Бывало как-то у нас, придет дед утром, а конь-то весь в мыле. Раз, два, на третий решил подкараулить. Пошел в конюшню, спрятался с плеткой, вот за полночь вскочил на коня домовой и стал ездить. А дед как выскочит и говорит: «Раз!» — и плеткой его стегает и все приговаривает: «Раз! Раз!» А домовой ему: «Скажи два! Скажи два!» (Когда бьешь нечистую силу, можно говорить только «раз», если сказать «два», к ним возвращается прежняя сила и они могут одолеть человека. — Авт.) А дед знай только: «Раз! Раз!» Так и отхлестал домового.
О как бывает. А мы тут в пору тырнета и заморских летательных аппаратов, что в небе цепочкой летают, так ни разу и не отхлестаем домового) Хотя у меня как то бывало! Напомните, я вам потом расскажу)
А пока, немного истории:
Расселение славянских племен происходило в VI-VIII вв. по трем основным направлениям: на юг - на Балканский полуостров; на запад - в междуречье Одера и Эльбы; на восток и север по Восточноевропейской равнине.
Также принято считать, что они делились на три группы:
Все исторические источники характеризуют древних славян как людей, имеющих волю и любовь к свободе, по темпераменту отличающихся сильным характером, выносливостью, отвагой, сплоченностью. Они были гостеприимны к чужестранцам, имели языческое многобожие и продуманные обряды. Особой раздробленности у славян первоначально не было, так как племенные союзы имели схожие язык, обычаи и законы.
Давайте сразу отделим некоторую нечисть по категориям!
Сказочная нечисть, по моему это как Боссы в любой игре. Они настолько легендарны, что являются личностями! К ним относится: Кощей Бессмертный, Баба яга, Змей Горыныч да Соловей Разбойник с Чертом.
Тут же, чуть пониже, пусть будут полулегендарные товарищи, которые лишены качеств присвоенных одному характеру, лишенные личности, так скажем: Гамаюн, Алконост, Кот Баюн, Волот, Дивьи Люди, Индрик зверь, Огненный змей, Жар птица, Сирин, и Злыдни.
Потом пойдут такие Божьи Твари, как те, которые живут рядом с человеком, такие как: Домовые, Кикиморы, Пустодомки, Банники, Сенники, Дворовые, Овиновики, и Игоши.
Природные силы: Леший, Водяной, Болотник, Русалки и Мавки, Аук и Шишига, Полуденница и Полуночница, Дрекавак.
В нижнюю касту идут заложные покойники, вурдалаки, упыри, и прочие мертвяки, суда же упомянем прочую мелкую нечисть!
Вот и зачитали весь список, так что можно начинать!
Самой могущественной и непобедимой злой сущностью в славянской мифологии является Кощей Бессмертный.
По легендам, он был самым младшим из сыновей Чернобога и его обителью был мир Нави. Также есть версия, что Кощей произошёл от зимнего божества Карачуна, неразрывно связанного со смертью и холодом. Так, в белорусских верованиях считалось, что бог Карачун сокращает жизнь и является причиной внезапной смерти в молодом возрасте.
Кощей Бессмертный – мудрый персонаж и очень коварный манипулятор. Кроме того, он отличается недюжинной силой и жестокостью. Эта сущность низшего мира способна управлять мёртвыми душами и превращаться в любого человека или животного. Он вездесущ. Ничего не может быть тайной для него. Вся нечистая сила у Кощея в подчинении. На вид – это безбородый старичок, довольно высокого роста, худощавый, даже костлявый с искажённой фигурой.
У него седые и длинные локоны, которые лежат на плечах и суровое лицо. Несмотря на то, что он мог принять любой облик, этот злой гений, предпочитал оставаться таким, как он есть. Единственное, что ему приходилось по душе, так это чёрная птица. В ворона он обращался чаще всего.Кощей легко мог умертвить любое живое существо, извлекая его душу навсегда. В военной науке ему не было равных, ведь он виртуозно владел мечом и шпагой. Он был блестящим стратегом. Помощником Кощея Бессмертного был его конь, который являлся не живым и не мёртвым, а его доспехи имели колдовскую силу.
У каждого злодея есть «Ахилессова пята». И у Кощея она тоже имеется. По сказкам мы знаем, что его смерть находится в яйце. В легендах православия яйцо – это ничто иное, как суть мирозданья, некая энергия, с помощью которой живёт Кощей Бессмертный, и утратив её, он лишается силы и погибает. Яйцо же это располагается в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке/ларце, а сундук стоит на высоком дубу, который растёт либо на острове Буяне, либо на чёрной горе.
Символом власти Кощея был череп или клиновидный меч. Порой сам Кощей не убивал людей лично, за него это делала Богиня смерти - Мара. Он просто вызывал её и управлял мёртвыми духами, направляя их на жертву. Попав в Кощеево царство, у человека не было ни одного шанса выйти оттуда живым и невредимым. В данном контексте славянский Кощей стал почти что аналогом греческого Аида, повелителя подземного царства.
