На балу в честь юбилея князя собралось множество гостей. Человек около ста или даже ста двадцати. Кто-то приходился знакомым князя, кто-то — родственником его жены, кто-то — друзьями его родителей.
Зачастую, однако, это были между собой мало знакомые люди. Чем этот бал и был для многих интересен! Куда лучше попытаться завести новые и иногда очень полезные знакомства, чем собираться вместе с теми, кого ты и так видишь почти каждый день!
Да, действительно, прекрасен был тот юбилей! За окнами, выходившими в большой парк, заросший высокими деревьями, уже стояла густая тьма, а в большой зале было светло, как днëм. Огромная многоярусная люстра висела на потолке, не оставляя почти ни одного тëмного уголка в помещении. Хорошо было видно и лица музыкантов, радостно игравших весëлые мелодии и многочисленных и нарядных гостей, и стол, заставленный всевозможными чудесами поварского искусства.
В тени оставался один небольшой уголок, почти у самого выхода, где под изысканно собранной занавеской стоял аккуратный светлый диванчик, на котором едва можно было уместиться вдвоём.
На нëм тихо и почти неподвижно сидела женщина. Возраст еë было сложно определить из-за карнавальной маски, завораживающей половину еë лица. Платье на ней было почти полностью закрытое, а на руках плотно сидели перчатки. Маска, так же как и платье с перчатками, была на удивление простая, почти без всяких привычных для таких масок украшений. Только огромная шляпа с разноцветными и пышными перьями смотрелась на ней очень дорого!
К ней подходили немногие дамы. Что-то спрашивали у неë, она приветливо отвечала, но ни с кем не заговаривала на долго.
Что она делала здесь? Среди шумного праздника, сидя молча и лишь наблюдая за всеми? Видно же, что не по вкусу ей это торжество, но... Тогда что она здесь забыла? Зачем продолжает за всеми безотрывно наблюдать? Ведь можно было просто уехать! Ну, для вежливости, придумать какой-нибудь повод. А она — всё молча смотрит.
- Можно пригласить Вас на танец? - подошëл к ней уже довольно не молодой человек лет примерно лет сорока восьми или даже более. Худощавый, среднего роста, но с каким-то глубоким отпечатком измождëнности на лице. Причём вовсе не усталости от продолжительных танцев, а именно слишком долго длившейся измождëнности. Это была измождëнность от жизни.
- Нет. - как обычно спокойно ответила она, думая, что он быстро отстанет.
- А почему? - задал он вдруг неожиданный вопрос.
Она подняла на него голову.
- Неужели Вам это так интересно? Пойдите и найдите кого-нибудь другого, с кем можно потанцевать. Здесь ведь так много народу...
- Но я хочу именно с Вами!
Она почувствовала, что начинает немного негодовать.
- Что за странное желание? - пыталась сдерживаться она.
А он в ответ простодушно пожал плечами.
- Просто... Вы за сегодня так ни с кем и не потанцевали.
Его ответ показался ей интересным.
- А Вы за мной всë время бала следите?
- Ну, Вас очень трудно не заметить. Все веселятся, танцуют, кругом такая радость у всех, праздник! А Вы сидите с самого начала совершенно одна вот уже несколько часов.
- От силы — два. - поправила его она.
- Но всë-таки!
Она немного замялась, поняв, что еë безучастность к празднику уже начинает вызвать подозрения. Ей очень сильно хотелось ответить ему: "Не хочу! " Но это было бы слишком грубо и не вежливо. К тому же, могло вызвать ещё больше вопросов. Поэтому, она сказала:
- Хорошо. Но только на вальс.
- Так ведь ещё не скоро будет вальс.
- Я знаю. Но смогу потанцевать с Вами только когда будет вальс. А пока, потанцуйте с кем-нибудь другим.
- Хорошо. Я тогда Вас подожду.
И он встал у сел в кожаном кресле у стены напротив, наблюдая за всеобщим весельем. И за ней тоже. Так никого и не пригласив взамен.
"Надо же! Какой упëртый." - подумала она. Похоже, маска, которую она сегодня надела на себя для отвлечения постороннего внимания, вызвала обратный эффект, и теперь притягивает своей загадочностью.
В таких раздумьях незаметно настало время вальса. И он снова подошёл к ней.
- Можно пригласить Вас на танец? - снова спросил он.
- Можно. - ответила она и встала.
- Кстати! Извините, я совсем забыл спросить. А как Вас зовут?
- Так не честно! - сказала она с натянутой улыбкой. И он заметил на себе едва видимый через маску еë колючий изучающий взгляд. - Вы будете знать моë имя, а я Ваше — нет. Я, конечно отвечу, но только после Вас.
