Святые отцы строго различают в духовной жизни две степени, два состояния: крест деятельный и крест созерцательный. Первое состояние есть страдный, многоскорбный, узкий путь креста, время подвига, усилий и борьбы с самим собой – с ветхим человеком, и с врагами спасения – миром и диаволом. Второе состояние есть упокоение сердца в Боге, глубокий мир души, Христовой благодатью победившей страсти, очищенной, просветленной и в таинственном общении с Богом обретшей еще здесь, на земле, залог блаженства небесного.
Первый путь есть общий, для всех спасаемых неизбежный; второй – удел только особых избранников благодати, о котором святые отцы не позволяют и мечтать тому, кто не очистил сердца от страстей. Нам, страстным, никогда не постигнуть своим воистину слепотствующим умом дивной тайны облагодатствованного состояния души, обновленной, освященной, восстановленной в своей первобытной богоподобной красоте и совершенстве. Это мир, для нас, грешных, сокровенный, мир, в котором действуют свои законы, не подходящие под нашу земную мерку, под мерку нашего ограниченного разумения, и мы можем наблюдать только внешние проявления этого небесного еще на земле,
Святолепный образ святого старца, одухотворенного еще во плоти состояния святых Божиих избранников; мы можем благоговейно созерцать только те слабые лучи их светлой, богоподобной чистоты, которые противу их воли как бы прорываются наружу в их необычных поступках, словах и движениях. Ударяя в наше страстное сердце теплотой благодатной, они поражают и смиряют наш ум необычайным для него сиянием иного, высшего порядка вещей и влекут наши души к этим дивным избранникам благодати…
И преподобный отец наш Сергий прошел общим путем скорбей и подвига крестного, прежде чем явился тем дивным благодатным мужем, каким мы видим его во второй половине и особенно в последние годы его жизни. Мы видели его в подвиге и борьбе, в борьбе неустанной, для мира непонятной, но для Христова послушника – неизбежной. Победа наконец одержана. Стихли страсти. Убито себялюбие, повержен в прах идол плотоугодия, не смеет подступиться мир со своими соблазнами. «Рубище прикрывало его святое тело, – говорит митрополит Платон, – тесная хижина была собеседницею в его богомыслии, и простой жезл подкреплял подвигами добродетели ослабленную плоть. Но его дух был преисполнен обилием благодати, его сердце вкушало те сладости, коих вкус есть вкус манны животной и нетленной».
В смиренном сердце подвижника тихо сиял неизреченный свет благодати Божией, согревая все его духовное существо. Ему преизобильно сообщены все дары Божии: и дар чудотворений, и дар пророчества, и дар утешения и назидания, совета и разума духовного. Для его духовного взора как бы не существует ни преград вещественных, ни расстояния, ни самого времени: он видит далече отстоящее яко близ сущее, зрит будущее как бы настоящее...
Вот случаи этой дивной прозорливости старца, записанные его преподобным учеником. В 1390 году просветитель Перми и святой епископ Стефан путешествовал в Москву. Путь его лежал мимо славной обители Сергиевой, всего в десяти верстах от нее, и святому Стефану очень захотелось видеться со святым ее игуменом. Но обстоятельства требовали спешить в столицу, и он решил посетить преподобного на обратном пути. И вот, поравнявшись с обителью, святой епископ прочитал «Достойно есть яко воистину...» и издали поклонился в ту сторону, где стояла обитель Сергиева, проговорив:
– Мир тебе, духовный брат мой!..
Справедливо говорят, что «сердце сердцу весть подает». Так бывает иногда даже с нами, грешными; а сердца святых Божиих еще более связаны союзом любви и потому еще скорее отзываются на привет любви. Преподобный Сергий сидел за трапезой с братией. Вдруг он встает из-за стола и после краткой молитвы делает поклон к западу, тихо промолвив: – Радуйся и ты, пастырь Христова стада, и мир Божий да пребывает с тобою!.. Братия была очень удивлена таким необычайным поступком своего игумена; более опытные старцы поняли, что он имел какое-нибудь видение, и по окончании трапезы спросили его о случившемся. Преподобный не скрыл от них своего духовного видения.
