В российских онлайн-кинотеатрах уже объявилась «Одержимая» — эффектный во всех смыслах австрийский фильм Северина Фиала и Вероники Франц. Племянник и супруга Ульриха Зайдля не первый год работают в тандеме и хорошо известны как завсегдатаем европейских фестивалей, так и ценителям хорроров. Впрочем, их новая работа пугает скорее фактами, чем жанровыми приемами, а на Берлинале фильм симптоматично наградили за операторскую работу (Мартин Гшлахт снимал «Лунного папу», «В подвале» и «Клуб Зеро»). Что же беспокоит «Одержимую», размышляет Алексей Филиппов.
XVIII век, Верхняя Австрия. В деревне празднуют свадьбу Вольфа (Дэвид Шайд) и Агнес (Аня Пляшг) — местного крестьянина и девицы из соседнего поселения. Невесту качают на руках, жених пытается с завязанными глазами попасть цепом по черному петуху, закопанному по горло в землю, с наступлением темноты все танцуют и едят вокруг костра. Затем новобрачные уходят в уединенный лесной дом, который будто прячется в ландшафте от посторонних глаз. Там и будет зреть отравляющая бытие драма: личная, семейная и даже центральноевропейская. Хотя предыдущие фильмы Фиала и Франц — «Спокойной ночи, мамочка», «Сторожка» — нередко записывают в хорроры, «Одержимая» в жанровый диапазон влезает с трудом. В ней окончательно отделены ужасы от устрашения, а авторский метод подобен пыточному орудию «Железная дева»: режиссеры методично — сценарий основан на судебных протоколах XVIII века — и повсеместно фиксируют затухание воли к жизни. В том числе — через проникновение в повседневность странных ритуалов. Впрочем, безуминка Агнес почти не выделяется в соседстве с сюжетами о петухе и пальце, которые не слишком вписываются в христианскую картину мира. Сюда же можно добавить дикую традицию: пить кровь казненных — якобы как лекарство от меланхолии. Излечивает ли отстраненное кино в духе Ханеке и Зайдля человеческую косность, от которой, как правило, страдают все, вопрос открытый. «Одержимая» в кинотеатрах с 18 июля.