На первый взгляд «Трудно быть богом» – обычная фантастическая повесть братьев Стругацких (в некоторых источниках – роман). Повествование разворачивается в декорациях тоталитарного феодального государства на далекой планете. Главный герой Антон (он же Румата) призван быть богом, но не справляется с секретным заданием землян не вмешиваться в ход истории гуманоидной расы.
Но если копнуть глубже, в произведении есть минимум три смысловых слоя.
Первый слой – художественный
Книгу интересно читать. Здесь увлекательный приключенческий сюжет. Благородный герой противостоит злодеям и их злодеяниям.
Ощущение убедительности происходящего достигается за счет богатых средств языка: просторечие как иллюстрация невежества «серой массы» Арканара, канцеляризмы чиновников, архаизмы средневековых «донов», жаргон криминальных авторитетов, элементов лирики и сатиры, а также благодаря проработанной детализации персонажей второго плана: барон Пампа, Кира, Уно и другие.
Второй слой – социально-политический
Общество на Арканаре сочетает в себе черты «темных веков» земного средневековья и признаки диктатуры прошлого века. Получается своего рода квинтэссенция социального зла, гротескный портрет тоталитарного государства. В этом образе сочетаются невежество и жестокость - главные враги нравственного прогресса общества.
Стругацкие отвечают на вопрос, почему диктаторы так быстро и легко приходят к власти, и почему их практически невозможно свергнуть:
- Накажи жестоких, <...> чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.
- Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не хочу этого.
Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные.
Одна из характерных особенностей тоталитарных режимов ярко проиллюстрирована в романе: стремление уничтожить высокую культуру, оставить ее примитивный суррогат. Из деятелей культуры делают политтехнологов и маркетологов, восхваляющих вождя и государственный строй.
Умные нам ненадобны. Надобны верные.
Грамотей не есть враг короля, – сказал он. – Враг короля есть грамотей-мечтатель, грамотей усомнившийся, грамотей неверящий!
Ибо смертелен для невежественных эгоистов и фанатиков рост культуры народа во всем диапазоне — от естественнонаучных исследований до способности восхищаться большой музыкой…
Артисты ставили теперь одну и ту же пьесу — «Гибель варваров, или маршал Тоц, король Пиц Первый Арканарский». А певцы предпочитали в основном концерты для голоса с оркестром. Оставшиеся в живых художники малевали вывески. Впрочем, двое или трое ухитрились остаться при дворе и рисовали портреты короля с доном Рэбой…
И есть ли выход из замкнутого круга, где невежество порождает жестокость, а жестокость – невежество?
Наверное, то, что все они почти без исключений были еще не людьми в современном смысле слова, а заготовками, болванками, из которых только кровавые века истории выточат когда-нибудь настоящего гордого и свободного человека. Они были пассивны, жадны и невероятно, фантастически эгоистичны. Психологически почти все они были рабами — рабами веры, рабами себе подобных, рабами страстишек, рабами корыстолюбия. И если волею судеб кто-нибудь из них рождался или становился господином, он не знал, что делать со своей свободой. Он снова торопился стать рабом — рабом богатства, рабом противоестественных излишеств, рабом распутных друзей, рабом своих рабов. Огромное большинство из них ни в чем не было виновато. Они были слишком пассивны и слишком невежественны. Рабство их зиждилось на пассивности и невежестве, а пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство.
Третий слой – философский
Авторы поднимают здесь важные философские и экзистенциальные вопросы: что такое добро и зло, какова природа человека, где заканчиваются границы возможностей и ответственности человека, как противостоять неблагоприятным внешним обстоятельствам и остаться человечным.
Можно ли сохранить гуманистические убеждения и не ожесточиться в условиях тотальной ненависти, жестокости, невежества? Стругацкие показывают, как в неблагоприятных обстоятельствах человек, воспитывавшийся с колыбели в философии гуманизма, адаптируется к этим условиям так же, как большинство людей.
Оказывается, что колодцы гуманизма в наших душах, казавшиеся на Земле бездонными, иссякают с пугающей быстротой.
В темноте мы во власти призраков. Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми.
Возможно ли вообще противостоять злу, если понятие зла относительно, если зло вокруг и в нас самих?
… Борьба со злом! Но что есть зло? Всякому вольно понимать это по-своему. Для нас, ученых, зло в невежестве, но церковь учит, что невежество — благо, а все зло от знания. Для землепашца зло — налоги и засухи, а для хлеботорговца засухи — добро. Для рабов зло — это пьяный и жестокий хозяин, для ремесленника — алчный ростовщик. Так что же есть зло, против которого надо бороться, дон Румата? <...> Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободителю. И все потому, что раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина, но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. Таковы люди, дон Румата, и таков наш мир.
В романе еще нет прогрессоров как таковых, но Стругацкие уже начинают сомневаться в том, возможно ли вообще миротворчество? Разве прибытие европейцев на острова Америки, Океании с последующим уничтожением местных цивилизаций являлось для этих цивилизаций благом? Разве насильное навязывание новой религии тем же индейцам в Северной Америке не привело к их деградации и вымиранию? Как показывает наша земная история и финал «Трудно быть богом», попытки «причинить добро» приводили лишь к большему насилию.
-... Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!
<...>
- Я мог бы сделать и это, - сказал он. - Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?
После прочтения повести кажется, что человеку трудно быть человеком, а богом – невозможно. А вы что думаете?