Уважаемые коллеги, в этом материале я решил подробно рассказать о моем личном фаворите среди управляемого оружия 1950-ых — корабельной зенитной ракете RIM-8 "Талос". Разработанная в 1950-ых, эта ракета вплоть до недавнего времени держала абсолютный мировой рекорд дальности перехвата кораблем воздушной цели (118 км). Ее создание на заре эры управляемого оружия было настоящим инженерным подвигом; многие решения, примененные в "Талосе" были чрезвычайно оригинальны и без преувеличения можно сказать, что долго еще не имели аналогов.
Я хочу выразить особенную благодарность Филиппу Р. Хейсу, офицеру ракетного крейсера CLG-5 "Оклахома Сити" и автору замечательного сайта Okieboat, посвященному кораблю и его службе. Этот ресурс был и остается для меня настоящим кладезем информации как по ЗРК «Талос», так и по другим аспектам техники и истории военного флота 1960-ых.
ИСТОРИЯ:
История зенитной ракеты RIM-8 “Талос” началась еще во время Второй Мировой Войны. К середине 1944 года американский флот начал осознавать, что средства ведения войны на море меняются вновь и радикально. Торпедоносцы и пикировщики, еще недавно бывшие основной угрозой, стремительно уходили в прошлое; ограниченная маневренность делала их слишком легкими жертвами для наводимых радарами зенитных орудий, стреляющих снарядами с неконтактным радиовзрывателем. Основной воздушной угрозой флоту стали высотные бомбардировщики, запускающие управляемые ракеты и бомбы с безопасного удаления – из-за пределов досягаемости ствольных зениток.
В июне 1944 года BuOrd (англ. Bureau of Ordnance – Бюро Боеприпасов ВМФ США) провело первичный анализ проблемы защиты кораблей и соединений от воздушных атак с применением управляемого оружия. Их рекомендацией по результатам исследования было немедленно приступить к разработке управляемой зенитной ракеты – весьма желательно, сверхзвуковой. Были сформулированы первичные требования к ракете, способной поразить летящий на высоте девяти километров (10.000 ярдов) бомбардировщик на удалении до 18 километров (20.000 ярдов) от корабля. Скорость полета ракеты должна была составлять не менее 560 метров в секунду (1850 футов в секунду), а время полета на максимальную дистанцию около одной минуты – чтобы успеть перехватить неприятельский бомбардировщик до того, как он запустит свою нагрузку. При этом ракета должна была весить не более одной тонны (2000 фунтов), нести 272-кг осколочную боевую часть (600 фунтов) и запускаться с помощью стартового ускорителя весом около тонны.
Такие требования на тот момент представлялись… фантастическими. Но специалисты BuOrd считали, что такое оружие находится в пределах технически возможного, пускай и едва-едва. В начале декабря 1944 года BuOrd заключило исследовательский контракт с Лабораторией Прикладной Физики (англ. Applied Physics Laboratory, APL) института Джона Гопкинса. Инженеры APL работали над предыдущим фантастическим проектом BuOrd – созданием радиолокационного неконтактного взрывателя для зенитных снарядов, знаменитого VT-fuze – и доказали, что умеют превращать “фантастическое” и “едва возможное” в “серийно производящееся” и “наводящее ужас на врагов”.
Проект разработки новой зенитной ракеты получил кодовое название “проект Бамблби” (англ. bumblebee - шмель). Название это служило отсылкой к известному афоризму: “по всем законам аэродинамики, шмель летать не может – но шмель этого не знает, и потому летает”. Инженеры и ученые APL, работающие над проектом, шутливо отмечали, что их работа очень похожа на попытку спроектировать того самого шмеля вопреки всем законам аэродинамики.
Общий подход к проблеме был сформулирован в начале 1945. Инженеры APL предложили создать ракету, приводимую в действие прямоточным воздушно-реактивным двигателем; на тот момент, он выглядел единственным способом добиться требуемых характеристик по скорости и дальности одновременно. Наводиться такая ракета должна была автоматически, методом “оседланный луч” – вращающийся луч радара сопровождал цель, а ракета двигалась к цели вдоль луча. Такой метод позволял перенести самое сложное (захват и удержание цели) на корабельный радар, а от ракеты требовалось только удерживать себя в пределах трассы луча.
Задачи, стоявшие перед “проектом Бамблби” были монументальны. Им предстояло не просто создать новое оружие; им предстояло добиться фундаментальных прорывов в целом ряде несвязанных областей технологии. Поэтому еще на ранней стадии, проект “Бамблби” был разделен на шесть направлений:
* Двигатели – разработка и испытание в аэродинамических трубах моделей прямоточного реактивного двигателя с целью разрешить фундаментальные вопросы относительно тяги, стабильности работы, подачи топлива и т.д.
* Аэродинамика – изучение проблем стабилизации и управления сверхзвуковой ракеты в полете, создание испытательных стендов и аэродинамических труб. Предполагалось, что в итоге эта группа возьмет на себя разработку общей архитектуры ракеты.
* Моделирование – разработка, изготовление и испытание экспериментальных прямоточных ракет с целью получения телеметрических данных.
* Управление и наведение – проектирование и разработка гироскопического автопилота, системы автоматического наведения ракеты на цель, радаров для управления ракетой.
* Инфраструктура – организация и постройка полигонов для испытаний, разработка и изготовление необходимого тестового оборудования и стендов.
* Запуски – эта группа занималась вопросами подготовки к пуску и запуска ракет.
С самого начала проект “Бамблби” сталкивался со множеством проблем. В Америке 1945 года попросту не существовало полигонов и аэродинамических труб для работы со сверхзвуковыми ракетами. Все это пришлось спешно создавать с нуля. Испытательный центр для сверхзвуковых создали в здании закрытой сталелитейной фабрики в Дэнгерфилде (Техас), переоборудовав могучий вентилятор плавильной печи под питание аэродинамических труб. Полигон для опытных пусков оборудовали на бывшей станции береговой охраны Исланд-Бич, в Нью-Джерси. Правда, размеры полигона быстро оказались недостаточными, и испытания уже в 1946 перенесли на новый ракетный полигон ВМФ США в Чина Лэйк (штат Калифорния).
Летные испытания первых прототипов начались в феврале 1945 года. Эти модели были, разумеется, очень далеки от настоящего оружия – по сути дела, это были просто прямоточные двигатели с телеметрической аппаратурой, запускаемые с помощью связки 127-мм армейских НУРС. Летом 1945, удалось добиться первого успеха; запущенная модель продемонстрировала устойчивую работу прямоточного двигателя в полете. Испытания продолжались, и в октябре 1945 был взят следующий барьер; тяга двигателя запущенной модели превысила ее аэродинамическое сопротивление.
Ободренные успехом, инженеры APL приступили к созданию более крупного прототипа с 18-дюймовым (457-мм) прямоточным двигателем – RTV (англ. Ramjet Test Vehicle – Аппарат Испытаний Прямоточника). Эта модель должна была нести аппаратуру управления и наведения. Но тут испытателей ждала неудача; при пересечении звукового барьера, RTV просто развалился в полете из-за непредвиденных нагрузок.
Стало ясно, что для разработки сверхзвуковой ракеты нужны более полные данные по сверхзвуковой аэродинамике. Но для того, чтобы получить эти данные, нужна была сверхзвуковая ракета. Выход из замкнутого круга APL нашли в создании очень простой двухступенчатой ракеты на твердом топливе. Названная STV (англ. Suprersonic Test Vehicle – Сверхзвуковой Испытательный Аппарат), эта ракета оснащалась телеметрической аппаратурой, и использовалась для испытания систем наведения и управления в рамках проекта “Бамблби”.