- Маркеллин.
- Инна.
- Какое необычное и красивое имя!
- Вы и вправду так думаете?
- Да. Я нисколечко не вру.
И тут он снова почувствовал на себе еë колючий взгляд.
- Мне бы очень этого хотелось.
И они стали тихо кружить в ритме медленного вальса.
- Ах, как же я люблю именно такой спокойный и неспешный вальс! - воскликнула Инна. - Мне кажется, если следующий будет более быстрым, то я не выдержу и снова сяду на своë место.
Маркеллин в ответ промолчал. Он уже заметил, что она немножечко прихрамывала.
Больше они ничего друг другу не говорили.
Как и опасалась Инна, следующий вальс был довольно задорным. И она, слегка откланявшись Маркеллину, снова ушла к своему маленькому диванчику.
А он... Последовал за ней, аккуратно встав рядом.
Инна снова посмотрела на него, как показалось ему, недовольным взглядом. "Вот ведь... И что ему от меня надо? " - роились мысли в еë голове. - "И как это я сразу совершенно не заметила его? Я даже не знаю, танцевал ли он до этого момента с кем-либо ещё или всё время так и стоял в углу? "
Но ему она сказала даже каким-то полушутливым тоном:
- Вам, наверное, понравилось меня преследовать.
- Как это — преследовать? - немного оскорбился он. - Я вовсе и не думал никого преследовать. Мне просто захотелось поговорить с Вами.
- Только вот что же скажет мне потом Ваша жена? - посмотрела Инна на гостей, будто бы ища еë.
- У меня давно нет жены. - грустно ответил он.
Инна поняла всë и резко сменила тон.
- Мои соболезнования.
- Большое спасибо. - поблагодарил еë Маркеллин. - Вы извините меня, Инна, если я себя немножко не по этикету веду... Вы, наверное, меня совершенно невоспитанным считаете? Уж простите... Я просто очень-очень долго не бывал на подобных мероприятиях. Поверьте, очень долго. А тут вот сын меня вытащил, он у меня совсем взрослый уже, сказал: "Папа! Хватит тебе сидеть в своей глуши! Поедешь сегодня на юбилей." Я, было, стал отбиваться, что отвык я от этого совсем. Но он мне ответил, что уже обо мне со всеми договорился. Ничего не поделаешь! Пришлось ехать!
- Надо же... Как всё интересно. А Вы живете далеко отсюда? Раз сын Вам так сказал.
- Не очень-то и далеко. В Апрелево, там моя деревня и моя усадьба. Там я родился и вырос. Правда, и усадьбой-то это стыдно назвать. Для Вас, я имею ввиду, людей Вашего круга, это считается не усадьба, а так!.. Большой дачный домик. Он даже полностью деревянный, тогда как у всех в округе кирпичные.
- Да отчего же!.. Если деревянный, то значит не настоящая усадьба? Мне вот, наоборот, хочется у Вас спросить, а как это — жить в деревянном доме? Я всю жизнь прожила как раз в таком большом, кирпичном. Наверное, находиться там очень интересно!
Маркеллин усмехнулся.
- Конечно же, очень интересно! Особенно, когда вокруг деревянного дома растут огромные сосны из которых он и был когда-то сделан. Дом ещё собирался при моëм дедушке, когда тот был гораздо моложе меня. Куда не глянь — одни деревья. И на двадцать верст кругом нет никакого разнообразия.
- Маркеллин, Вы слишком категоричны. - возразила Инна. - А как же грибы, ягоды? Звенящее пение лесных птиц? Поверьте мне, когда вокруг твоего огромного дома растëт лишь английский газон, за которым начинается сплошное пшеничное поле, отделëнное от участка глухим забором — то это выглядит гораздо печальнее. А особенно летом. Когда совершенно негде укрыться от палящего солнца! Ведь нет ни одного дерева! Сидишь дома зимой, сидишь дома летом. Нет, есть, конечно, беседка. И что из дома, что из беседки ты наблюдаешь за разбросанными повсюду маленькими клумбами с низкорослыми пëстрыми цветочками. Грустно и совершенно безжизненно. У нас был в большой клетке павлин. С красивым таким изумрудным хвостом. И он так некрасиво кричала, что я не выдерживала и закрывала уши, смеясь от его нелепого крика.
- Ну, вот видите, Вы же смеялись! Значит, Вам было в тот момент весело.
- Так может говорить только человек, никогда не имевший у себя павлина. - и она, словно вспомня всë заново, рассмеялась. - А ещё у нас жила болонка. Совершенно бестолковая!