Есть несколько версий того, как Кощей, которого также звали Кащеем, получил своё имя. По одной версии, оно пошло от слова «кость». По другой — от слова «касть», родственного «пакости». По третьей — от древнетюркского «кош», значившее «поселение» или «господин». В «Слове о полку Игореве» пленников звали «кощеями», отчего появилось мнение о том, что Кощей изначально звался Кошем, а потом «кощеем» — тем, кто принадлежит Кошу. Ещё имя Кощей встречалось как личное имя на нескольких новгородских берестяных грамотах.
Ну и сразу же вспомним поддельщицу, а иногда и врача Кощея – Бабу Ягу! Я считаю ее невероятно интересным персонажем, потому что в ней заключаются время и пространство. Это аналог Кали, только по-славянски!
В ряде сказок Баба Яга предстаёт перед зрителями зловредной и гротескной старухой, живущей в чаще леса, в избушке на курьих ножках, которые всегда изображаются куриными. Также неизменными атрибутами Яги является метла, ступа и печь, в которой она иногда жарит путников. Порой Яга вступает в сговор с Кощеем Бессмертным, а иногда и действует отдельно от него и настроена против него же.
Ученые до сих пор не сходятся во мнении насчёт перевода выражения "Баба Яга", не говоря уже о том, является ли Яга именем собственным этого персонажа или же это - прозвище, а то и титул. С термином "баба" разночтений не возникло, можно с уверенностью утверждать, что это часть имени означает особу женского пола. А что, непосредственно, с Ягой? Например, на языке коми слово «яг» означает "лес", что делало Бабу Ягу лесной богиней, почти что родственницей Лешему. С чешского «jeze» переводится как "злая тётка", что соответствует современному восприятию читателями загадочной Бабы.
На словенском «jezа» означает "гнев", а сербохорватский предлагает вариант «jeзa», что значит "ужас". На санскрите слово "яга" происходит от корня ah, что в переводе – "двигаться". Если вернуться к истокам, то в переводе с праславянского «ега» означает и ужас, и опасность, и гнев. Этимологический словарь Макса Фасмера указывает, что имя Яги родственно прибалтийским словам, обозначающим досаду, раздражение, нечто противное, а также древне-исландскому ekki — «скорбь», «боль». А наиболее полно образ Бабы-яги в 1930–40-е годы исследовал советский фольклорист Владимир Пропп.
Так откуда же взялась Баба Яга в сказках? По некоторым сведениям, её прообразом являлась обычная жрица, которая в давние времена руководила ритуалом кремации мертвых. Отсюда и пошло поверье, что некоторые колдуньи были проводниками между мирами живых и мертвых. Также есть и жуткая реальная история, связанная с древним обрядом инициации личности, который проходили все дети славянского племени (преимущественно - юноши, хотя и девочек это тоже касалось). Каждый мальчик должен был символически «умереть» и «родиться» уже в новом качестве.
В те времена люди искренне верили, что «путешествие в загробный мир» давало будущему охотнику магические способности: звериные нюх и слух, умение понимать язык животных и быть незаметным в лесу. Посвящаемого уводили в лес, где морили голодом, пытали огнем, закапывали в землю, отрезали пальцы рук, выбивали зубы, давали галлюциногенные растения. После пройденных испытаний человек начинал верить, что действительно побывал на том свете. А Баба Яга, в свою очередь, символизировала и сочетала в себе качества как распорядителя этого обряда, так и стража подземного мира Нави.
Так в сказках Яга обычно живет в избушке на курьих ножках. Ошибочно их всегда изображают именно куриными. Одни исследователи считают, что куриные ноги — отголосок эпохи тотемизма, когда животным приписывали различные магические силы. Другие — что такими избушками называли особые срубы на сваях, где хоронили мертвых финно-угорские народы. Сваи, в свою очередь, располагались на пеньках с обрубленными корнями, чтоб предохранить дерево от гниения. Но откуда взялось понятие "курьи ножки"? Дело в том, что на Руси пеньки, на которых стоял сруб, ещё и окуривали дымом, чтобы создать покрытие из сажи и опять же предотвратить процесс гниения.
Избушка Бабы Яги обычно стоит на опушке, то есть на границе двух миров. Но есть и подробный "адрес" её местоположения - Тридесятое царство за огненной рекой Смородиной. Нет, ничего общего с ягодами название реки не имеет - слово Смородина происходит от "смрада", то есть невыносимого запаха или едкого дыма. Второе её название - Несей-Река. Эдакий аналог древнегреческого Стикса. Через реку ведёт Калинов мост (растение калина опять же здесь ни при чём - если река Смородина на самом деле подобна лаве, то и мост становится докрасна раскалённым). По этому мосту и передвигались души умерших в мир Нави, а стражем его выступал Трёхглавый Змей (знакомый нам с детства Змей Горыныч), эдакий аналог греческого Цербера.
