Барабанщик DEEP PURPLE Иэн Пейс и новый гитарист Саймон Макбрайд дали интервью для Jazzandrock.com. Выдержки из беседы приведены ниже.
Иэн, есть старый немецкий хит шестидесятых годов, он называется "At 17 you still have Dreams". Он о том, что все пути всё ещё открыты для тебя. Деревья достают до небес, когда ты молод. Каким вы были, когда начали играть с Deep Purple? Я думаю, вам было около 20 лет...
Иэн Пейс:
«Девятнадцать».
Значит, вы были в два раза моложе Саймона. Как развивались события?
Иэн Пейс:
«Я познакомился с Ричи за год до этого в Гамбурге. Он жил там, а я три недели играл в Star Club, и ему понравилось, как я играю. Он пришёл, представился и сказал, что ему понравилось. Потом я вернулся в Англию и почти забыл об этом. Приятно было с ним встретиться. А примерно через девять месяцев наш вокалист Род Эванс понял, что наша группа никуда не годится. Он увидел объявление в Melody Maker о том, что другой группе требуется вокалист, и решил предложить себя на эту роль. Ричи заметил его и сказал: "У тебя же есть барабанщик, брат? Приводи и его". Итак, мне было 19 лет, и я перешёл из, по сути, очень хорошей кавер-группы в группу с очень хорошими музыкантами, которые были намерены творить вместе. Так что для меня это было очень интересно».
Звучит как невероятная череда совпадений... Что вы почувствовали?
Иэн Пейс:
«Как только я понял, что получил эту работу в свои 19 лет, внезапно мир стал казаться другим. А потом, когда мы начали устраивать сценические выступления, я понял, что поднялся на ступеньку, перешёл в другую лигу музыкантов, но не потому, что эти музыканты были лучше. Они просто знали больше музыки, имели больше опыта. А потом мы записали первую пластинку, у нас появился хит в Америке, и тогда я оказался на другой планете. Внезапно я стал звездой рок-н-ролла в своей голове. Нигде больше, только в своей голове. А в юности всё это было похоже на Диснейленд».
Могли ли вы представить, что с Deep Purple всё зайдёт настолько далеко?
Иэн Пейс:
«Невозможно было представить, чтобы какая-нибудь группа просуществовала больше двух-трех лет. Если посмотреть на The Beatles, то они продержались шесть лет — с 1962 по 1968 годы. Это самая известная группа в мире. The Rolling Stones — единственные, кто до сих пор гастролируют как единое целое, и существуют дольше, чем мы. И мы никогда не думали об этом в детстве. Мы не думали о том, что будет на следующей неделе. Завтра было чем-то далёким».
Вы — единственный постоянный участник группы и единственный, кто принимал участие в работе над всеми альбомами...
Иэн Пейс:
«Я могу найти постоянную работу. Я так думаю. Не знаю, важно ли это. Думаю, фанатам приятно, когда кто-то постоянно присутствует на сцене. Вот и всё, что я думаю, и это приятно. И, конечно, на каждой пластинке, которую они слышат, я участвую, так что это своего рода преемственность, но важно ли это на самом деле — я не знаю. Думаю, просто приятно, что есть кто-то, кто имеет отношение ко всему, что мы создали».
У вас всё ещё остались неосуществлённые мечты, Иэн?
Иэн Пейс:
«Не те, о которых вы подумали (смеётся). Нет, я знаю, что вы имеете в виду. Когда ты молод, вся твоя жизнь — это рок-н-ролл. Вся твоя жизнь — это фантазия. Всё фантазия. Ты летишь на самолете, ты в другой стране, ты играешь перед другими людьми. Люди оказывают тебе знаки внимания, у тебя в кармане есть деньги. Это другой мир. А потом ты привыкаешь к подобному. Если так пойдёт и дальше, то ничего плохого в этом нет — если только вы понимаете, что это привилегированное положение. Это просто благословение. Большой палец спустился с небес и указал на тебя, сообщив, что ты счастливчик. Пока понимаешь, что это нормально и по-прежнему захватывающе, ты не мечтаешь о чём-то другом. Потому что большинство из того, о чём мы мечтали в детстве, мы уже достигли, теперь мы можем предаваться воспоминаниям. Из серии: "Я уже бывал здесь раньше и отлично провёл время. И здесь я был, и мы ужасно провели время". Как-то так».
Что вы ощущаете, Саймон? Вы мечтали оказаться в легендарной рок-группе?
Саймон Макбрайд:
«Это ужасно. Знаете, они заставляют меня жить в хороших отелях и летать на частных самолетах. Это ужасно. Это очень тяжело. Любой ребенок раньше мечтал стать участником известной рок-группы. Поэтому мы и начинаем заниматься чем-то, чтобы быть успешными в том, что мы делаем.
