не хочет лечиться, - Даниил подходит к Эду, пользуется его полным замешательством и вкалывает ему в плечо лекарство. Трет ваткой. - Вот и хорошо, а на перевязку сам придешь, - потом наклоняется так близко, что длинная челка задевает его ухо, а горячеедыхание с примесью ментола обжигает шею. - И разберись с репортерами,с ночи прохода около больницы не дают, - делает шаг в сторону.
Потом громко:
- Поправляйтесь, Сергей Александрович. Я к вам зайду после обеда. А ты, - он опять переводит взгляд на смущенного Эда.- выспись, - и выходит в дверь.
- Что это сейчас было? - заикается Эд.
- Твоя головная боль, - утверждает Сергей,посмеиваясь.
Эдик еще минуту стоит, приходит в себя. Боль в груди от укола постепенно притупляется.
- Сергей, мне надо кое с чем разобраться. Ты поспи, а я… - он не успевает договорить, слова повисают в воздухе,оборванные холодным тоном.
- Где мой телефон?
- В вещах, а что?
- Там есть одно видео. Прошу, в первую очередь я хочу знать все про это! – начинает злиться Сергей, когда чувствует, что его глаза постепенно начинают закрываться от накатившей резко усталости. - Только не ври мне. Ты понял?
Эд просто кивает - понял.
- Возьми всех ребят, пусть выясняют, что произошло на дороге, и кто в этом замешан. А дальше сам по обстоятельствам, - забывает, что его другу тоже плохо, привыкк несгибаемой машине. - И да, я все слышал, - уже тише. - Разберись с прессой.
Глаза Сергея закрываются сами собой. Эд вздыхает с тупой, но все еще болью, набирает побольше воздуха, разглаживает серую, теплую, немного тесноватую в плечах ткань и открывает дверь.
- Спасибо тебе, сокровище, - слышится за спиной.