Первые две недели на войне были «вывозными»: новички просто вылетали на знакомство с территорией. Впереди них шёл ведущим опытный лётчик, а они, пристроившись позади него - ведомыми.
Владимир Ефимович Борта ещё в школе твёрдо решил, что станет военным - никакая другая профессия его не привлекала. В девятом классе начал заниматься в аэроклубе, в своём городе Волгодонске. А когда окончил школу, в 1972-м году - отучился в Харьковском военном авиационном училище, и стал вертолётчиком.
Пять лет Владимир отслужил в Польше, потом попал на Дальний Восток, в 398-й полк транспортно-боевых вертолётов, в посёлке Магдагачи Амурской области.
Бытовые условия службы там были, мягко говоря, суровые. Зато коллектив – настолько сильный и дружный, что такого Борта потом нигде не встречал. Оттуда Владимир и отправился в Афганистан. Туда уходили по разнарядке, поэскадрильно. Однажды настала очередь и их эскадрильи Ми-8.
Сначала в городе Торжок, где располагался учебный центр, лётчики переучились на Ми-8МТ – более мощные и легко управляемые вертолёты, чем обычные Ми-8, а потом, в августе 1981-го, оказались в Кабуле, в составе 50-го смешанного авиаполка.
Перед самой командировкой Борта перевёз свою беременную жену с Дальнего Востока к родителям в Волгодонск. Поэтому сын у него родился, когда он был в Афганистане.
Духи стреляли из ПЗРК, но было оружие страшнее!
А уже 28 октября 1981 года Борта «уронил» свой вертолёт, когда сэвакуировал ребят из спецназа, которых душманы зажали в горах.
Ему пришлось садиться на крохотную площадочку среди горных вершин. Когда стал заходить на посадку - машину немного поддуло ветром и повело в сторону. Владимир хвостом зацепился за выступ скалы и всё…
Упали они в ущелье. Оттуда их вытаскивали вместе со спецназом, который уже три дня сидел там, на заснеженной вершине, не имея возможности из-за погодных условий быть эвакуированным. По счастливой случайности, все остались живы, и без увечий. А с травмами молодые организмы быстро справились - всё заросло и восстановилось.
Вертолётчикам вообще нередко ставили трудновыполнимые задачи. После некоторых вылетов Владимир привозил до 48 дырок в машине. За то и получил за время службы в Афганистане целых три ордена Красной Звезды.
Получали они порой осколки и от собственных сброшенных авиабомб ФАБ-250. Бомбы эти старались бросать с предельно возможных низких высот, чтобы попасть точно в цель. Сбросил - и сразу максимальный ход оттуда, но осколки догоняли.
Были потери. Духи стреляли из ПЗРК, но было оружие страшнее. Чаще всего были потери от пулемётных гнёзд ДШК. Кроме того, для борьбы с вертолётами, душманы использовали старые советские противотанковые ружья. Но ДШК был более страшен. Когда вертолёты, войдя в ущелье, лишались манёвра при заходе на посадку, то оказывались под перекрёстным огнём скрытно расположенных крупнокалиберных пулемётов.
«В вертолёте самое страшное - это посадка, потому что нужно сбрасывать газ, гасить скорость, при этом противодействуя ветру и прочим влияющим факторам. А не сесть невозможно, потому что у тебя в вертолёте сидят десантники»,- рассказывает Владимир Ефимович.
После негативного опыта потерь тактика стала другой: идёт Ми-8, и его до самого выхода из ущелья прикрывает Ми-24, подавляя выявленные огневые точки душман.
Боевые операции в Панджшерском ущелье стали самой сложной и кровопролитной частью работы вертолётчиков в Афганистане. Остальное составляла простая рутинная работа - с аэродрома на аэродром, десантирование групп, забрать группу, привезти провиант и воду, эвакуировать раненых, убитых, тяжело заболевших (которых тоже было всегда немало).
Три месяца отслужил – на 10-12 дней в профилакторий
Первый орден Красной звезды Борта получил за полёты на пакистанскую границу, где производилось минирование противопехотными лепестковыми минами.
На вертолёте была ферма, размером примерно со стол, в которую вставлялись кассеты для мин. Когда мина падала на землю, в ней надламывался какой-то стержень и она вставала на боевой взвод. От малейшего касания к ней происходил взрыв.
Ещё были вылеты на пакистанскую границу вместе с сотрудниками КГБ. При подлёте к границе сотрудники госбезопасности открывали чемоданчик, доставали из него небольшую антенну, разворачивали её, и в течение нескольких минут, видимо, получали какую-то информацию от своей агентуры.
После каждых трёх месяцев службы лётчиков, по паре человек со звена, отпускали на 10-12 дней в отпуск. Всех их отправляли в населенный пункт Дурмень, между Ташкентом и Чирчиком, где находился профилакторий для армейской авиации. Была возможность и официально съездить домой, но для этого нужна была какая-то веская причина, подтверждаемая телеграммой, например, тяжёлая болезнь или похороны родственника.
Зарплату в Афганистане они получали чеками, а в Союзе им её начисляли в рублях. Офицеры в звании до майора у нас получали по 230 чеков, а от майора до полковника включительно - по 310 чеков. Когда лётчик собирался в отпуск, ему вручали продовольственный аттестат, отпускной билет и небольшую серенькую окладную книжку, с которой он мог получить деньги в любом городе Советского Союза. Все обычно делали это прямо в Ташкентском аэропорту.
Потери в эскадрилье были серьёзными: по факту, в Афганистане погиб каждый десятый её лётчик. В том числе и командир эскадрильи, 32-летний майор Вячеслав Гайнутдинов. Герой Советского Союза. 398 боевых вылетов. Его несколько раз сбивали, но каждый раз эвакуировали.
Погиб он 17 августа 1980 года в Кундузе. Вячеслав придумал вариант, как можно разворачиваться в условиях полёта в узком ущелье. Перекладываешь педали, и за счёт реактивного момента машину начнёт разворачивать. Но нужно поймать этот момент, и, развернув вертолёт за счёт потери мощности, разогнать его, и уйти дальше.
⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars
Гайнутдинов стал демонстрировать товарищам этот приём над аэродромом, но у него схлестнуло лопасти, центробежный ограничитель не сработал, и он ударил лопастью по балке. Машина упала, и Гайнутдинов погиб.
По словам Владимира Ефимовича, экипажам Ми-8 доставалось больше всех, поэтому те, кто летал на «восьмёрках», получали не только больше всех наград, но и больше всех дырок при обстрелах машин. А парни с «двадцатьчетвёрок» - обычно были ударной силой, и шли «в лоб» под сильный обстрел. Ведь у них и бронирование машин было соответствующее, не то, что 5 мм броня Ми-8.
И то, первая броня, которая была на Ми-8МТ, оказалась довольно хрупкой - раскалываясь, она разлеталась в разные стороны, нанося дополнительный урон. Эту первую броню начали устанавливать на «восьмёрки» уже в Кабуле. А на Ми-24 - она шла непосредственно с завода.
Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Поддержите статью лайком👍
А как Вы считаете, насколько эффективно было использование вертолетов в Афгане?