Испытания STV оказались более чем успешными. Ракета не только помогла получить все необходимые APL данные, но и сама оказалась настолько надежной и эффективной, что у адмиралов ВМФ США возник вопрос; а почему бы не сделать на основании STV полноценную зенитную ракету? В конце концов, STV обладала необходимыми летными характеристиками, была оснащена автопилотом и системой наведения “по лучу” радара, и все, что требовалось – это заменить блок телеметрической аппаратуры боеголовкой с неконтактным взрывателем.
Эта идея поставила BuOrd и APL в сложное положение. С одной стороны, твердотопливная ракета на основе STV могла делать все, что требовалось в рамках проекта “Бамблби”, и была бы доступна уже в ближней перспективе. С другой – в работу над прямоточной ракетой были уже вложены значительные ресурсы, и было очевидно, что прямоточные двигатели обладают огромным потенциалом развития. В итоге адмиралы приняли соломоново решение; на ближнюю перспективу делать ракету малой дальности на основе STV (будущая RIM-2 “Терьер”), а прямоточную ракету разрабатывать как дальнобойный снаряд, увеличив требования по дальности до 50 морских миль (92 километров).
В 1948 году, проектируемая ракета получила собственно имя – “Талос” (англ. Talos), в честь персонажа античных мифов. В греческой мифологии, Талос был искусственным созданием, бронзовым великаном, которого выковал Гефест для защиты Крита. В некоторых версиях мифа, Талос обладал умением летать, а тело его было так раскалено, что враги сгорали от одного прикосновения гиганта. Разработчики проекта единодушно согласились, что это имя идеально подойдет новой ракете – “искусственному гиганту”, который будет летать по небу и “сжигать врагов в своем пламени”.
Однако ни новое звучное название, ни успешные испытания 18-дюймового прямоточника не означали конца проблем.
Во-первых, новые требования по дальности вынудили в значительной степени переработать весь проект ракеты. Будущий “Талос” стал существенно больше и тяжелее, что потребовало увеличить диаметр прямоточного двигателя до 71 см (28 дюймов). А это, в свою очередь, повлекло за собой другие изменения в конструкции ракеты.
Во-вторых, увеличение дальности привело к тому, что наводить ракету тем же радаром, который сопровождает цель, оказалось просто невозможно. Ракета в этом случае “гонялась” за целью по далеко не оптимальной траектории, и тратила слишком много топлива – и времени – чтобы поразить неприятеля. Сопровождение цели и наведение ракеты требовалось разделить; один радар отслеживал бы цель, а другой наводил ракету в рассчитанную точку упреждения.
В-третьих, система наведения методом “оседланный луч” на больших расстояниях оказалась неработоспособна. Расширение ведущего луча с увеличением дистанции приводило к тому, что ширина луча превосходила радиус поражения боевой части ракеты. Это означало, что даже в идеальной ситуации ракета будет наводиться слишком неточно, чтобы гарантированно поразить цель – что для дорогой и сложной ракеты вроде “Талоса” было неприемлемо. Требовалась система терминального самонаведения, которая включалась бы на последних секундах полета и наводила ракету точно на цель.
В-четвертых, во время испытаний системы самонаведения выявилась фундаментальная проблема с радарами. РЛС того времени обладали недостаточной разрешающей способностью, и не могли различать между несколькими летящими рядом самолетами, воспринимая их как одну большую цель. Если бы “Талос” был выпущен по такому плотному построению, то ракета, наводясь в центр радарной сигнатуры, попросту проскочила бы между самолетами, не задев ни один. Так как значимое улучшение радаров потребовало бы неопределенно долгой задержки, то проблему решили “в лоб”; в 1951 году было решено создать модификацию “Талоса”, оснащенную ядерной боевой частью (способной поразить все построение неприятеля разом).
В итоге проект “Талос” значительно отличался от исходного “Бамблби”. Ракета стала больше и тяжелее, ее летные характеристики существенно улучшились. Наведение “Талоса” теперь предполагалось двойным; на маршевом участке, ракета шла по лучу радара, нацеленного в точку упреждения цели, а на терминальном участке переключалась на полуактивное самонаведение, и наводилась на “эхо” импульсов второго радара, отслеживающего цель.
В 1949 на испытания поступила XPM (англ. Experimental Prototype Missile). Эта ракета представляла собой, по сути дела, реализацию исходных требований проекта “Бамблби” – прямоточный снаряд диаметром 71 см (28 дюймов), оснащенный системой наведения “оседланный луч” и осколочно-фугасной боеголовкой. На скорости 2 Маха, эта ракета могла пролететь 46 км (25 морских миль). Испытания XPM шли успешно, и уже в 1951 году ракета на испытаниях успешно поразила радиоуправляемый самолет-мишень в режиме “оседланный луч”. Чтобы освоить переключение в режим самонаведения потребовалось больше времени, но в июле 1952 года удалось решить и эту проблему.
Следующим шагом стала ракета XSAM-N-6. Это был уже полноразмерный прототип боевой ракеты, рассчитанный на полную дальность в 50 морских миль и потенциально готовый к развертыванию. Первый полет XSAM-N-6 состоялся в 1955 году, но в ходе испытаний выявилось такое количество проблем и необходимых доработок, что в итоге для постановки на вооружение была разработана новая модель – SAM-N-6b. Именно она и стала первым “Талосом” на вооружении. Первый морской запуск новой ракеты был произведен с ракетного крейсера CGL-3 USS “Галвестон” 24 февраля 1959 года.
КОНСТРУКЦИЯ:
Архитектура ракеты “Талос” определялась использованием на ней прямоточного двигателя, требующего большого диаметра трубы (диффузора), ведущей от воздухозаборника в носу к камере сгорания и соплу в хвосте ракеты. Все компоненты ракеты – электронику, сервомеханику, боевую часть, топливные баки – приходилось в буквальном смысле “оборачивать” вокруг двигательной установки. Это повлекло за собой ряд весьма специфических решений, не характерных для других управляемых ракет того времени.
Даже по меркам 1950-х, “Талос” был очень крупной и массивной ракетой. Длина его составляла (без учета ускорителя) около 6,5 метров, при диаметре фюзеляжа 0,71 метр. Размах крыльев ракеты составлял 2,7 метра. Вес полностью снаряженного и заправленного “Талоса” превышал полторы тонны. А полностью собранная связка ракеты и ускорителя длиной достигала 10 метров, а весом – 3,5 тонн.
В головной части ракеты, прямо перед воронкой воздухозаборника, располагалась головка самонаведения – четыре приемные антенны интерферометров. Особенности конструкции прямоточной ракеты (жестко ограниченное пространство в носовой части) не позволяли оснастить “Талос” обычной параболической антенной. Поэтому ракета использовала интерферометрическую головку самонаведения с четырьмя расположенными Х-образно штыревыми антеннами.
Действовала эта система следующим образом. Каждая пара антенн отвечала за наведение в одной из двух плоскостей и управляла соответствующей парой крыльев. Поступающий сигнал – отраженное от цели “эхо” луча корабельного радара – принимался обеими антеннами каждой пары. Если цель находилась прямо впереди ракеты, то сигнал приходил на каждую антенну в паре одновременно, и соответственно в одной фазе. Если же цель смещалась, то на одну антенну сигнал приходил чуть раньше, а на другую – чуть позже. При этом наблюдался отчетливо выделяемый фазовый сдвиг, по величине которого автоматика ракеты рассчитывала направление на цель и необходимую курсовую поправку.