Тридесятое/Тридевятое царство же символизировало в сказках сам потусторонний мир, обитель изобилия, в которой человек желает получить то, чего ему не хватает в земной жизни. Чаще всего целью путешествия героя в Тридевятое царство является добывание или возвращение себе невесты. На своём пути герой сказки практически всегда встречает препятствие в виде непроходимого «тёмного, дремучего» леса, который символизирует собой границу между реальным и потусторонним миром. Здесь всегда растёт древо с молодильными яблоками, есть источники живой и мёртвой воды, обитает Жар-Птица. А испытания, которые герой проходит в этом Царстве, чтобы достичь желаемого, это отголоски обряда инициации личности. Но вернёмся к истории Избушки на курьих ножках.
Дверью Избушка повернута к лесу — миру мертвых. Люди верили, что мертвецы летают на гробах и относились к умершим предкам с почтением и страхом, никогда не тревожили их по пустякам, боясь навлечь на себя беду, но в трудных ситуациях всё же приходили просить помощи.
Так, Баба-яга — это умерший предок, и ею часто пугали детей. Мифологический образ Избушки на курьих ножках — сторожевая башня, которая и преграждает дальнейший путь героя, и в то же время становится единственным местом, где тот проходит испытания или получает необходимые советы от Яги или даже волшебные предметы. Герой сказки не может сам пересечь невидимую границу, попросту обойти избушку и войти с другой стороны — и должен произнести заклинание: «Избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!». После этого он входит в дом к Бабе Яге.
Как проводник в мир мёртвых, Яга "приветствует" героя такими словами: «Фу, фу, фу! Русским духом пахнет! Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано; нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится». Конечно, эти слова вовсе не характеризуют Бабу как отъявленного нациста, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что по логике древних славян, как живым неприятен запах смерти, так и мертвые на дух не переносят запаха живых. А «русский дух в сказках» — это именно запах живого человека. И Кощей, и Яга, в свою очередь, относятся к потустороннему миру. А причина их вражды, вероятно, заключается в том, чтобы не допустить проникновения персонажа из подземного мира в мир живых и тем самым сохранить жизненно важный баланс.
Змей Горы́ныч, персонаж русских волшебных сказок, реже былин, духовных стихов и апокрифов, антагонист главного героя, многоголовый змей, похищающий женщин. Прозвище Змея Горыныч не имеет однозначного толкования. Одна этимология связывает его с горами как одним из мест обитания персонажа, однако возможна и другая трактовка его имени, сближающая это имя с глаголом гореть и подчёркивающая одну из характерных особенностей персонажа – способность сжигать, извергать огонь.
В фольклорных текстах он также известен под именами: змей, змей лютый, змей морской, зверь поганый, Чудо-Юдо и другие. Наименование сказочного Змея Горыныч встречается только в русском фольклоре, однако похожий персонаж с аналогичными функциями известен во всех славянских традициях, где он обычно называется просто змеем: змiй , цмок, смок, smok, żmij, змей, змаj, Змаj Огњени. Основной набор мотивов, связанных со Змеем Горынычем, восходит к архаическому пласту мирового фольклора и имеет широкий круг параллелей в европейских, африканских и восточных сюжетах о борьбе героя со змеем.
В сказках нет описания внешнего вида Змея Горыныча, но часто подчёркиваются огромные размеры его тела (в плечах косая сажень, голова как трёхведёрный котел и др.), а также его характерные особенности, главная из которых – наличие нескольких голов (трёх, шести, семи, девяти, двенадцати). Все их должен отрубить герой, чтобы победить Змея. В ряде сказок упоминаются три Змея с разным количеством голов: герой последовательно сражается сначала с трёх-, затем с шести- и девятиголовым Змеями.
Способность летать по воздуху – ещё одна постоянная черта персонажа, хотя о наличии у него крыльев упоминается в единичных текстах: в русской сказке «Фролка-сидень» Змей уносит царевну на своих огненных крыльях, а в былинах он может иметь приставные бумажные крылья, которые меняет во время боя. Полёт и появление Змея сопровождается шумом, бурей, громом, змеиным свистом, звериным рычанием. Змей Горыныч способен извергать огонь (постоянная формула его угрозы: «Я твоё царство огнём сожгу, пеплом развею»).
В ряде сказок персонаж снабжён хоботом (или двенадцатью хоботами), которым вбивает героя в землю, а также огненным пальцем, которым приращивает себе уже отрубленные головы. Змей Горыныч может оборачиваться вихрем или молодцем. В ряде сказок и былин он ведёт себя как человек – ездит верхом на коне, обладает оружием (саблей, палицей, копьём), владеет человеческой речью, у него дорогое одеяние, но его антропоморфные черты неустойчивы и непостоянны. Иногда он описывается как гибридное существо с лошадиным телом и тремя человеческими головами.