- Такая же была и у моей покойной тëщи. Да, редкий случай, когда многие кошки оказывались на порядок умнее этой собаки.
- Но Ваше детство, которое прошло почти что в лесах, думаю, было куда веселее!
- Веселее было моим родителям, когда они вечером искали меня по всему лесу.
- А что тогда с Вами случилось?
- Ничего не случилось. Я ушёл гулять.
- И Вы даже не предупредили их?
- Предупредил. Только не вернулся. Мне очень понравилось гулять. В детстве я был просто неисправимым мечтателем.
- Знаете, я тоже. Я вообще росла как-будто бы заморская принцесса. И по характеру была точно такая же. Такая же нежная и ранимая. И слишком доверчивая.
- Что ж, иногда так бывает. Я надеюсь, не слишком избалованная? - пошутил Маркеллин.
- Как знать, как знать... - загадочно произнесла Инна, снова переведя свой взгляд на гостей. И ей показалось, что многие с интересом начали наблюдать за ними.
О, как же она не любила лишних глаз! И вдвойне не любила лишних ушей.
- Да уж, не удобно вести беседу в такой большой компании. - понял её Маркеллин. - А пойдëмте-ка лучше в парк. Ужинать, похоже, будут ещё не скоро, а я к таким поздним посиделкам не привык... Возможно, я потом отправлюсь домой, навряд ли нас здесь оставят — посмотрите, сколько много народу. Отпрошусь домой. Потом. Если танцы кончатся слишком поздно. А мы с Вами и так всё равно не танцуем. Пойдëмте!
- Я согласна... - немного растерялась Инна. - Только что за парк.
- А вон там, за окном. Разве Вы не видели?
- Вы знаете, совсем не заметила.
Инна обернулась к окну. В него от лëгкого ветерка стучались тонкими ветками деревья.
Они незаметно вышли из дома и направились по мощëной дорожке в красивый и слишком уж правильный парк. Деревья в нëм были строго посажены рядами, так что создавалось впечатление не парка, а зелëного дома под открытым небом.
Из-за набежавших туч не было видно ни Луны, ни одной, даже самой маленькой звëздочки.
И в этой абсолютной темноте, в отсутствии посторонних людей они смогли, наконец, поговорить обо всём. О чëм хотел рассказать каждый из них.
Маркеллин потерял жену ещё в молодости, когда его сыновья были совсем маленькими. Вообще-то, он хотел изначально жениться на совершенно другой девушке. Но еë родители тому резко воспрепятствовали: "Ты что творишь? Ты же на десять лет его моложе! " И она рассталась с ним. Потом он уже встретил свою жену, но прошить с ней ему довелось совсем недолго. Пока была жива его мать, то помогала ему воспитывать двоих сыновей.
Мать свою Маркеллин называл золотою. Она была добрая, кроткая и очень религиозная женщина. И детей своих назвала по святцам: дочь — Анна и сын — Маркеллин.
А вот отец почти всю жизнь беспробудно пил. Сначала, когда Маркеллин со старшей сестрой своей были ещё детьми, он иногда приходил в себя. Но после смерти невестки больше ни на один день не расставался с бутылкой.
После смерти матери Маркеллин хотел нанять детям хоть какую-нибудь мал маля приличную гувернантку. Но тëща строго воспрепятствовала. Чего она боялась? Наверное, в тайне не хотела, чтобы Маркеллин снова женился. Боялась, что тогда он и внуки забудут и бросят еë. А другие еë дочери жили очень далеко и не могли еë забрать к себе, когда наступит глубокая старость.
Маркеллин думает, что и старший сын его пошёл в отца. То есть, в своего дедушку-пьяницу. Собирался поступить в институт. Уехал в город, но учëбу быстро забросил и пристрастился к игре в карты. Теперь каждое письмо его оканчивается просьбой своему папе выслать поскорее денег.
А деньгам взяться было неоткуда. Половину деревень отец его ещё давно пропил, а половину отдал Анне в приданное. Осталось у Маркеллина всего двое: село Апрелево и деревня из двадцати домов Крынкино.
Старшая сестра — Анна — вышла замуж очень удачно, и... Совершенно забыла о своих родственников. Теперь она смотрит даже на родного брата свысока и считает его недостойным общения с культурной особой нищим неудачником.
И только младший сын Маркеллина радовал его. Он был неплохим художником и принимал успешные заказы. В основном, просили написать чей-нибудь портрет. Его портреты выходили не только точные, но и необыкновенно живые, передающие не только одну лишь сухую внешность, но ещё и душу натуры.