Такая система уже в начале 1950-х рассматривалась как весьма архаичная, и обладала низкой чувствительностью. Чтобы интерферометрическая ГСН могла уловить “эхо” от цели на приемлемой дистанции, луч радара должен был обладать запредельной мощностью. Ранние версии системы, работавшие на импульсном излучении, требовали 3 мегаватта (!) мощности радара для “подсветки” цели. В дальнейшем, с переходом на непрерывное излучение, использовался 5-киловаттной мощности излучатель. Однако альтернативы не было; никакая другая ГСН попросту не поместилась бы в носовой части “Талоса”.
Ракеты с атомной боевой частью не имели аппаратуры самонаведения.
Позади антенн интерферометров находилась боевая часть ракеты. Первая модель “Талоса” была оснащена стержневой боевой частью; поражающими элементами выступали стальные стержни, разбрасываемые при подрыве. Эффективность ее была относительна – хотя стержни и были существенно массивнее обычных осколков, но рассеивались неравномерно и быстро начинали кувыркаться – и поэтому уже следующая модель получила новую, неразрывно-стержневую боевую часть.
Неразрывно-стержневая боевая часть представляла собой длинный стальной прут, сложенный гармошкой поверх слоя взрывчатки. В таком виде он упаковывался в корпус ракеты, двумя полукольцами вокруг воздухозаборника. При подрыве боевой части прут почти мгновенно раскладывался в две широкие дуги, способные буквально разрубить пополам неприятельский самолет или ракету.
На этом разработка не остановилась. Ракета “универсальный Талос” (имевшая сменные головные части, ядерную и обычную) получила новую неразрывно-стержневую боевую часть Mk-46. Размещавшаяся теперь в центральном теле воздухозаборника, она представляла собой 10-метрового диаметра кольцо стального прута (толщиной в 6 миллиметров), сложенного гармошкой в компактный цилиндр. Внутри цилиндра находился взрывчатый заряд. При подрыве боевой части прут раскладывался в сплошное кольцо, затем разрывался.
Наконец, еще одной “начинкой” для “Талоса” была ядерная боеголовка W30. Разработанная изначально как компактная авиационная бомба для истребителей, W30 была достаточно маленькой и легкой, чтобы разместиться в расширенном центральном теле воздухозаборника “Талоса”. По конструкции это был бустированный ядерный заряд (т.е. использующий небольшое количество термоядерного топлива для “дожигания” ядерного) на высокообогащенном уране. Мощность взрыва W30 составляла около 4,7-5 килотонн. Этого хватало, чтобы гарантированно уничтожить все воздушные цели в 1500-2000 метров от эпицентра.
Основным назначением ядерной боеголовки являлось поражение самолетов в плотном построении. Радары 1950-х испытывали серьезные проблемы с разрешающей способностью, и воспринимали группу летящих рядом самолетов как одну большую цель. Обычная ракета, запущенная по такой групповой цели, стала бы наводиться в пустой центр построения – и могла проскочить его насквозь, не разорвавшись. Атомная же боеголовка с командным подрывом могла поразить все построение целиком, тем самым ставя оппонента перед выбором: или рисковать атомным уничтожением всех самолетов разом в плотном построении, или рассредоточиться, и стать уязвимым для обычных зенитных ракет.
Подрыв боевой части “Талоса” осуществлялся при помощи неконтактного импульсного взрывателя Mk-52. Четыре расположенные на обшивке ракеты антенны посылали вперед короткие импульсы в форме полого конуса. Пространство прямо впереди ракеты было “слепой зоной” взрывателя – считалось, что если цель в этой зоне, то ракета поразит ее прямым попаданием. На этот случай был предусмотрен контактный взрыватель; впрочем, учитывая массу и размеры “Талоса”, его прямое попадание гарантированно уничтожало любой самолет даже вообще без боевой части.
Если же цель находилась не прямо впереди ракеты, то она попадала в поле зрения неконтактного взрывателя. Взрыватель срабатывал, когда задержка “эха” от цели становилась меньше установленного предела - то есть, когда цель оказывалась в радиусе поражения. Параметры срабатывания взрывателя зависели от конкретной цели, скорости сближения и т.д. Дополнительные возможности взрывателя включали Допплеровское отсечение “эха” от неподвижных объектов (чтобы на малых высотах взрыватель не срабатывал на отражение от поверхности), и “подрыв на помеху” (если цель пыталась заставить взрыватель сработать преждевременно, имитируя отраженный сигнал на слишком большом расстоянии, то взрыватель переключался в пассивный режим и срабатывал в момент максимальной интенсивности помехи).
Ракеты с атомной боевой частью не имели неконтактного взрывателя; их подрыв осуществлялся командой с корабля.
Позади боевой части размещались – опять-таки, по сторонам от воздухозаборника – секции электронной аппаратуры. Изначально, электроника ракеты была ламповой; в начале 1960-ых она сменилась транзисторной, а к началу 1970-ых “Талос” перевели на интегральные микросхемы. Здесь располагался гироскопический автопилот, отвечавший за удержание ракеты на курсе и стабилизацию ее по крену. Питание электронной аппаратуры ракеты осуществлялось от турбогенератора, отбиравшего часть воздушного потока из диффузора.
За секцией электроники размещалась секция управления. Здесь находились гидравлические сервоприводы, управлявшие поворотом четырех крыльев ракеты – с помощью которых “Талос” управлялся по тангажу и рысканью, и стабилизировался по крену. Поддержание давления гидравлической жидкости осуществлялось с помощью отдельной турбины, также питаемой напором воздуха из диффузора прямоточного двигателя. Еще одна турбина, расположенная в этой секции, приводила в движение топливный насос ракеты.
Позади секции управления находился топливный бак – как и остальные секции, охватывающий центральную трубу диффузора. На первых версиях ракеты бак был рассчитан на 70 галлонов (265 литров) авиационного керосина JP-5. На более поздних моделях объем бака увеличили до 85 галлонов (321 литра), а на последней модели топливо заменили на более эффективное JP-4.
За топливным баком находилось “сердце” прямоточного двигателя ракеты – камера сгорания. Здесь поступавшее из бака топливо впрыскивалось в идущий из диффузора поток сжатого воздуха, и воспламенялось в конической камере сгорания с перфорированными стенками. Для запуска двигателя снаружи камеры сгорания располагались специальные узкие сопла – воспламенители, в которых топливовоздушная смесь поджигалась электрической запальной свечой. Это пламя через отверстия втягивалось в камеру сгорания, и воспламеняло топливовоздушную смесь уже там, после чего двигатель горел непрерывно.
Чтобы поддерживать равномерное горение двигателя и непрерывную скорость ракеты, специальная система регулировала подачу топлива в зависимости от скорости и плотности набегающего воздушного потока. Для этого в носовой части ракеты была установлена трубка Пито, данные с которой поступали прямо на аппаратуру контроля подачи топлива.
Продукты сгорания выбрасывались через коническое сопло в хвостовой части ракеты. Вокруг сопла были размещены четыре неподвижных хвостовых стабилизатора (служивших для стабилизации ракеты на курсе), а также приемная антенна для командного управления ракетой на маршевом участке. Как уже упоминалось выше, “Талос” имел двойное наведение; следование лучу радара на маршевом участке, и полуактивное самонаведение при сближении с целью. Размещенная на хвосте ракеты антенна обеспечивала прием ведущего луча корабельного радара и кодированных команд, передаваемых корабельным компьютером. Чтобы на начальной стадии полета мощный сигнал радара не перегрузил чувствительный приемник, антенна покрывалась колпачком из легкоплавкого сплава, ослаблявшим сигнал; по мере разгона ракеты, колпачок плавился и сдирался набегающим потоком воздуха.
Так как прямоточный двигатель ракеты не мог запускаться “с места”, для запуска “Талоса” использовался массивный твердотопливный ускоритель. Это была тяжелая стальная труба, заряженная шашкой из двух типов твердого топлива (быстро прогорающий состав AHH и медленно горящий состав ARP). В топливной шашке были просверлены сложной формы каналы, служившие для увеличения площади горения – и соответственно, тяги ускорителя – в первые секунды работы.