Если учесть тот факт, что славяне динозавров никогда не видели, то ископаемых останки они могли принимать за драконов. Наконец, существует ещё одно предположение. Культурологи считают, что образ Змея Горыныча неразрывно связан с обрядом инициации у древних славян.
Известно, что они жили общинами, и отправляли мальчиков в лес, где им следовало провести определённое время. Они доказывали, что готовы стать настоящими мужчинами. Если мальчик возвращался домой живым, то это означало, что он стал достаточно сильным.
Змей же считался у древних славян одним из повелителей Подземного царства, и приходился сыном самому Вию. Он охранял вход в мир мёртвых, а Горынычем его прозвали, так как он был огромным, как гора, и не являлся родным для мира людей.
Обобщая сказанное, можно сделать вывод, что Змей Горыныч является собирательным образом зла, которому противостоит человечество. Это иноземные захватчики, испытания, с которыми сталкиваются люди, и персонажи древних легенд.
В одном можно не сомневаться: этот персонаж никогда не ассоциировался у славян с чем — то добрым и светлым. Именно по этой причине, русские народные сказки, в которых встречается данное существо, учат детей бороться со злом.
Как свиснет, так и оглушит врага — не выдерживает человек дикого посвиста оборотня. Былины и сказки не дают точного описания разбойника — то ли человек он, то ли птица.
Сидит Соловей в гнезде на двенадцати дубах у проезжей дороги неподалеку от реки Смородины и никого не пропускает по той дороге. Много раз пытались молодцы убить ворога, но все пали в битве с разбойником. Лишь одному Илье Муромцу удалось его победить, поразив в правый глаз, и к князю Владимиру привезти.
Гнездо его «на семи верстах», огорожено тыном, на каждой тыненке насажено по человеческой голове. Там же живут жена Соловья-разбойника и его дети — черные вороны с железными клювами.
В белорусских сказках есть у него родич — рогатый Сокол.
При этом непонятно, кто такой все-таки этот Соловей — ибо, если сидит он в своем гнезде на дереве и свистит оттуда, то больше похож на птицу.
Однако по дороге в Киев Соловей обретает черты человека.
Прежде всего, члены его семьи, выглядывая в окно терем, не могут понять — кто кого везет. То ли Соловей везёт незнакомого мужика, то ли мужик — Соловья. Вполне себе человеческого обличья. Значит, оба богатыря — люди.
Соловей явно ни во что не ставит такую властную и грозную фигуру как киевский князь, даже будучи плененным, требует себе чашу вина, и требование исполняется. Таким образом, Соловей-разбойник — это не птица и не какой-то скрывающийся в лесах преступник. Это — человек, обладающий значительной силой и пользующийся значительным уважением в обществе того времени: только такой человек мог высокомерно вести себя с правителем могущественной страны и предъявлять какие-то требования, будучи в плену у князя.
Как значится в русских летописях, территория современных Брянской и Орловской областей России во времена Древней Руси была западным участком расселения восточнославянского племенного объединения вятичей. Киевский князь виделся вятичам чужеземцем и узурпатором, навязывавшим им — вольным жителям лесов, свои порядки, обиравшим их во время сборов дани, а насаждение христианской религии — посягательством на их духовную самобытность. Даже столетие спустя княжеская власть в землях вятичей держалась плохо, и Владимир Мономах, который, по всей видимости, и является тем князем Владимиром, у которого служил Илья Муромец, совершил на них несколько военных походов.
То есть, Илья Муромец, проезжая через Брянские леса, следовал по, говоря современным языком, «горячей точке» — территории, население которой было охвачено сепаратистскими устремлениями, нежеланием признавать верховную власть киевского князя. Подавить сепаратизм вятичей было сложно и потому, что они часто селились первобытным образом в глубине лесов, где составлявшая главную ударную силу княжеского войска конница не могла развернуться в боевом порядке и легко маневрировать среди деревьев.
В культурных и экономических центрах вятичской земли, расположенных в речных долинах, конечно, держалась официальная власть и заседали младшие князья и княжеские наместники, но в более отдаленных, лесистых районах реальная власть находилась у местных вождей, не признававших киевского князя своим правителем. Не зря Соловей-разбойник сидел в лесах у березы на дубу, и там же где-то находилось его «гнездо».
Таким образом, Соловей-разбойник был, вероятно, вятичским племенным вождем, как сказали бы сейчас, «авторитетом», отказывавшимся повиноваться центральной власти. Слово «Соловей» в те времена могло быть личным именем человека, могло быть прозвищем, данным за умение свистеть (что и следует из былины), щебетать по-птичьи, петь или красноречиво говорить.
Разумеется, убивающий все вокруг его свист — это мистификация, отнесенная к распространенному в мифологии народов мира сюжета о существах, убивающих людей и животных голосом. В действительности сам по себе свист и звериный крик, о которых говорится в летописи, скорее означают условные звуки, с помощью которых враждебные Киеву вятичские отряды, руководимые Соловьем, координировали свои действия в лесах.