Однажды свой портрет заказал ему написать князь. И чтобы непременно был готов к его юбилею! Молодой художник справился со своей задачей в срок, и стал уговаривать своего отца приехать на торжество. Отказываться Маркеллину было неудобно, и, к тому же, младший сын был прав. Пережив столько трудов и лишений, оставшись совершенно один в отдалëнном селе, он всё чаще стал ощущать в душе неуклонно опутывающую его тоску. И чтобы как-то избавиться от неë, он приехал сюда.
История Инны оказалась совсем не лучше. Еë усадьба, где жили она и еë родители, находилось в селе Ерофеевка, что от Апрелево находится в восьмидесяти верстах.
И она тоже изначально планировала выйти замуж не за того, с кем потом так несчастливо связала свою судьбу. Тот был прекрасный человек и тоже вдовец с двумя маленькими детьми. Но родители Инны оказались категорически против: "Доченька! Разве так по христиански?! Надо же один раз и на всю жизнь!"
Еë выдали замуж за очень богатого и зажиточного человека. Он был красивый, вежливый, умный, даже можно сказать, утончëнный в своих манерах. Но совершенно не добрый. Это Инна поняла только спустя год после того, как переехала жить к нему в дом. Тогда постепенно и стал раскрываться его жëсткий и авторитарный характер. Он был через чур требователен ко всем и всему даже в нисколько не значимых мелочах. Но, отчего-то, Инне доставалось даже больше, чем их служанкам. Он же объяснял это тем, что с жены у него спрос всегда будет больше: ведь слуги — просто чужие люди. Его раздражало в ней всё: и какого цвета платье она купила себе на базаре, и как она варит их фирменное семейное варенье, рецепт которого хранили шесть поколений предков Инны, и даже как она держит иглу для вышивания. Ему словно нравилось делать ей долгие замечания даже в том, что совершенно его не касалось, хоть той же вышивки!
Он был из тех баринов, которые за всю жизнь никогда не дали ни одной пощëчины своим слугам. Зато, их было всегда много для его жены.
И хромота Инны — от него.
Она сбежала. И больше никогда не вышивала, не пыталась плести кружев, и не варила варенье даже раз в год. И больше никогда не вышла замуж. Хотя, могла бы.
Она перестала доверять людям.
И в гости она ездила только по просьбе своих родителей, пытавшихся хоть как-то развеселить еë.
Но — исключительно в маске. Боялась, что он еë может увидеть и узнать.
- А сколько Вам лет, Маркеллин? - неожиданно спросила его она, чтобы отвлечься от грустных мыслей.
- Сорок пять.
- Надо же! - удивилëнно остановилась Инна. - Я думала, что Вы намного старше.
- Неужели я так уж старо выгляжу? Нет, правда, я действительно, старо выгляжу...
- Нет, я о другом. Я ведь, получается, тоже на десять лет моложе Вас.
- Какое удивительное совпадение.
- Да, надо ж так!..
- Нет, вообще. С Вами. У нас удивительное совпадение. Вы знаете, у многих моих товарищей со мной просто не о чем поговорить. Встретимся, бывало, и мнëмся, мнëмся, не зная, что сказать друг другу. Денег, понятное дело, никто не даст, у всех свои заботы... Я бы и своему картëжнику бы не рубля не дал, да ведь жалко мне его! Вдруг — действительно, очень надо? Долги — это, знаете ли, штука опасная. А с Вами я даже об этом могу свободно поговорить. Всю душу свою излить, всю свою боль! И Вы меня понимаете.
- И Вы меня тоже очень хорошо понимаете. Спасибо Вам за беседу, Маркеллин, только... Поздно. Слишком стало нам с Вами поздно. Вам уже очень много лет. А мне от всего пережитого, будто бы, и ещё больше. Будто бы, это я на десять лет Вас старше. Вот раньше бы...
Маркеллин опустил голову.
- Я понимаю. Да. Наверное. Вы правы. Поздно. Уже поздно. Но, погодите минутку...
Тут внезапно пошëл крупный и обильный дождь. Инна взглянула на небо и улыбнулась:
- Вот видите! Уже поздно! Прощайте!
Она махнула рукой и стремительно побежала к своей карете. А Маркеллин смотрел ей вслед, в то время, как по его волосам уже струилась дождевая вода.
Поздно.
Поздно.
Поздно. Но надо бы всё же узнать, как доехать до этой самой Ерофеевки? И... Как не причинить ей этим печаль.
4 июля 2024 г.
Автор: Лилия Розова.