А ещё важнее всего музыка. Но я очень польщён, что являюсь участником Deep Purple, это привилегия, потому что наследие этой группы просто грандиозное, и мне до сих пор приходится время от времени щипать себя, когда я вижу своё имя рядом с её названием. Но теперь, после двух лет участия в группе, всё пришло в норму. Теперь я ощущаю себя так, словно играю с парнями в пабе, даже могу немного пошалить на сцене. Примерно такие ощущения, только на большой сцене, конечно. Но да, так бывает. Жизнь сначала меняется, а потом это становится нормой».
Иэн Пейс:
«Но самое главное, что произойдет с Саймоном, это то, что неважно, сколько ещё просуществуют Deep Purple, — два года, может быть, три, кто знает? Он на поколение моложе, он будет играть гораздо дольше. И дело в том, что раньше о Саймоне знало не так много людей. Теперь о Саймоне узнают многие. Так что для его будущей карьеры это невероятно важно. Потому что когда у кого-то такой талант, справедливо, что его видит много людей, а если играть в клубе, его узнают лишь немногие, и вырваться из этого круга очень трудно. Но если у кого-то есть талант, появляется шанс — не только для него, но и для группы, чтобы сразу взять кого-то настолько хорошего, что здорово для обеих сторон».
Давайте снова вернёмся к новой пластинке. Вы и раньше сочиняли песни с политической подоплёкой. Я о таких песнях, как "Mary Long" из одной из моих любимых пластинок "Who do we think we are?" Это было в 1973 году. Но когда я снова послушал последние альбомы, готовя это интервью, мне показалось, что тогда вы звучали более легкомысленно. Я имею в виду, что три года назад, на вашем нынешнем альбоме, а также на последних, которые вы записывали с Бобом Эзрином, можно было услышать чёткие политические заявления, например, об изменении климата.
Иэн Пейс:
«Бывают моменты, когда Иэн [Гиллан] хочет высказать своё мнение о мире, потому что он пишет слова о мире, который видит вокруг себя, но он никогда не пытается указывать кому-либо, что они должны делать. Он сказал: "Смотрите, это происходит. Подумайте об этом. Можем ли мы улучшить ситуацию? А может, нет?"»
Нет, он не похож на учителя с поднятым указательным пальцем...
Иэн Пейс:
«Нет, он не проповедник. И не все остальные песни нормальны. "Я люблю тебя. Я не люблю тебя. Я собираюсь тебя ударить". Но когда он видит что-то, о чём хочет заявить, он делает это очень мягко, очень изобретательно. Я думаю, что последнее серьёзное заявление, которое он сделал, было, вероятно, в "Child in Time", когда он говорил людям не стрелять друг в друга, это довольно хорошая идея».
Но у меня такое ощущение, что в вашей музыке появилось больше беспокойства.
Иэн Пейс:
«Я думаю, она просто стала более насыщенной. На последней паре альбомов она стала более интенсивной. И многое на новом альбоме появилось из-за Саймона. Саймон придумывал риффы, в то время как Стив [Морс] больше придумывал мелодии и соло. Так что новый подход ведёт в другом направлении. Если вы начинаете с риффа, он обычно становится немного более мощным или чуть более интенсивным, а если вы начинаете с соло или красивой мелодии, это ведёт вас в другом направлении. Так что Саймон придумывает риффы. Так что это напоминает...»
...простите, я думаю, что дело не только в риффах.
Иэн Пейс:
«Нет, но это больше риффы, движимые риффами».
Саймон Макбрайд:
«Есть элемент более жёсткой музыки, который потом на протяжении всего альбома придаёт ему другое измерение».
Иэн Пейс:
«В вещах Стива часто были невероятно красивые мелодии или сложные элементы, потому что так устроен его мозг. Так что это было немного другое направление. Но когда есть основа из четырёх или пяти риффовых песен, это влияет на весь альбом и придаёт ему больше интенсивности. И я думаю, что на этой пластинке звук стал ещё более насыщенным».
Я знаю, например, что в вашей музыке всегда присутствовали элементы прогрессивного рока, и когда я впервые услышал новый альбом, мне показалось, что в нём гораздо больше элементов прогрессивного рока, чем мы привыкли от вас слышать. Даже звучание. На этом альбоме больше синтезатора. Вы видите это иначе?
Иэн Пейс:
«То, что вы описываете из прошлого, — это вещи, которые происходили, когда мы были моложе. И мне было в районе 19–23 лет, когда были записаны все эти популярные альбомы, а остальные участники были немного старше. Вы достигаете определённого момента, когда у вас есть талант и техника, и вы можете зайти так далеко. По мере развития карьеры узнаёшь больше. И когда идёт разговор о прог-роке, меня это немного смущает, потому что можно просто использовать больше музыкальных элементов, потому что вы знаете, как это сделать, тогда как 20 лет назад мы не понимали, как это делается. Так что это эволюция и процесс обучения».
Значит, Deep Purple — это группа, которая всё ещё любопытна?
Иэн Пейс:
«Мы подумали, что это звучит очень интересно, и решили сделать это. 20 лет назад мы бы даже не подумали об этом. Знаете, были и другие вещи, которые у нас получались неплохо, но всё было не то. Дело не только в звуке, но на этом альбоме, конечно же, больше синтезатора».