Ну и приступим к последнему представителя интелектуально и личностно одаренной нечисти – черт, дамы и господа!
В народных верованиях времен христианства олицетворение всей нечистой силы, всех пороков и проступков – черт! Черт невидим, но когда все же показывается, то черный, волосатый, с хвостом и с рогами. Рога – признак его силы. У черта гадкая морда и козлиная борода, красные глаза. Любит проказничать, а для этого показывается псом, козлом, птицей, бараном, камнем, кустом, иногда человеком.
Водятся черти в безлюдных местах, которые называют в народе нечистыми: в оврагах, бурьянах, пропастях, на руинах, в камышах, болотах. Подстерегает невнимательных в мельницах, пустынных местах, на раздорожье. Часто сидит в дымоходе.
Называют черта в народе разными именами, в зависимости от его деяний.
ворог – потому, что сеет вражду;
черный – сидит в дымоходе, показывается трубочистом, но и творит черные дела;
лихой – нашептывает злые мысли, толкает на лихие поступки;
нечистый – сидит в нечистых местах;
куцый – имеет куцый хвост;
пекельник – ходит в пекло, живет там.
А еще бес, крутий, кат, лукавый, паныч, дидько, люцифер, дьявол, сатана, тот, ирод, щезбы, скаменюшник, осинавец, злой, комынар, явидник, нечисть, нежить, кромешный, недруг, навиженный, не наш, недобрик, нелегкий, неладный, спокуситель, хохлик, шиликун, отяпа, несветик, немытик, рогатый, клятый, супротивник, нехорошик и многие еще прозвища.
Так много прозвищ у черта еще и потому, что называть черта «чертом» избегали, чтобы не накликать, ибо, когда упоминать его часто без надобности, то можно накликать в дом и потом не избавиться от него.
Черти любят ходить в гости, пить горелку, играть в карты. В народе говорят, что вино и табак черт придумал. Да и в забавах нечистого первой жертвой есть пьяницы. У черта нет пят, а лишь копыта, потому и называют его беспятым.
Известно много сказок о том, откуда взялись черти. Например: «Когда Бог и сатана творили мир, то Бог позволил сатане создать себе помощника. Тот встряхнул палец, смоченный в воде, и увидел позади себя такого, как и сам. Тогда он натрепал много чертей, вот откуда они и взялись».
Отсюда поверье, что, помыв руки, нельзя встряхивать (трепать ими), потому что чертей можно натрепать.
Черти искушают людей на непотребные дела, нашептывают на левое ухо злые наущения, заводят людей в пустыни и болота. Черт никогда не умирает, только молния может его сжечь. Ходит черт с пером и ножом, которым пускает кровь из пальца того, кто подписывает с ним договор, когда продает черту душу. Любит лукавый забирать вещь из-под рук. Когда ее ищешь, нужно сказать: «Возьми свое, отдай мое!» Тогда вещь сразу найдется.
Январь – удачный месяц для чертей. На Святки в «страшные вечера» между Новым годом и Крещением нечистые становятся очень активными. Они появляются под личинами парубков и устраивают вечерницы. Ставят вообразимые дворцы, заманивают девчат и музыкантов деньгами. Целую ночь танцы, веселье, гулянье. А как петухи запоют – все исчезает. Обманутые люди оказываются посреди степи или в болоте, а вместо денег – черепки.
В народных рассказах черти изображаются не лихими и страшными, они веселые, шутники, хохотуны, любят танцевать и на всякие штуки горазды. Хоть и подводят человека, но не вредят серьезно. В сказках черт всегда выступает простачком, его дурят и молодицы, и бабы.
На этом закончим со сказочными личностями, именно личностями и обратим свое внимание на более мелкокалиберных мифических существ.
Согласно древнегреческому мифу, Алкиона, супруга фессалийского царя Кеика, узнав о гибели мужа, бросилась в море и была превращена в птицу, названную по ее имени алкион, или зимородок. В русский язык слово «Алконост» вошло в результате искажения старинного высказывания «алкион есть птица».
Славянский Алконост — райская птица с удивительно сладким, благозвучным голосом. Она откладывает яйца на морском берегу, потом погружает их в море — и волны успокаиваются на неделю. Когда из яиц вылупляются птенцы, начинается шторм.
В православной традиции Алконост считается божественным посланником — она живет на небе и спускается вниз, чтобы донести до людей высшую волю.
Подобно Алконосту, божественная женщина-птица, основная функция которой — осуществление предсказаний. Хорошо известна присказка «Гамаюн — птица вещая». Также умела управлять погодой. Считалось, когда Гамаюн летит со стороны восхода, следом за ней приходит буря.
Еще одно существо с головой женщины и телом совы (сыча), обладающее чарующим голосом. В отличие от Алконоста и Гамаюна, Сирин — не посланник свыше, а прямая угроза для жизни.
