Николай II.
Абсолютная стерилизация истории царизма, начавшаяся ещё в позднем СССР и вышедшая на уровень граничащей с фэнтези пропаганды ах упоительных в России вечеров и хруста французской булки к концу 90-х, привела к тому, что люди совершенно не представляют ни России начала XX века, ни роли царя и царского режима в ней, ни отношения масс к царю и самодержавию к 1917.
Хотя несовместимость идиллического представления о безобидном и простоватом царе-батюшке Николае Втором и обожавшем его православном народе («бояре плохие, а царь хороший!») с реальностью опровергается внезапным и кровавым финалом его правления и жизни, когда с отречением Николая II от престола в феврале 1917 в России пришёл конец и его правлению, и самодержавию, и ему самому. Хотя шла война, это не было случаем падением режима после поражения в войне: самодержавие пало после нескольких недель волнений в столице. Но если народ ещё верил в доброго царя, то почему бунтовал не против плохих бояр? Почему отречение Николая оказалось концом самодержавия? Если царская власть ещё чего-то стоила, то где борьба за престолонаследие?
В реальности, к тому, что после отречения Николая II осталось от царской власти ни один Романов не захотел прикасаться ни под каким видом, а бунт в Петрограде сменился празднованием конца самодержавия.
Некоторым людям из-за того, что «ничего не предвещало» такого внезапного обрыва, «нормальная же империя была» её конец кажется ненастоящим, уводя в конспирологию и альтернативную историю, мысли о том, как всё можно было переиграть и России, котору мы потеряли.
Однако при взгляде с позиций материализма, станет очевидно, что к февралю 1917 самодержавие уже выродилось — власти, чтобы унаследовать за Николаем II, уже не осталось, что его брат Михаил Романов своим отречением на следующий день и признал.
И тот факт, что то, что Михаилу Романову в феврале 1917 стало ясно за день, и что Петроград отмечал как долгожданное событие, в XXI веке для кого-то выглядит внезапно — указывает только на то, что здесь чего-то не договаривают.
Постсоветские и антисоветские стерилизаторы дореволюционной истории стёрли из неё целый пласт: характер, жестокость и провалы правления Николая II, обусловленные не только системными факторами кризиса самодержавия, но и характером царя, отличавшегося психопатическим пренебрежением к человеческим жизни, по крайней мере, простых людей — как людей он их явно не воспринимал, больше как насекомых или грызунов. Отношение Николая II к любым, даже мирным попыткам народа обратиться к нему (Кровавое воскресенье) вызывает ассоциации не с жестоким, но «своим» режимом, а оккупацией внешней силой, уверенной в своём расовом превосходстве, какой была японская оккупация Кореи и Китая, например.
На дегуманизацию и враждебность царского режима к народу, народ отвечал взаимностью — лютой ненавистью к царю и самодержавию. К 1917 непопулярность монархии в России и конкретно Романовых превратила их в обузу даже для элит.
в 1917-м и позднее настрой в массе русского населения был предельно радикальным. В том числе и по отношению к “царскому вопросу”. Учтите следующее: огромное количество организаций с мест, представлявших различные партии (так называемые демократические, что особо надо подчеркнуть!), буквально засыпали Временное правительство телеграммами и письмами с категорическим требованием немедленно и безо всякого суда “пустить в расход” царя и его семью.
– Да, это действительно серьезно. Нынче мало кто представляет реальное настроение большой части общества в то время. Внушили, что абсолютное большинство в России было убежденными монархистами и лишь “беспощадная шайка большевиков-ленинцев” стремилась к убийству царя.
– Монархистов в России тогда, пожалуй, было гораздо меньше, чем теперь. Все демократы! Колчак – демократ, Краснов – демократ, Деникин – тоже… Потому так легко и произошла Февральская революция. От царя почти все отреклись, даже церковь.
После того, как от планов принять царскую семью публично отреклась Британия, и никакая другая из европейских стран (за исключением, что иронично, Германии, интереса к их судьбе не выразила), перед Временным правительством встал вопрос о том, как обезопасить царскую семью в России.
Николай II вместе с семьей, как известно, находились под домашним арестом в Царском Селе. Но близость к бурлящему революционному Петрограду была для них опасной, причем со временем опасность не уменьшалась, а наоборот – возрастала. Несмотря на основательную охрану, возможен был и самосуд. Учитывая те массовые радикальные настроения, про которые мы говорили…
– То есть царя надо было где-то укрыть?
– Разумеется. Укрыть от реально грозящей расправы – не большевистской, а чьей угодно. Керенский именно об этом думал. Сибирский Тобольск виделся в тот момент подходящим местом, тихим, укромным.
– Члены царской семьи тоже хотели уехать подальше от кипящей столицы?
– Они-то хотели, но место переезда представляли себе совсем иное. Не Тобольск, а Крым. Были уверены, что их отвезут туда и они смогут спокойно жить в своем дворце – так сказать, на средства царя в отставке. Временное правительство и пошло бы на это, но к августу 1917-го стало совершенно ясно, что страной, особенно окраинами, оно фактически не управляет. И Крым среди этих окраин оказался слишком горячим местом. Тогда-то возник Тобольск.