– В этот самый час, – сказал он, – епископ Стефан, на пути в Москву, остановился противу нашего монастыря и поклонился Святой Троице и нас, смиренных, благословил.
Преподобный Сергий назвал даже место, где это произошло, и некоторые из братии тотчас поспешили туда и еще застали там людей, сопровождавших святителя Стефана. Троицкие иноки спросили их, как было дело. И, услышав их рассказ, прославили Бога, прославляющего их святого старца даром прозорливости. Памятником сего необычайного взаимного приветствия святых друзей служит и поныне каменная часовня на 11-й версте Московской дороги, с большим деревянным крестом, на том месте, где останавливался святитель Стефан Пермский. А в обители преподобного Сергия и доселе свято соблюдается, в воспоминание этого заочного свидания святых, такой обычай: во время трапезования, пред последним блюдом, ударяют в колокольчик, братия встают, и чередной иеромонах произносит:
– Молитвами святителя Стефана и преподобного Сергия, Господи Иисусе Христе, помилуй нас! – после чего все садятся оканчивать трапезу.
Вот другой случай прозорливости старца. Серпуховской князь Владимир Андреевич, сын князя Андрея Радонежского, в отчине которого находилась обитель Сергиева, часто сам посещал преподобного Сергия, а иногда посылал ему в подарок что-нибудь из житейских потребностей. Раз он послал своего слугу со съестными припасами на утешение братии. Дорогой слуга соблазнился и украдкой что-то съел из посланных князем гостинцев. Вот он является к святому игумену, но прозорливый старец не принимает от него подарков князя. Слуга упрашивает, боясь гнева княжеского; тогда преподобный говорит ему: «Зачем ты, брат мой, послушался врага? Зачем отведал брашен, которых тебе без благословения не подобало есть?»
Обличенный слуга упал в ноги святому старцу и со слезами стал просить у него прощения, сознавая вину свою. Тогда только преподобный Сергий принял от него гостинцы, простил его и отпустил с миром, поручив передать благоверному князю благодарность за его любовь и благословение от обители Пресвятой Троицы.
Но не в прозорливости только давала себя видеть благодать Божия, обитавшая в святой душе радонежского игумена. Для тех, чьи очи духовные были чище, кто сам шел по стопам святого старца в подвигах духовных, для присных учеников богоносного Сергия было дано видеть высокое благодатное состояние его души в чувственных образах, и особенно в те священные минуты, когда святая душа старца как бы отрешалась от всего видимого мира и, вся пламенеющая любовью ко Господу, уносилась к Нему всем духовным существом своим.
Это были святейшие минуты совершения им Божественной литургии. Так, когда один из любимых учеников его, преподобный Исаакий, любитель безмолвия, просил святого старца благословить его на подвиг совершенного молчания, то он сказал ему:
– Если желаешь, чадо, безмолвствовать, то завтра, когда совершим Божественную литургию, стань у северных дверей, и там я благословлю тебя.
Старец желал благословить ученика именно после литургии, после приобщения Святых Христовых Таин, когда сам ощущал в себе особенное действие благодати Божией, – желал так потому, что самый подвиг молчания столь высок и столь многотруден со стороны искушений вражеских, что нужно было оградить ученика от этих искушений особенной молитвой.
На другой день, по слову игумена, Исаакий встретил его в назначенном месте; преподобный Сергий осенил его крестным знамением и сказал:
– Господь да исполнит желание твое! И вот в самую минуту благословения Исаакий видит, что чудный пламень исходит от руки благодатного старца и объемлет его, Исаакия...
И с той минуты, огражденный молитвами старца, ученик вступил в избранный им подвиг; и если иногда молчальник хотел бы тихо произнести какое-либо слово, и тогда возбраняла ему это молитва Сергиева, и молча пребыл Исаакий до конца дней своих, по слову Писания, яко глух не слышах, и яко нем не отверзаяй уст своих (Пс. 37: 14).