Считается, что эти птицы обитают в «индийских землях рядом с раем», либо на реке Евфрат, и поют для святых на небесах такие песни, услышав которые, люди начисто теряют память и волю, а их корабли терпят крушение.
Не трудно догадаться, что Сирин — мифологическая адаптация греческих сирен. Однако в отличие от них, птица Сирин — не отрицательный персонаж, а скорее метафора искушения человека разного рода соблазнами.
Это крупный лесной кот. Единственное физическое отличие, выдающее магическую природу зверя, скрыто в подушечках пальцев: когти у него из железа.
Баюн встречается в лесу, обычно — «на дубе том» или на железном столбе. Как правило, ходит по цепи и заговаривает зубы всем встречным-поперечным.
Добычу учёный кот усыпляет мурчаньем. Против человека может попытаться применить магию, но только для самообороны. Баюн разумен, хотя умеет ли он говорить или просто сыплет выдернутыми из сказок цитатами наобум — ещё никто толком не разобрался.
Происхождение Баюна загадочно. Самое странное его качество — любовь к железу. Прочая нечисть боится этого металла, как огня, а у кота мало что железные лапы, так ещё и необъяснимая любовь к железным столбам.
Для человека этот усатый фольклорист почти не опасен. Хотя заболтать может только так. А, такой кот, как манул даёт примерное представление о возможностях Баюна в ближнем бою.
Это великан из русских сказаний. Рост нигде точно не указывается. Иногда волот «с гору», а иногда — просто выше обычного богатыря. Велики разночтения и в описании внешности: от человеческой до грубо вытесанной из камня. Бывают как добрыми, так и злыми. Ну или очень злыми.
Волоты живут в горах и никогда не спускаются на равнину. Земля не носит этих гигантов: сойдя с камня, они тут же проваливаются в неё — кто по пояс, кто по шею, а кто и навовсе.
Вера в гигантов, якобы многочисленных в прошлом, в патриархальных обществах была распространена повсеместно. Подпитывали её как общие соображения из безграничное почтение к предкам предполагало, что каждое следующее поколение хуже и слабее предыдущего, так и находки огромных костей доисторических животных.
Образ каменного волота в русском фольклоре явно испытал влияние скандинавских сказаний о троллях.
Это очень странные ребята. Полулюди с одним глазом, одной ногой и одной рукой. Чтобы двигаться, должны были сложиться пополам. Живут где-то на краю света, плодятся искусственно, выковывая себе подобных из железа. Дым их кузниц несет с собой мор, оспу и лихорадки.
Таинственный зверь. Обычно изображается как смесь единорога с мамонтом. Индрик живёт под землёй, на поверхности появляется только ночью. Любит яблоки.
Разговаривает с людьми, властвует над животными, мгновенно переносится в пространстве и исполняет желания. То есть владеет магией высшего порядка.
В основе легенд об Индрике могут лежать найденные в мерзлоте останки мамонтов. Но Индрик — не мамонт, хотя и без таёжных слонов в его роду тоже не обошлось. Скорее, это шерстистый носорог, вымерший, как есть основания полагать, не раньше X века. Позже образ заимствует черты европейского единорога, постепенно сливаясь с ним.
Чрезвычайно мощный противник: помимо естественного вооружения, обладает полубожественной колдовской силой. Хотя вроде и заклинаний боевых у него нет. Но проверять, легко ли завалить Индрика-зверя, не особо много желающих было.
Знакомый нам с детства образ, красивая птица с яркими, ослепительными огненными перьями («как жар горят»). Традиционное испытание для сказочных героев — добыть перо из хвоста этого пернатого.
Для славян жар-птица была скорее метафорой, чем реальным существом. Она олицетворяла огонь, свет, солнце, возможно — знание. Ее ближайший родич — средневековая птица Феникс, известная и на Западе, и на Руси.
Нельзя не вспомнить такого обитателя славянской мифологии, как птица Рарог (вероятно, искаженное от Сварог). Огненный сокол, который может также выглядеть, как вихрь пламени, Рарог изображен на гербе Рюриковичей, «Рарогов» по-немецки. Как мы знаем, потому что мы тут умные, это первая династия русских правителей. Сильно стилизованный пикирующий Рарог со временем начал походить на трезубец — так появился современный герб Украины.
Нишу инкуба на Руси, помимо домового и некоторых заложных покойников, занимал ещё и огненный змей. Среди славян вообще частенько ходило мнение, будто нежить после смерти занимали только две вещи: чувство голода и секс.
Огненный змей выглядел как огненный всполох в небе или извивающаяся огромная огненная змея в облаках. Частенько огненными змеями нарекали кометы. Змей разбрасывал по дорогам всякие красивые вещи: бусы, перстни, платочки. А прилетал он к тем женщинам, что подбирали их без благословения. Хотя он заявлялся ещё и к вдовам и сильно горюющим девицам. Скоромных и честных вдов дух обходил стороной.