Первые модели ускорителей “Талоса” сталкивались с проблемой резонанса; из-за неравномерности горения топлива, в них начинались резонансные колебания, способные разрушить ускоритель. Чтобы решить эту проблему, в толщу топливной шашки вводились стальные анти-резонансные стержни, поглощавшие энергию колебаний.
Ускоритель крепился к ракете с помощью зажимного кольца в передней части ускорителя. Зажимы автоматически раскрывались, как только ускоритель отгорал и переставал давить сзади на ракету. На первых моделях, зажим раскрывался подрывом пиропатрона; на более поздних перешли к пневматическому механизму, реагирующему на резкое падение давления внутри трубы ускорителя.
НАВЕДЕНИЕ:
Для наведения зенитных ракет “Талос” применялись следующие три компонента, составлявшие систему управления огнем Mk-77: радар типа AN/SPW-2 (отвечавший за управление ракетой на маршевом участке), радар типа AN/SPG-49 (отвечавший за отслеживание цели и “подсветку” ее для головки самонаведения ракеты на терминальном участке) и электромеханический вычислитель Mk-111 (осуществлявший расчет параметров перехвата и управлявший обеими радарами). В состав каждого комплекса “Талос” входили две пары радаров - AN/SPW-2 и AN/SPG-49 – каждая пара отвечала за отдельный канал управления огнем.
Радар AN/SPW-2 отвечал за наведение зенитной ракеты на маршевом участке траектории методом “оседланный луч”. Его компактная антенна генерировала узкий луч (шириной 3,5 градуса), слегка отклоненный от оси антенны и вращающийся вокруг нее по часовой стрелке с частотой 30 оборотов в секунду. Частота повторения передаваемого сигнала менялась в зависимости от положения луча: например, положению луча “справа-сверху” соответствовала частота 950 импульсов в секунду, а положению “слева-снизу” частота 850 импульсов в секунду.
Запущенная с корабля ракета “подхватывалась” вращающимся лучом AN/SPW-2 и шла по нему в расчетную точку перехвата. Если ракета шла точно по оси вращения луча, то она принимала непрерывный сигнал. Если же сигнал начинал прерываться, то это означало, что или ракета сместилась от оси вращения луча – или сам луч радара повернулся, например, реагируя на маневры цели. По частоте принимаемого сигнала ракета понимала, в каком направлении от оси вращения луча она отклонилась, а по амплитуде сигнала – насколько именно.
Радар AN/SPG-49 отвечал за поиск и сопровождение выбранной цели, а также за “подсветку” ее лучом для головки самонаведения ракеты. Это была чрезвычайно громоздка и массивная конструкция; вес вращающейся части антенны достигал 22 тонн (!), а пиковая мощность излучаемых импульсов – 5 мегаватт. Радар был настолько мощным, что по соображениям безопасности его запрещалось наводить на дружественные или гражданские самолеты – импульсы AN/SPG-49 легко могли вызвать помехи электроники.
Необычной деталью архитектуры AN/SPG-49 было то, что все основные компоненты были установлены в громоздком кожухе антенного комплекса, а не в надстройке под его основанием. Обслуживание электроники велось через боковые двери антенны. Другой нестандартной деталью было использование для фокусировки радарного луча не параболического отражателя (рефлектора), а планарной линзы из стекловолокна с серебряным покрытием (рефрактора).
AN/SPG-49 имел три режима работы: поиск цели, сопровождение цели и “подсветка” цели:
* В режиме поиска цели, импульсы от 3-мегаваттного излучателя направлялись по волноводам в сканер Фостера – весьма изящное механическое устройство, которое посредством вращающегося ротора заставляло луч радара двигаться горизонтально из стороны в сторону при неподвижной антенне. Размещенный над сканером Фостера качающийся отражатель, в свою очередь, заставлял луч раскачиваться по вертикали. Их совместное действие приводило к тому, что луч двигался зигзагом, сканируя пространство в пределах ±5 градусов по азимуту и ±2 градусов по углу места перед антенной.
“Эхо” импульса, отраженное от цели, фокусировалось линзой антенны на четырехкамерном рупоре облучателя. Определение положения цели осуществлялось по моноимпульсному принципу; сравнивалась интенсивность принимаемого сигнала между камерами рупора попарно. Автоматика радара поворачивала антенну в направлении самого сильного сигнала, соответствующем направлению на цель. Когда же сигнал на всех камерах рупора оказывался одинаковым, это означало, что антенна смотрит прямо на цель – и AN/SPG-49 переключался в режим сопровождения.
* В режиме сопровождения цели, импульсы от 3-мегаваттного излучателя направлялись прямо через четырехкамерный рупор-облучатель. Проходя через линзу, импульсы фокусировались в очень узкий луч, идущий точно по оси антенны. Отраженное от цели “эхо” импульсов снова фокусировалось линзой на рупоре-облучателе. С помощью моноимпульсного сканирования антенна радара непрерывно удерживала цель точно перед собой.
* В режиме подсветки цели (действующем параллельно с сопровождением), непрерывное излучение посылалось от 5-киловаттного излучателя через выключенный сканер Фостера и направлялось наклоненным под 45 градусами отражателем в линзу антенны. В результате формировался узкий луч непрерывного излучения, параллельный сканирующим импульсам.
На правой стороне антенны располагались две внешние рупорные антенны, установленные для решения проблем, выявившихся в ходе разработки AN/SPG-49. Один рупор (нижний) служил для “перекрытия” неравномерностей, формируемых сканером Фостера в луче “подсветки” цели (через этот рупор подавалось примерно 25% всей энергии облучателя). Второй рупор (верхний) был чисто приемным, и предназначался для противодействия попыткам неприятеля поставить помехи по боковым лепесткам чувствительности антенны. Так как боковые лепестки чувствительности внешнего рупора не совпадали с боковыми лепестками основной антенны, то ложный сигнал на основной антенне не воспринимался бы внешним рупором – позволяя, таким образом, отличить ложный сигнал от настоящего.
Электромеханический компьютер Mk-111 был “мозгом” всей системы, и представлял собой оригинальную комбинацию винтажных решений Второй Мировой и самой современной (на 1950-е) электроники. Он располагался в нескольких шкафах непосредственно под командным центром корабля.
Управляли компьютером два оператора, работавших за поставленными бок о бок пультами управления в командном центре. Один оператор, ориентируясь на данные поисковых радаров корабля (непосредственно не входивших в систему “Талос”) при помощи джойстика ориентировал антенну AN/SPG-49 в направлении цели и включал режим поиска. Второй оператор выполнял селекцию наблюдаемых радаром сигнатур и устанавливал строб на выбранную цель, переводя радар в режим сопровождения. С этого момента данные о положении цели от AN/SPG-49 непосредственно поступали на Mk-111. Который на основании этих данных рассчитывал курс цели, необходимую точку упреждения, и разворачивал в соответствующем направлении, во-первых, радар AN/SPW-2, во-вторых, пусковую установку. Он также рассчитывал зону падения массивного ускорителя ракеты, и выводил ее на дисплей отдельной меткой – чтобы операторы могли убедиться, что ускоритель не упадет на соседний корабль.
После запуска ракеты Mk-111 отслеживал ее полет и, управляя лучом радара AN/SPW-2, направлял ракету в точку встречи с целью. Если цель маневрировала, компьютер компенсировал это меняя положение ведущего луча. Когда ракета оказывалась в 10-15 секундах полета от цели, Mk-111 переводил AN/SPG-49 в режим “подсветки” цели.