Но даже переправка семьи туда превратилась в спецоперацию.
рабочие-железнодорожники, узнав о предстоящей отправке царской семьи, до последнего грозили поездку сорвать. Правительство опасалось и нападений в пути, поэтому было дано указание большие станции проезжать, останавливаясь для пополнения угля и воды лишь на маленьких. Собственно, так оно и было. Иногда в чистом поле останавливались, чтобы пассажиры могли погулять.
За 8 месяцев пребывания царской семьи там, и Тобольск перестал быть тихим местом. Охранять царскую семью становилось всё тяжелее: с одной стороны — слухи и заговоры о побеге, с другой — угроза расправы над ними радикалами. В апреле Ленин приказал перевести их в Екатеринбург, где им можно было обеспечить более надежную охрану, а при необходимости — быстро доставить в Москву. Николаю эта новость, кстати, не понравилась, о чём он сделал пророческую запись в дневнике:
«Я бы поехал куда угодно, только не на Урал… Судя по газетам, Урал настроен резко против меня.»
Перевоз семьи из Тобольска в Екатеринбург стал ещё одной спецоперацией: по пути им удалось обойти несколько засад, которые были нацелены на то, чтобы убить царя вместе с охранявшим его отрядом большевиков. Но даже по прибытию в Екатеринбург их ожидала разъярённая толпа, грозящая самосудом. В реальности, «цареубийцы»-большевики были единственной силой, благодаря которой царская семья прожила с апреля по июль 1918 ценой огромного личного риска для защищавшего их отряда, выполнявшего ленинскую миссию сохранить жизнь бывшего царя для суда. Именно суд и был камнем преткновения для радикалов: эсеров категорически не устраивало, что суд над Николаем фактически гарантировал ему жизнь:
к 16 июля 1918 года, то есть накануне расстрела, в Москве все еще готовится суд над Николаем II. Есть документы. Кремль считал необходимым провести судебный процесс над Романовыми и был против немедленного расстрела царя. Не говоря уж о его семье. Подтверждений тому много. И Ленин, и Свердлов всячески сдерживали одержимость руководителей Уралсовета на сей счет. Самое интересное, что по тогдашнему законодательству к бывшему царю нельзя было применить смертной казни. Внесудебная расправа практиковалась широко, а по суду такой исход исключался.
Пример Великой французской революции, казнившей короля и королеву из 1917 был вполне актуальной, принадлежавщей, по сути, к той же эпохе историей — и вполне себе образцом для подражания.
Надо вот что еще отметить: сильное давление в Уралсовете левых эсеров, которые все время требовали немедленного расстрела Романовых, обвиняя большевиков в либерализме и непоследовательности. Дескать, скрывают царя от народного возмездия за высокими заборами дома Ипатьевых. По свидетельству одного из участников событий, “ожидалось нападение на дом отряда анархистов, лидер которых кричал в Совдепе большевикам: “Если вы не уничтожите Николая Кровавого, то это сделаем мы сами!”
Ну а центру из Екатеринбурга все время продолжали нагнетать опасность заговора вокруг царя и возможного побега. Тем более ситуация к июлю обострилась: восстание белочехов, наступление белогвардейских войск на Екатеринбург.
В итоге, между угрозой внесудебной расправы над царской семьёй слева и угрозой их захвата контрреволюцией справа, их судьба в Екатеринбурге и сложилась.
- Совокупно, вклад большевиков в расстрел царской семьи оказывается наименьший — Ленин не был ни варваром, ни Робеспьером, и суд над бывшим царём для революции новой эпохи, с более образованными революционными массами, чем в конце 18 века, подходил гораздо больше, чем казнь. Большевики защищали ценный груз до конца против более дикой части союзников по революции.
- Главной движущей силой внесудебной расправы над царской семьёй была ненависть рабочих и революционеров, которая на Урале была настолько сильна, что Уралсовет был готов пойти на столкновение с Москвой, чтобы достать царя.
- Главным триггером, из-за которого ярость русского бунта взяла, в итоге, верх над большевистской дисциплиной, стало наступление белых на Екатеринбург.
Ну а если всё-таки хочется ответа в формате «кто виноват», то, взглянув на ситуацию в целом, винить в трагической гибели своей семьи Николаю Романову можно только себя.
Абсолютный монарх, «хозяин земли русской» на протяжении 22 лет, имел всю полноту власти, чтобы ответить на вызовы времени: обеспечить нужды рабочих, крестьян и переход к конституционной монархии. Вместо этого он истратил последние силы умирающего самодержавия на жестокие и бессмысленные репрессии, из-за которых Романовым в России не осталось ни безопасного угла, ни безопасной дороги. В отличие от его отца и дела, Александра II и III, за головой Николая охотились уже не только революционеры, а сам народ: железнодорожные рабочие, готовые пустить его поезд под откос, и толпы на центральных площадях городов, рвущиеся устроить самосуд.
С абсолютной властью приходит абсолютная ответственность, и человек, слепо и жестоко боровшийся за сохранение полноты своей безграничной власти, должен принять полноту ответственности за то, куда она завела его режим, его страну, его семью и его самого.
Telegram: @moralpolitics