Огненный змей оборачивался усопшим или ушедшим любимым, что якобы вернулся к женщине. Иллюзия была не слишком совершенной, но безутешным хватало и этого. У змея в человечьем облике не хватало спинного хребта, а также он не мог произнести святых имён. Да и соседи не видели его, отчего одним из признаков прихода огненного змея считались разговоры с самим собой.
Змей приходил к женщине регулярно. Порой от их связи рождались дети — после аномальной долгой беременности. Выглядели эти дети чудовищно и жили недолго. Из-за огненного змея девушки чахли, сходили с ума и умирали.
Чтобы избавиться от этой нечисти, женщина должна была перестать спать в одиночестве и переехать к родственникам. Она пила отвары из валерианы и репейника, надевала крест, читала молитвы и осеняла крестным знаменем все окна и двери.
Хотя порой хватало и того, чтобы просто удивить змея. Так, бедствующая вдова одевала своих сына с дочерью мужем и женихом, а когда приходил огненный змей, приговаривала: «Брат сестру берёт». Ошарашенный змей уходил восвояси.
Это языческие злобные духи у древних славян. Так же их ещё называли криксы или хмыри.
Злыдня не имеет материального тела, она невидима, но однако говорит. Она может оборачиваться человеком, маленьким ребёнком, стариком или нищим. В святочной игре злыдня олицетворяет бедность и нищету.
В доме чаще всего они селятся за печью, но любят неожиданно запрыгивать на плечи или спину проходящего мимо человека. Им нравится "ездить" на нём. Их может быть несколько, даже до двенадцати.
Один из самых больших блоков, понятно почему. Слишком распространены они и по сей день.
Восточные славяне верили, что в каждом доме обитает домовой, а если нет, то быть беде. Без магического подспорья хозяйство хирело, домочадцы болели, а животные гибли. Потеря домового грозила смертельной опасностью, поэтому каждый рачительный хозяин стремился задобрить и уважить домашнего духа — под печкой или на чердаке оставлял хлеб, молоко, посыпанную солью кашу.
Покупая скотину, принято было спрашивать у домового, какой масти следует брать корову или коня. Считалось, что если животное «не в масть», домовой его изведет. Ответ духа получали, слушая неверные ночные шорохи, или угадывали по цвету повстречавшейся в нужное время кошки.
Интересно, что домового избегали называть прямым именем, к нему обращались ласково: «суседушко», «батюшка», «дедушка», с помощью прозвища одомашнивая нечистую силу.
Некоторые поверья разделяли домового-доможила и домового-дворового, отмечая главенство первого над всей остальной близкой к людям нечистью:
Так как на Руси большинство мифических созданий пошло от умерших родственников, неудивительно, что в итоге самое перенасыщенное волшебными существами место в мировосприятии славян — это собственный дом.
Домовые, это духи-хранители дома, по мнению ряда исследователей, пошли от общеевразийской традиции «строительной жертвы». При строительстве некоторых кремлей, мостов и прочих достаточно трудных сооружений в фундамент живьём замуровывали людей — якобы человеческая душа скрепляла постройку и успокаивала местных духов. Или же так человек преображался в духа-хранителя.
Впрочем, за жертву принимали и животных. Часто на Руси такой жертвой считался даже первый умерший в избе, из-за чего старики не любили переезжать, так как думали, что в новом доме они быстро умрут и превратятся в духов-хранителей.
Помимо дедов одна из самых архаичных форм духа-хранителя у славян — домовая змея. Днём такая змея выглядела как толстый, но короткий уж, похожий своим телом на бревно. Голова при этом у неё была либо змеиная, но с петушиным гребнем, либо большая, круглая и с лицом ребёнка. Ночью змей походил на самого хозяина дома.
Обычно змея незрима, но если она попадётся на глаза — то это верный знак скорой гибели. Хотя для предсказаний змея могла просто издавать звуки. Смех означал скорое добро дому, прозвучавшее от неё «хы-хы-хы» значило беду.
Змей во дворе дома не дозволялось обижать, иначе могла уйти домовая змея, что приводило порой даже к гибели всего рода. Также не стоило продавать любимую корову змеи, иначе резко падали удои у всей остальной скотины. Домовую змею одаривали сыром и молоком.
Позднее образ домашней змеи остался лишь в районе западной Белоруссии и Украины.
На Руси куда большей популярностью пользовался домовой — он же домовик. Причём говорить о каком-то едином для всех образе не получается. Это дух, живущий почти в каждом доме — тут общие черты заканчиваются. В XIX веке домовые вообще могли быть почти полной калькой с западных полтергейстов.
Самое название «домовой» более или менее попало во всеобщий обиход только в XVII веке. Раньше к нему предпочитали обращаться уважительно, называли дедом, дедушкой, дидькой, дзадом, братком — а то и кормильцем, хозяином, хозяйнушкой, избенным большаком. Звали домового и по месту, где он жил: голбешником (голбец — перегородка за печью), запечником, подпечником. Нередко его имя вообще запрещалось произносить вслух.
