Те, кто смотрел фильм Владимира Машкова «Папа» (2004), помнят, что кинолента начинается с кадров, когда поезд приходит на железнодорожный вокзал Тульчина. А те, кто на самом деле жил в этом местечке Винницкой области, прекрасно знают, что железной дороги там никогда не было.
К счастью, я еще успела застать последние осколки жизни еврейского местечка в 80–90-х годах прошлого века. Уютный, добрый, теплый, вдохновляющий и дающий силы, солнечный город моего детства, наполненный нежными ароматами чайных роз и шиповника, роскошными цветами на клумбах, зелеными грецкими орехами, зреющими на деревьях над головами прохожих, вкусными бабушкиными пирогами с вишней и яблоком, которые она называла «штрудель» («Такого штруделя, как у меня, за доллары не купишь!» – говорила она), – очень приятная часть моего прошлого, по которой невероятно скучаю.
Во времена советской власти синагоги и бывшие еврейские домовладения Тульчина заняли различные казенные учреждения. Например, загс был открыт государством прямо в доме еврейского купца Гликлиха, а дворец пионеров разместился в бывшей синагоге, которую теперь можно узнать лишь по специфической архитектуре и облику здания, изначально построенного для религиозных нужд евреев. На местном рынке давно не слышно разговоров на идише, а прежние знакомые улицы с советскими названиями довольно трудно отыскать, ведь они переименованы на новый лад.
В памяти запечатлелось старое еврейское кладбище на большой горе, настоящий памятник ашкеназской культуры. С вершины открывался потрясающий вид на весь город. Еврейское кладбище Тульчина делится на старое, включающее древние полуразрушенные каменные надгробья, среди которых обитатели местных мазанок, не стесняясь, пасли коров, и на новое, расположенное на макушке холма. Лишь надписи на идише и лица с черно-белых фотографий, грустно глядящие с надгробий, напоминают о некогда насыщенной еврейской жизни местечка. Там похоронены мои дедушка и прабабушка.
«Мои родители приехали в этот тихий городок в 1954 году по распределению, вместе окончив Винницкий пединститут. Мне до сих пор непонятно, почему коренных винничан отправили на работу в глубинку, да и они сами долго не могли с этим смириться. В итоге счастливо прожили в Тульчине всю оставшуюся жизнь, ни о чем не жалели», – рассказывает моя мама.
Детство она провела с бабушкой, кормившей ее кошерной едой и рассказывавшей о своей молодости. В мамином детстве говорили на идише, на русском и украинском языках, отмечали еврейские праздники, делали фаршированную рыбу на Рош ха-Шана и покупали огромные мешки с мацой на Песах. На улицах города звучало многоголосье из смеси идиша, русского и украинского.
Отдельно хочется рассказать и про неповторимый Тульчинский рынок. Это, конечно, был не одесский «Привоз», но ничем не хуже. В базарный день его открывали в пять утра, там встречался весь цвет Тульчина, все модницы, стремящиеся узнать последние сплетни, продемонстрировать наряды, ну и, конечно, приобрести продукты. К этому незабываемому колориту и многоголосию иногда добавлялся молдавский язык.
Товары порой выкладывали прямо на земле, обтянутые защитной лентой, чтобы можно было спокойно рассмотреть их. Позже прибывали толпы народа, сметая все на своем пути, и пробиться к прилавкам уже не представлялось возможным. Потом ярмарка завершалась, и посетители постепенно расходились.
Мама вспоминает, что свадьбы в Тульчине тоже отмечали с особым размахом, гуляли улицами и целыми дворами несколько дней, ели, пели, танцевали до упаду, дети и взрослые, все вперемешку. Лично ей побывать на еврейских свадьбах не удалось, но оттуда ей всегда передавали вкуснейшие сладости, которыми снабжали гостей торжества на дорожку, так как съесть их в ресторане по причине обилия остальных яств было уже нереально.
Тульчин входил в черту еврейской оседлости, а до этого был польским городом. В его простых домиках проживало много работящих евреев-ремесленников, а их собратья побогаче оседали в добротных кирпичных постройках. В местечке когда-то останавливался и русский полководец Александр Суворов со своей армией.
В середине XVIII века евреям Тульчина жить стало гораздо легче и веселее, потому что влиятельнейший человек того времени, граф Феликс Станислав Потоцкий перенес в городок свою главную резиденцию, сделав местечко центром региона. Тогда же возвели роскошнейший дворец, «подольский Версаль», состоявший из обворожительного главного здания и двух крупных флигелей, образовывавших в комплексе букву «П» – Потоцкий.
В этих изысканных стенах Александр Пушкин познакомился с дочерьми графа, Ольгой и Софией, которым посвятил свои знаменитые произведения «Евгений Онегин» и «Бахчисарайский фонтан». В десятой главе «Евгения Онегина» великий поэт написал о Тульчине:
…там, где ранее весна
Блестит над Каменкой
тенистой
И над холмами Тульчина,
Где Витгенштейновы дружины
Днепром подмытые равнины
И степи Буга облегли…
В притчах о жизни основателя хасидизма Баал Шем Това тоже часто фигурирует граф Потоцкий, играющий в них роль доброго барина. Благодаря богатому поляку еврейская община Тульчина становится крупнейшей на Подолье. В 1848 году граф основал в Тульчине сахарный завод, через семь лет в городе начала функционировать кожевенная фабрика, в 1886 году – паровая мельница. В местечке к тому времени работало уже несколько синагог и гораздо большее количество молитвенных домов. В конце 1930-х годов более 40% жителей Тульчина составляли евреи.
Война стала для местного населения страшным ударом, местечко понесло огромные жертвы. Румыны создали гетто, в которое согнали евреев, депортированных из Бессарабии и Буковины. Тульчин оказался в составе Транснистрии – румынской зоны оккупации Юго-Западной Украины. 3005 евреев оттуда были высланы в село Печора, в концентрационный лагерь Мертвая Петля, где почти все погибли. Вернулись из лагеря – около 500 человек. 15 марта 1944 года Тульчин был освобожден Красной армией.
Ежегодно 9 Мая в городке проходили торжественные демонстрации, и многочисленные ветераны, включая моего дедушку Михаила Хуторянского, надевали свои ордена, медали и гордо вышагивали по улице Ленина, вспоминая свое боевое прошлое, со слезами принимая букеты и поздравления от молодых горожан.
Дедушку, школьного преподавателя физики и астрономии, в местечке знали и любили все. Каждый человек на улицах Тульчина либо учился у него, либо был сыном или дочерью его бывшего ученика.
Однажды в Тульчин приехал наш родственник из Москвы, решил сделать сюрприз, не сообщив заранее о визите. Он долго кружил по окрестностям и спрашивал у местных жителей: «Где здесь улица Щорса?» Не знал абсолютно никто, но, когда найти эту улицу казалось совсем уж невозможным, какая-то жалостливая женщина спросила: «А кто вам там нужен?» Родственник ответил: «Хуторянский!» – «Ну что же вы сразу не сказали?» – воскликнула она и тут же объяснила, как найти нужный гостю дом.
В 2012 году в Тульчине оставалось около 150 евреев, а остальные в поисках лучшей жизни разъехались – кто в Израиль, кто в США, кто в Германию, кто в Россию.