Компьютер также выполнял ряд других функций, в основном связанных с противодействием неприятельским радиопомехам. В частности, он рассчитывал параметр Допплеровского сдвига между ракетой и целью, и кодировал их в сигнал “подсветки” AN/SPG-49. Таким образом, ракета очень точно наводилась на строго определенное “эхо”, и игнорировала как помехи, так и ложные цели (вроде дипольных отражателей). Если цель ставила помехи по дальности – и рассчитать точку перехвата не представлялось возможным – то компьютер переводил ракету в режим пропорционального сближения (сближения при постоянном угле визирования цели), который позволял обойтись без точного определения дальности. Наконец, если цель ставила мощные шумовые помехи на частоте “подсветки”, то компьютер попросту переключал ракету в режим наведения на источник помехи.
РЕЖИМЫ СТРЕЛЬБЫ:
Зенитный комплекс “Талос” имел несколько разных режимов стрельбы – по воздушным и по надводным целям, ракетами с обычными и атомными боевыми частями. Рассмотрим их последовательно:
По воздушной цели - обычной боевой частью
Запуск “Талоса” по воздушной цели выглядел следующим образом. Обнаруженная поисковыми радарами воздушная цель бралась на сопровождение РЛС AN/SPG-49. Компьютер Mk-111 рассчитывал огневое решение и направлял луч радара AN/SPW-2 в расчетную точку перехвата. Пусковая установка разворачивалась так, чтобы “вбросить” стартующую ракету в луч. Стартовав и сбросив отгоревший ускоритель, “Талос” входил в луч радара, набирал заданную высоту и устремлялся в сторону цели.
Конкретный профиль полета «Талоса» к цели зависел в первую очередь от дальности. Если цель была близко к кораблю, то ракета просто летела к ней по кратчайшей траектории. Если цель была удалена не более чем на 91 км (100.000 ярдов), то ракета набирала высоту, выписывала дугу и падала на цель по баллистической траектории. Если же цель находилась далее 91 км, то ракета выходила на заданную высоту и шла горизонтально, после чего пикировала на цель. Особым случаем было применение «Талоса» в условиях интенсивных радиопомех; в этом случае ракета летела на малой высоте (чтобы удаленные постановщики помех были ниже радиогоризонта для нее), после чего атаковала цель снизу из кабрирования.
Ракета двигалась к точке упреждения, следуя трассе луча радара AN/SPW-2. Когда дистанция до цели сокращалась до 10-15 секунд полета, компьютер Mk-111 включал “подсветку” цели на радаре AN/SPG-49 и посылал команду ракете перейти на самонаведение. “Талос” отключался от ведущего луча, и начинал автоматический поиск отраженного от цели радарного сигнала с заданными параметрами.
Обнаружив цель, “Талос” пикировал на нее сверху, используя метод пропорционального сближения (то есть попросту удерживал постоянным угол визирования цели). Каждая пара антенн осуществляла наведение в одной плоскости и управляла соответствующей парой крыльев. Если угол визирования цели обеими парами антенн оставался неизменным, это означало, что ракета движется в точку упреждения цели. Если же угол начинал изменяться в одной или обеих плоскостях, то автопилот корректировал курс ракеты так, чтобы вернуть его к прежнему значению.
По воздушной цели - атомной боевой частью – этот режим отличался лишь тем, что “подсветка” цели не включалась (атомная ракета не нуждалась в точном самонаведении) и компьютер просто передавал команду на подрыв, когда “Талос” оказывался рядом с целью.
По надводной цели – обычной боевой частью – хотя “Талос” и являлся в первую очередь зенитной ракетой, но его масса, высокая скорость и мощная боевая часть делали RIM-8 более чем убедительным противокорабельным оружием. Для этого требовалось всего лишь зафиксировать радар AN/SPG-49 на неприятельском корабле (достаточно было, чтобы из-за горизонта выступала хотя бы верхушка мачты) и перевести компьютер в “противокорабельный” режим.
Запущенный по надводной цели “Талос” взлетал нормально, набирал высоту, а затем практически вертикально пикировал на “подсвеченную” радаром цель. Чтобы сложная форма цели (порождающая вблизи множество отдельных радарных “эхо”) не сбила ракету с толку, на последних секундах полета самонаведение отключалось и “Талос” просто поддерживал курс вслепую до попадания.
Падающий вертикально “Талос” поражал цель в палубу на скорости более 2,5 Маха (более 700 метров в секунду). Энергия попадания полуторатонной ракеты в корабль де-факто превосходила энергию выстрела главного калибра линкора в упор. Даже без учета боевой части и недогоревшего топлива в баках, этого более чем хватало, чтобы мгновенно уничтожить эсминец, или вывести из строя крейсер.
По наземной цели – атомной боевой частью – ракеты “Талос” с атомной боевой частью могли использоваться для нанесения ударов по береговым целям. Для этого применялся специальный цифровой микрокомпьютер PDP-8, в который вводились данные о положении корабля (от спутниковой навигационной системы NAVSTAR) и географические координаты цели. Компьютер рассчитывал траекторию, и брал на себя управление радаром AN/SPW-2; ракета направлялась по азимуту цели, и по достижении должной дистанции переводилась в вертикальное пикирование. Радар AN/SPW-2 продолжал сопровождать пикирующую ракету, и в момент, когда она снижалась до заданной высоты подрыва, компьютер передавал команду на детонацию атомной боевой части.
Неизвестно, можно ли было использовать этот режим для стрельбы по движущимся целям – неприятельским кораблям и эскадрам. Медленная работа PDP-8 (использовавшего бумажную ленту для ввода программы) скорее всего, не позволяли эффективно целиться по меняющимся координатам.
По неприятельскому радару – обычной боевой частью – для этого режима требовалась специальная противорадиолокационная ракета RGM-8H. Перед запуском, в ее систему наведения закладывались параметры работы неприятельского радара, а корабельная система управления рассчитывала траекторию с помощью упомянутого выше компьютера PDP-8. Запуск и полет к цели проходили обычным образом. Когда ракета оказывалась в районе нахождения цели, команда с корабля активировала ее головку самонаведения, и ракета начинала искать источник радиоизлучения с заданными параметрами. Найдя неприятельский радар, ракета либо полого пикировала к нему, либо проходила над целью и падала вертикально вниз. Неконтактный взрыватель при этом отключался, подрыв боевой части происходил при ударе.
Интересно, что корабельная система наведения нацеливала ракету с небольшим “перелетом” в четыре мили относительно неприятельского радара. Это делалось для того, чтобы сузить сектор поиска цели; ракета искала источники сигнала “под собой” и игнорировала более удаленные впереди (тем самым снижая вероятность, что ракета наведется не на тот радар).
АВТОРИЗАЦИЯ ПРИМЕНЕНИЯ ЯДЕРНЫХ РАКЕТ:
Рассмотрена в отдельной статье ранее:
ПУСКОВОЙ КОМПЛЕКС:
Подобно системе наведения, пусковой комплекс “Талоса” был весьма сложным сооружением. Принципиально, он состоял из следующих компонентов: магазина хранения ракет (который мог делиться на секцию долговременного хранения и секцию хранения готовых к пуску ракет), системы выбора и подачи нужной ракеты, отсека сборки и технического обслуживания ракет, отсека предстартовой подготовки ракет и поворотной пусковой установки. Ради экономии места ракеты “Талос” хранились со снятыми крыльями и стабилизаторами; перед запуском ракеты, их необходимо было установить вручную (четыре крыла ракеты, четыре стабилизатора ракеты и четыре стабилизатора ускорителя).