Саймон, я знаю, что вы долгое время были знакомы с Доном Эйри до того, как присоединились к Deep Purple. Очень интересно слушать, как вы играете. Вы играете очень органично. Каким был процесс сочинения? Я имею в виду, предлагали ли вы какие-то новые идеи?
Саймон Макбрайд:
«Мы все предлагаем идеи. Даже сейчас у меня в голове крутится около миллиона риффов. Так что это естественно для меня. Я играю с Доном уже, наверное, 10–15 лет. Мы хорошо знаем друг друга, в музыкальном плане я понимаю, что он собирается играть, ещё до того, как он сыграет, и наоборот. Насчёт использования синтезаторов и прочих вещах... Дон сделал много всего за свою карьеру. Очень музыкальные вещи, использование синтезаторов и тому подобных вещей — это сродни тому, что я делаю с гитарными педалями и различными эффектами. Это чтобы немного украсить материал. Я ничего не меняю, просто люди постоянно спрашивают меня об этом: "А почему ты используешь это? Никогда это не использовал". И я отвечаю: "Я использую его только в одном такте, но слушатель слышит это иначе».
Иэн Пейс:
«Но если вспомнить, скажем, 1972–1973 годы, Джон Лорд использовал синтезаторы, которые были доступны, и они были очень простыми по сравнению с сегодняшними, но звук всё равно был на высоте. Мы не могли сделать этого два года назад, потому что этого не существовало, но теперь можем. Но, как говорит Саймон, когда ты играешь с кем-то вместе какое-то время, у тебя возникает подсознательное взаимопонимание с ним, тебе даже не нужно ничего говорить. Это может быть движение, взгляд, поза. Мы с Роджером знаем, что нужно сделать, даже не говоря об этом.
Вы узнаёте подсознательные сигналы, или может быть определённое движение, и вы понимаете, что он собирается сделать. Это понимание, которое приходит тем быстрее, чем больше вы общаетесь с новым участником. Единственное, что меняется, — это основа того, что отличает этого музыканта».
Насколько хорошо вы понимаете Саймона?
Иэн Пейс:
«Нам всегда везло, что все, кто был с нами, все, кто когда-либо был в группе, были очень хороши. Мы никогда не меняли музыкантов на менее качественных. Так что тот факт, что кто-то немного отличается, ничего не меняет. Самым большим изменением для меня был Гленн Хьюз — он играл в группе на басу. Он был совершенно не похож на Роджера. Роджер оставлял пространство, чтобы я его заполнял. Гленн играл много нот, поэтому мне приходилось играть меньше».
А что насчет гитаристов?
Иэн Пейс:
«Моя работа заключается в том, чтобы слушать и находить способ сделать то, что они делают, ещё лучше, создавая музыкально-ритмическое сообщение. Но когда музыканты хороши, ты просто вливаешься в то, что они делают, когда кто-то берёт соло. Это тот самый парень. Всё сосредотачивается вокруг него».
На "A bit on the side" есть практически металлическое гитарное соло.
Иэн Пейс:
«Да».
Невероятно. Отличное соло.
Саймон МакБрайд:
«Спасибо».
Насколько сложно было играть в собственном стиле в Deep Purple после таких легенд, как Ричи и Стив? Ощущали ли вы давление?
Саймон МакБрайд:
«Я не задумываюсь о творчестве Ричи или Стива, я просто думаю о том, как бы я это сыграл, потому что если ты начинаешь думать, звучишь ли ты как Ричи или как Стив, ты оказываешься в тупике. Дело не в давлении. Нет, в самом начале я чувствовал небольшое давление, но я довольно быстро понял, что мне нужно быть самим собой и просто играть. Я никогда не буду звучать как Ричи, я никогда не буду звучать как Стив, я, к сожалению, буду звучать по-своему. И поэтому я должен думать по-своему, я должен использовать свои влияния, которым я научился за эти годы, и это выливается в то, что я делаю, как в том соло, о котором вы говорите».
Как и когда вы записали это соло?
Саймон Макбрайд:
«Кажется, я записал его вживую в студии в Торонто. Я не помню, но почти уверен, что так и было, и это было моё самовыражение. Я не думал ни о чём другом...»
Иэн Пейс:
«И это то, чего мы и хотели. Мы не хотели, чтобы это был Ричи Блэкмор под номером 573. И нам не нужен был Стив Морс под номером 200. Нам нужен был гитарист, который умел играть, был уверен в себе и мог сказать: "Это я!" Потому что если ты не уверен в себе, если ты будешь пытаться подражать предыдущим гитаристам, ты не сможешь быть участником группы. Это бессмысленно. Даже если бы вы были лучшим гитаристом в мире, играя некоторые из этих песен, вы не были бы лучше Ричи. Но это только вопрос восприятия».
Саймон Макбрайд:
«Всё верно».