В другое время преподобный Сергий совершал Божественную литургию вместе с братом своим Стефаном и племянником Феодором, уже посвященным тогда в сан пресвитерский. Молчальник Исаакий стоял в церкви. Вдруг он видит в алтаре четвертого, чудного образом мужа, сослужащего сим трем и сияющего необычайным светом, в блистающих ризах... В малом входе с Евангелием чудный муж шел вслед за Сергием, и лицо его сияло как солнце, так что Исаакий не мог даже взирать на него... Это чудное видение разрешило ему уста, и он обратился к стоявшему подле него благоговейному старцу Макарию с вопросом:
– Что это за чудное видение, отче? Кто этот дивный муж? Макарий и сам был поражен чудом и отвечал:
– Не знаю, чадо, но и меня объемлет страх... Разве не пришел ли какой священнослужитель с князем Владимиром?
А князь Владимир Андреевич гостил тогда в обители, и тут же, в церкви, стоял его боярин. Иноки спросили его: нет ли священнослужителя с князем? Боярин сказал, что нет. Тогда блаженные ученики Сергиевы уразумели, что с их аввой служит ангел Божий, ибо «ангелы любят себе подобных».
Литургия окончилась, и чудный оный муж стал невидим. Оба ученика, удостоенные видения, улучив удобную минуту, наедине спросили преподобного о его таинственном сослужителе. Смиренный старец сначала уклонялся от объяснений.
– Что чудное видели вы, дети мои? – говорил он. – Служил брат мой с сыном своим и с ними я, недостойный, а еще никого с нами не было. Но ученики не переставали упрашивать его:
– Господа ради не скрой от нас, честный отче, ведь мы своими очами видели четвертого, точно ангела Божия, служившего с тобой.
Тогда преподобный сказал им:
– Дети мои любезные! Если уж Сам Господь Бог открыл вам эту тайну, то могу ли я скрыть ее от вас? Тот, кого видели вы, действительно ангел Господень, и не теперь только, а и всегда, когда я совершаю Божественную литургию, мне, недостойному, бывает такое посещение. Но вы строго храните это в тайне, пока я жив.
А вот и еще неложный свидетель благодатного видения – это блаженный Симон-экклесиарх, муж испытанной добродетели, о котором с похвалой отзывался сам преподобный Сергий. Однажды, когда святой игумен совершал Божественную литургию, он видел, как небесный огонь сошел на Святые Таины в минуту их освящения, как этот огонь ходил по святому престолу, озаряя весь алтарь, обвиваясь около святой трапезы и окружая всего священнодействующего Сергия. А когда преподобный хотел причаститься Святых Таин, Божественный огонь свился, «как бы некая чудная пелена», и вошел внутрь святого потира. Таким образом угодник Божий причастился сего огня «неопально, как древле купина неопально горевшая...» Ужаснулся Симон от такого видения и в трепете безмолвствовал; но не укрылось от преподобного, что ученик его сподобился видения. Причастившись Святых Христовых Таин, он отошел от святого престола и спросил Симона:
– Чего так устрашился дух твой, чадо мое?
– Я видел благодать Святого Духа, действующую с тобой, отче, – отвечал тот.
– Смотри же, никому не говори о том, что ты видел, пока Господь не позовет меня из этой жизни, – заповедал ему смиренный авва.
Долго было бы повествовать, замечает списатель жития Сергиева, о многих других знамениях, в которых, по разнообразной потребности утешения и назидания, разнообразно являлась пребывавшая с блаженным Сергием благодать Небесный огонь сошел на Святые Таины в минуту их освящения, и этот огонь ходил по святому престолу, озаряя весь алтарь Духа Господня.
Из книги: Преподобный Сергий Радонежский / составитель архиепископ Никон (Рождественский). Изд-во Сретенского монастыря, 2024
Подать записку о здравии и об упокоении
ВКонтакте / YouTube / Телеграм