Пусковая установка Mk-7 была массивным и довольно громоздким сооружением. Она состояла из неподвижного основания, вращающегося пьедестала и двух балочных направляющих по бокам. Наведение установки по азимуту осуществлялось поворотом пьедестала, наведение по углу места – подъемом/опусканием направляющих. Вся установка приводилась в действие гидравликой, которая, хотя и работала надежно, но была склонна к протечкам.
Направляющие были оснащены “дужками” для подвески ракеты, и электромеханическими защелками, которые фиксировали ракету на месте, пока не поступит команда на пуск. Через специальные контакты на ракету подавалось электропитание, необходимое для прогрева батарей и раскрутки гироскопов. Специальное рычажное приспособление механически “взводило” ускоритель ракеты, перемещая его воспламенитель в рабочее положение.
Интересной деталью пусковой установки был аварийный пиротехнический воспламенитель. Установленный на заднем конце пусковой направляющей – прямо напротив сопла ускорителя – он использовался в том случае, если нормальный поджиг ускорителя по той или иной причине не срабатывал. В этом случае воспламенитель приводился в действие и засовывал в сопло ускорителя небольшой пиротехнический заряд, который затем воспламенялся, запуская ракету “с толчка”. Альтернативой было ждать 30 минут, пока электролит в аккумуляторах ракеты не застынет снова, после чего снять ракету с направляющей и вернуть ее в магазин.
Подготовка к запуску первой ракеты занимала около минуты, в основном из-за долгого прогрева аккумуляторов. Последующие ракеты (прогрев которых начали заранее) подавались на пусковую с темпом 45 секунд. Таким образом, скорострельность “Талоса” составляла четыре ракеты за полторы минуты. Конвенционные ракеты могли запускаться по две разом, атомные ракеты могли запускаться только по одной.
Существовали две основные модели системы – GMLS Mk-7 и GMLS Mk-12.
Mk-7 GMLS – эта версия “Талоса” использовалась легкими ракетными крейсерами типа “Галвестон”, перестроенными из легких крейсеров типа “Кливленд”. Так как размеры их корпусов были ограничены, весь пусковой комплекс был смонтирован над палубой, в 200-тонном бронированном ангаре на корме. Архитектура комплекса Mk-7 GMLS была близка к архитектуре комплекса Mk-9 GMLS, использовавшегося для ракет RIM-2 “Терьер”; идея была в том, что корабли можно будет быстро переоборудовать с одного типа ракет на другой.
Ангар комплекса состоял из нескольких последовательных секций. Первой (двигаясь от носа к корме корабля) была секция долговременного хранения. В ней на стеллажах хранились отдельно расстыкованные ракеты и ускорители (по 30 тех и других). Расположенный под потолком кран перемещал компоненты со стеллажей на транспортные тележки, двигавшиеся в коридорах по сторонам секции.
Следующей секцией был магазин готовых к пуску ракет. Здесь на двух конвейерных “кольцах” хранились шестнадцать – по восемь с каждой стороны – собранных и готовых к пуску ракет. “Кольца” могли прокручиваться, чтобы переместить ракету нужного типа к потолочным рельсам системы подачи. По бокам от этой секции находились небольшие сборочные отсеки (в которых ракеты и ускорители, доставленные из секции долговременного хранения, соединяли вместе).
Далее располагалась секция предстартовой подготовки. Выбранные для запуска ракеты подавались из магазина по потолочным рельсам. В этой секции персонал устанавливал на ракеты крылья и стабилизаторы (хранившиеся отдельно, для экономии места), проводил предстартовую проверку, и заменял инертный “ключ безопасности” – “пусковым ключом”, специальной втулкой, без которой контакты в электронике ракеты не могли быть замкнуты. Также эта секция служила для рутинного осмотра и проверки ракет во время хранения – ламповая электроника “Талоса” была не больно-то надежна, и в среднем каждую ракету надо было проверять раз в месяц.
После того, как ракета была готова к пуску, весь персонал отсека отступал за специальный защитный экран, и каждый техник прижимал ногой встроенную в пол педаль, снимая блокировку с системы подачи. Это было связано с требованиями безопасности; гидравлический механизм подачи работал быстро, и двигающаяся ракета могла покалечить зазевавшегося моряка. Взрывозащитные Х-образные двери в торцевой части ангара распахивались, направляющие на них соединялись с направляющими пусковой установки, и ракета подавалась на пусковую.
Mk-12 GMLS – эта версия “Талоса” устанавливалась на ракетные крейсера типа “Олбани” (перестроенные из тяжелых крейсеров типа “Балтимор”) и атомном ракетном крейсере “Лонг Бич”. В отличие от предшественницы, Mk-12 практически целиком располагалась внутри корпуса корабля; над палубой выступала только пусковая установка и небольшой ангар для предстартовой подготовки ракет.
Магазин готовых к запуску ракет находился внутри корпуса корабля, под секцией предстартовой подготовки. Секции долговременного хранения в Mk-12 GMLS не было; все ракеты хранились собранными, с присоединенными бустерами. Поддоны с ракетами размещались попарно на семи ярусах друг над другом в четырех огромных “стеллажах”, расположенных по ширине корпуса. Между каждыми двумя стеллажами двигался рельсовый подъемник; он подхватывал выбранный поддон с ракетой и поднимал его через противопожарные люки в палубный ангар. Там ракета подвешивалась на потолочный рельс, оснащалась крыльями и стабилизаторами, и подавалась на пусковую установку.
Система Mk-12 была значительно совершеннее предшественницы, требуя меньше ручных операций и используя более простую и надежную систему подачи. Общая вместимость магазина составляла 56 единиц (по две ракеты на каждом из семи ярусов каждого из четырех стеллажей), но по одному месту на каждом стеллаже всегда оставляли пустым – чтобы можно было перекладывать ракеты с места на место. Поэтому боекомплект составлял 52 ракеты. Имелся также проект Mk-12 с двойным магазином – вмещавшим 104 ракеты – но он не был реализован.
Следует отметить, что оба типа комплексов допускали перезарядку в море — ракеты передавались с корабля снабжения в разобранном виде (отдельно — ракеты, отдельно — ускорители) в специальных амортизационных рамах, и загружались в магазин через люки в крыше, при помощи подъемника. Ракеты по палубе перемещались вручную; для этого транспортные рамы были оснащены колесами. В середине 1960-ых для облегчения операций с ракетами корабли с «Талосом» оснастили специальными кранами, но их конструкция оказалась неудачной и очень трудоемкой в обслуживании.
МОДИФИКАЦИИ:
Будучи флотской ракетой, “Талос” первоначально обозначался в альфанумерической системе обозначения флота как SAM-N-6. Эта довольно громоздкая классификация означала “зенитная ракета (SAM - Surface-to-Air Missile), флотская (N – Navy), шестая по порядку (6)”. Конкретная модель обозначалась дополнительными буквами и цифрами после шестерки; ядерные ракеты дополнительно несли литеру “W”. В результате конкретная модель могла обозначаться, например, SAM-N-6b1W, что было трудно даже запомнить, не говоря уже о том, чтобы выговорить.
К счастью для моряков, в 1963 году была введена единая система обозначений для всех родов войск США. В новой системе, “Талос” обозначался как RIM-8, что расшифровывалось как “корабельная (R) зенитная (I – Interceptor), управляемая ракета (M – Missile), восьмая по порядку (8)”. Конкретная модель обозначалась дополнительной литерой позади восьмерки. Эта система была значительно проще – например, упомянутое выше головоломное обозначение стало простым RIM-8D.
RIM-8A (SAM-N-6b) Tactical Talos (1958) – первая версия ракеты, принятая на вооружение. Использовала импульсную систему полуактивного самонаведения (все остальные модели использовали ГСН на постоянном излучении). Оснащалась стержневой боевой частью. Дальность действия – до 92 км (50 морских миль)
RIM-8B (SAM-N-6bW) Tactical Talos (1958) – удлиненная версия предыдущей ракеты, оснащенная ядерной боевой частью W30. Из-за смещения центра тяжести вперед, была менее маневренной, но более устойчивой на курсе (что для ядерной ракеты было важнее).
RIM-8C (SAM-N-6b1) Extended Range Talos (1961) – усовершенствованная версия ракеты увеличенной дальности (до 185 км), полученной за счет увеличения объема топливных баков и улучшения конструкции двигателя. Оснащалась неразрывно-стержневой боевой частью.
RIM-8D (SAM-N-6b1W) Extended Range Talos (1961) – атомная версия предыдущей ракеты, с боевой частью W30.
RIM-8E (SAM-N-6c1) Unified Talos (1963) – унифицированная ракета, которую можно было оснастить как конвенционной неразрывно-стержневой, так и ядерной боевой частью. Первая модель, использовавшая транзисторную электронику.
RIM-8F (1965?) – модификация RIM-8C/D с транзисторной электроникой от RIM-8E.
RIM-8G (1965?) - модификация RIM-8E с усовершенствованными противокорабельными возможностями.
RGM-8H Talos Anti-Radiation Missile (1968) – специальная противорадиолокационная версия ракеты. Полуактивная система самонаведения заменена пассивной, настраиваемой на излучение неприятельского радара.
RIM-8J Long Range Talos (1971) – финальная версия ракеты. Использовала более эффективное топливо JP-4, что позволило увеличить дальность до 240 км (130 морских миль). Электронные компоненты были переведены на интегральные микросхемы; головка самонаведения была адаптирована к противодействию средствам РЭБ, в частности к наведению на постановщика помех. Взрыватель ракеты был модернизирован для лучшей работы на малых высотах.
Talos LAST (1976) – сверхзвуковая учебная ракета-мишень, изготовленная на основе списанных RIM-8D/F. Оснащалась радарным альтиметром и радиокомандной системой управления. Ограниченно использовалась в конце 1970-ых.
MQM-8G Vandal (1983) – сверхзвуковая низколетящая учебная ракета-мишень, изготовленная на основе списанных RIM-8J. Оснащалась радарным альтиметром и программируемой системой наведения (на поздних версиях дополненной спутниковой навигацией GPS), запас топлива был увеличен для сверхзвукового полета 2.2 Маха на высоте 10-15 метров над уровнем моря. Использовалась для имитации советских сверхзвуковых низколетящих ракет вроде П-700 “Гранит” и П-270 “Москит”.
РАЗВЕРТЫВАНИЕ:
В качестве первых носителей “Талоса” флот США выбрал легкие крейсера типа “Кливленд” – самый многочисленный тип легких крейсеров военной постройки. Первым на модернизацию встал в 1956 году легкий крейсер CL-93 USS “Галвестон”; заложенный во время Второй Мировой Войны, но не достроенный к ее окончанию и летом 1946 года законсервированный на верфи, будучи практически уже готовым.
С корабля демонтировали кормовой комплекс вооружения – обе кормовые башни главного калибра и половину зенитных установок. Вместо них, установили ангар ракетного комплекса GMLS Mk-7 с пусковой установкой и СУО Mk-77 над ним. Переоборудованный крейсер вступил в строй в 1958 году теперь уже как CGL-3 (т.е. легкий ракетный крейсер), и 24 февраля 1959 года выполнил первый успешный пуск “Талоса” с корабля по учебной цели.
Модернизация “Галвестона” была спешной и минималистичной. Флот торопился ввести первый корабль с “Талосом” в строй как можно скорее, и поэтому носовая часть корабля с массивом артиллерийского вооружения (две трехорудийные 152-мм башни и три спаренные 127-мм универсальные установки) осталась практически неизменной. Изменения в распределении веса привели к тому, что “Галвестон” всю карьеру страдал от прогиба киля, и был списан уже в 1970-м.
По образцу “Галвестона” – но с учетом допущенных ошибок – перестроили еще два легких крейсера, “Литтл Рок” (CGL-4) и “Оклахома Сити” (CGL-5). Их модернизация была продумана уже значительно лучше; на кораблях оставили только по одной 152-мм башне главного калибра и по одной 127-мм универсальной установке. Освободившееся место (и вес) использовали для значительного расширения надстроек – корабли предназначались на роль флагманов флота.
Следующим кораблем с ракетами “Талос” стал первенец американского атомного надводного флота – атомный ракетный крейсер CGN-9 “Лонг Бич”. Это был единственный корабль с “Талосом” новой постройки (а не переделанный из старого корпуса), вступивший в строй в 1961 году. Комплекс GMLS Mk-12 с радарами и необходимым оборудованием размещался в кормовой части крейсера, дополняя два комплекса RIM-2 “Терьер” в носовой.
Последними тремя кораблями с “Талосом” стали ракетные крейсера типа “Олбани” – CG-10 “Олбани”, CG-11 “Чикаго” и CG-12 “Коламбус”. Эти корабли были перестроены из тяжелых крейсеров Второй Мировой типов “Балтимор” и “Орегон Сити”.
На этот раз перестройка была подлинно капитальной; с кораблей полностью демонтировали все старое вооружение, и установили два (!) ракетных комплекса GMLS Mk-12 “Талос”, один на носу, один на корме. Дальнобойное вооружение дополняли два ЗРК самообороны RIM-24 “Тартар”, по одному на каждом борту корабля. Общее число каналов управления огнем крейсеров типа “Олбани” равнялось восьми (четыре для “Талоса”, четыре для “Тартара”), а общий запас ракет – 198 единицам (104 для “Талоса” и 84 для “Тартара”).
На этом оснащение кораблей “Талосом” прекратилось. Хотя у американского флота в начале 1960-х были достаточно обширные планы на этот комплекс – включая постройку второго большого атомного крейсера, по компоновке соответствующего классу “Олбани” – но они так и остались нереализованными, как и планы на модернизацию еще двух “Олбани”.
Главной причиной была чрезвычайная громоздкость “Талоса”; он влезал только на крупные крейсера, водоизмещением не меньше 10.000 тонн. Строить такие корабли было дорого, перестраивать из имеющихся корпусов – еще дороже. Вдобавок, сам по себе комплекс представлял собой довольно причудливую смесь современного и архаичного, сочетание новейших решений с примитивными концепциями времен еще Второй Мировой. Несомненно эффективный, он был сложен в обслуживании и требовал множества специально обученного персонала.
В качестве альтернативы американский флот в конце 1950-х инициировал разработку нового многоканального (!) зенитного комплекса RIM-50 “Тифон”, использующего ранние подходы к технологии радара с фазированной антенной решеткой. “Тифон” должен был быть много компактнее “Талоса” при еще большей дальности (более 370 км), скорости (более 4 Маха) и огневой производительности. Им предполагалось заменить на флоте как “Талос”, так и “Терьер” - но в этот раз задача оказалась действительно неподъемной, и в 1963 проект "Тифон" пришлось закрыть.
В ходе службы корабли с “Талосом” неоднократно модернизировались, их комплекс обновлялся, переходя на все новые типы ракет и все более совершенное электронное оборудование. Крейсера “Олбани”, “Чикаго” и “Лонг Бич” в конце 1960-ых перевели на полностью цифровую СУО, заменив старые аналоговые и электромеханические компьютеры.
Боевой счет “Талос” открыл во время войны во Вьетнаме. Во время конфликта американский флот поддерживал передовой радарный патруль в западной части Тонкинского Залива, известный как PIRAZ (англ. Positive Identification Radar Advisory Zone – Зона Позитивной Радарной Идентификации). Основной задачей этого патруля был радарный контроль воздушного пространства Северного Вьетнама, обнаружение и идентификация воздушных целей. Задача эта была очень важной; в небе над Вьетнамом летало множество самолетов, американские бомбардировщики летали на боевые задания, вьетнамские перехватчики пытались их подстеречь, американские воздушные патрули пытались поймать вьетнамские перехватчики. Без тщательного контроля ситуации в реальном времени вероятность “дружественного огня” возрастала до неприемлемой величины.
Для дежурства на PIRAZ обычно выбирали ракетные крейсера с мощными радарами и дальнобойным вооружением – комплексами “Талос” и “Терьер” – способные не только осуществлять контроль воздушного пространства и наведение перехватчиков, но и самостоятельно поражать идентифицированного неприятеля своими ракетами.
Еще 11 мая 1966 года, атомный ракетный крейсер “Лонг Бич”, патрулировавший в северной части Тонкинского Залива, выпустил две ракеты по вьетнамскому истребителю. Атака была неуспешной, истребитель либо снизился и исчез из поля зрения радаров, или же имел место сбой в системе управления огнем крейсера.
Первое же успешное боевое применение “Талоса” состоялось 23 мая 1968 года. На позиции PIRAZ находился все тот же “Лонг Бич”, как раз завершавший 35-дневное дежурство. Официально, крейсер должен был отбыть на пополнение запасов, и об этом было объявлено по флоту и часто упоминалось в радиосообщениях. Но на самом деле, “Лонг Бич” только делал вид, что ушел; американское командование подозревало, что вьетнамцы дожидаются ухода крейсера чтобы устроить какую-нибудь засаду, и не ошиблось.
Утром 23 мая, вьетнамцы подняли группу Миг’ов с авиабазы под Ханоем и направили их вдоль побережья к порту Хайфон. Считая, что “Лонг Бич” ушел с позиции, они, видимо, полагали себя в безопасности от менее дальнобойных “Терьеров” на других американских кораблях. Но крейсер был на месте – и произвел залп двумя ракетами “Талос”, с дистанции 105 километров поразив один истребитель. Подбитый Миг’ исчез с радара; американцы считали, что истребитель (не ожидавший атаки и летевший прямо, не маневрируя) был уничтожен прямым попаданием, но согласно вьетнамским данным, пилот катапультировался.
Второе успешное боевое применение “Талоса” случилось 26 июня 1968 года. И снова в качестве ракетоносца выступил крейсер “Лонг Бич” (что неудивительно – этот крейсер располагал наиболее развитым радиоэлектронным оснащением в американском флоте, включая новейшие радары SCANFAR). 26 июня крейсер сбил еще один Миг c расстояния 98 километров. Этот успех, правда, предали огласке лишь год спустя; летом 1968 США вели переговоры с Северным Вьетнамом (в итоге безрезультатные) и опасались, что инцидент может привести к дипломатическому кризису.
Третий боевой успех “Талоса” состоялся 9 мая 1972 года. Война уже близилась к завершению, и американцы, пытаясь вынудить Северный Вьетнам к переговорам, предприняли операцию по воздушному минированию его портов. Группа самолетов с авианосца “Корал Си” сбрасывала мины в акватории порта Хайфон, прикрытие их осуществлял крейсер “Чикаго” (тип “Олбани”). Как и ожидалось, пара Миг’ов показалась со стороны Ханоя и устремилась на перехват американских самолетов. Взяв на сопровождение ведущий Миг, “Чикаго” выпустил ракеты со своей носовой батареи – и поразил истребитель с дистанции 118 км. Второй Миг немедленно отступил.
Следует отметить, что все три потери от “Талосов” подтверждаются вьетнамскими источниками.
Помимо основной своей задачи, “Талос” во Вьетнаме также использовался для ударов по наземным целям – а именно, вьетнамским радарным станциям. Специально для этого инженеры ВМФ США в очень сжатые сроки разработали противорадиолокационную версию ракеты RGM-8H. Первым эти ракеты попытался применить крейсер “Чикаго” 4 февраля 1968 года, но вышел обидный конфуз: обе запущенные ракеты отказали сразу после старта.
Спасая положение, в дело включился флагман 7-го флота, ракетный крейсер “Оклахома Сити” (тип “Галвестон”). Он был старше “Чикаго” и нес менее совершенную аппаратуру, но отработал безупречно; стартовавшая с него ракета RGM-8H поразила вьетнамский радар ПВО типа П-35 “Сатурн”. Попадание пришлось прямо в кабину, и аэрофотосъемка затем засняла обломки радара, разбросанные вокруг 10-метрового кратера.
Это был первый в истории американского флота боевой запуск управляемой ракеты с корабля по берегу. Теоретически, он был секретным, но когда “Оклахома Сити” через несколько дней пришла в залив Субик, девушки в портовых барах уже поздравляли моряков с успехом) В дальнейшем, “Чикаго”, “Оклахома Сити” и “Лонг Бич” регулярно использовали ракеты RGM-8H для подавления береговых радаров.
Несмотря на вполне убедительное боевое применение, карьера “Талоса” к началу 1970-х уже клонилась к закату. С одной стороны, кораблей с "Талосом" было мало, и сам комплекс, основанный на технологиях 40-х, был хоть и эффективен, но громоздок и сложен в обслуживании, требуя множества ручных операций. С другой - совершенствование твердотопливных двигателей позволило довести дальность полета ракет семейства "Терьер" до сопоставимой с "Талосом" величины. В итоге флот отказался от планов дальнейшей модернизации “Талоса” – включавших, в частности, замену старых радаров AN/SPG-49 современными малогабаритными AN/SPG-51E – и решил заменить его новой дальнобойной ракетой семейства “Стандарт”, разработанной на основе “Терьера”.
Еще в 1970-м из состава действующего флота вывели “первенца” программы, крейсер “Галвестон”. В середине 1970-х за ним последовали “Коламбус” (денег на модернизацию которого не нашлось) и “Литл Рок”. Последнему, впрочем, повезло; его сохранили как корабль-музей в Баффало, штат Нью-Йорк.
Последний пуск “Талоса” с борта корабля – крейсера “Оклахома Сити” – состоялся 1 ноября 1979 года — за полгода до списания крейсера. Вскоре после этого, командование ВМФ США распорядилось снять “Талос” с вооружения. В 1980 году были отправлены в резерв крейсера “Чикаго” и “Олбани”; существовали планы демонтировать с них пусковые комплексы и превратить в специализированные командные крейсера, но денег на это не нашлось.
Из всех носителей “Талоса”, 1980-й пережил только “Лонг Бич”. Атомный ракетный крейсер был слишком ценной единицей, чтобы списывать его из-за устарелого вооружения. В начале 1980-х его поставили на капитальную модернизацию, в ходе которой пусковой комплекс и систему радаров “Талос” с корабля демонтировали, заменив контейнерными пусковыми установками для крылатых ракет “Томагавк”.
Списанные “Талосы”, впрочем, продолжили службу – их переделали в летающие мишени для учений по противовоздушной обороне. Обозначенные как MQM-8G “Вандал”, переделанные “Талосы” (оснащенные программируемым автопилотом, увеличенным запасом топлива и радарным альтиметром для полетов на малой высоте) долго и успешно служили ВМФ США, имитируя на учениях советские противокорабельные ракеты.
По габаритам и скорости полета “Талос” вполне соответствовал таким советским ракетам как П-700 “Гранит” – а по маневренности, так и превосходил их. Запускались “Вандалы” с береговых пусковых установок, а также со специально оснащенной самоходной баржи ATLS-9701. Использование “Вандалов” продолжалось и после окончания Холодной Войны, пока весь запас ракет не был израсходован к 2008 году.