Не меньше различий было и в описании его внешности — но она всегда отражала представления крестьян о потустороннем. Домовой походил то на обычного ходячего покойника, то на древнего старца, то на чёрного человека, то на карлика в красной одежде, то на лохматого приземистого мужичка с острыми когтями.
С какого-то момента в домовых отрядили «неправильных» покойников, которых похоронили не по христианскому обряду. Где-нибудь на Украине встречались поверья, будто когда-то давно домовые были грешниками, что испили особый «домовой напиток».
У богатых домовой покрыт густой шерстью, у бедных — целиком голый. Согласно некоторым быличкам, он носил и белые одежды, к добру — и одевался в чёрное, чтобы предупредить людей о беде. Шерсть домового такого же цвета, что и волосы главы семейства.
Часто домового изображали оборотнем, перевоплощающимся в любого члена семьи и в самых разных животных: от кошки до паучка. Впрочем, обычно домового описывали как незримое существо.
Единого мнения по поводу того, помогал ли вообще домовой по хозяйству, у крестьян не сложилось. В северных районах его считали строгим, но добрым и справедливым хозяином всей усадьбы, слово которого было законом. Но чем южнее, тем чаще его изображали капризным и опасным маразматичным духом предка, что больше вредит родным и домашним животным, чем приносит пользы.
Позднее в некоторых районах Полесья его и вовсе объявили той нечистью, которую обязательно надо гнать из дома.
Но чтобы задобрить домового, ему приносили за печку хлеб, сыр и мёд. В особые дни приглашали к столу за совместную трапезу. Хозяева выполняли его прихоти и, например, брали скот только под цвет волос домового. И домочадцы старались не ссориться: скандалы расстраивали домовика. Женщинам запрещалось стоять на мусорной куче, ходить без белья и выходить из дому с распущенными волосами.
Довольный домовой благодетельствовал семье: ухаживал за животными, ходил за водой, сушил зерно, поддерживал огонь в печи, убирался в доме. Бытовали даже истории о том, как домовой выгонял пришедшего чёрта, упыря или «лихого» домового, насланного колдуном.
Домовик также предупреждал людей о всяческих бедах. Перед смертью одного из членов семьи домовик издавал странные звуки, гладил людей, словно кошек. Порой он садился на грудь человека и сильно сдавливал её. В такой ситуации нужно спросить, это знак к добру или худу — если домовой в ответ покашляет, то дела плохи.
Злой домовой измывался над животными и доводил их до смерти. Он прятал вещи, пугал всех, шумел, съедал оставленную в доме еду, путал пряжу, зализывал волосы людей и всячески проказничал. Он мог даже задушить человека, от чего спасали только крестное знамение и матерщина — два главных средства защиты от нечистой силы после молитвы.
Домовой порой похищал некрещённых людей и насиловал незамужних женщин — особенно любил вытворять такое с молодыми вдовами. Дети, рождённые от домовика, быстро умирали.
Чтобы спастись от домового, дом обставляли иконами и венками, сплетёнными на Троицу. Люди беспрерывно молились. Первого ноября хозяин окунал помело в дёготь, садился на нелюбимую домовым лошадь и размахивал на ней помелом. Вилами тыкали в места, где мог укрываться домовой. Над дверью всаживали нож. Иной раз в быличках рассказывали, как просто выстёгивали домового из дома плетью.
В разных областях отвечали по-разному на вопрос, есть ли у домового своя собственная семья. Одни считали его одиночкой. Другие говорили, будто у него семья точно такого же состава, что у хозяина дома. А третьи утверждали, что он женат на домовихе, которую тоже стоило почитать. Нерадивых хозяек домовиха не любила, отчего им мстила.
От образа домового отделилось множество других мифических существ — хотя не всегда получается понять границу, отделяющую новую нечисть от домового. Тот же барабашка жил рядом с домовым — но лишь воплощал в себе все самые непоседливые черты домовика и выступал в роли страшилки для детей.
Дворовой почти ничем не отличался от домового — только отвечал за хлев и двор. Сенника туда же. Северобелорусский хут был домовым, похожим на огненную змейку; чтобы его к себе заполучить, приходилось три года носить яйцо под подмышкой. Мельничник был домовым, отвечавшим за мельницу. Коты-коргоруши были слугами ведьм, что воровали у соседей еду и приносили к себе домой.
К XVII веку сформировался образ кикиморы, которую звали ещё кикимрой, кукиморой, кикой, кыкой, марой, морой, марухой, чучуморой, шишиморой, суседкой, пряхой, самопряхой — и кучей других имён.
И это очень расплывчатый образ: то её селили в болото или реку, то выдавали замуж за лешего, банника или домового — но всё-таки куда чаще кикимора изображалась домашним духом. Причём ряд черт указывает на то, что это персонаж, отличный от домовика, с другими корнями.
Хотя, например, как я слышала в детстве, кикимора жила в болотах)
По одной версии, кикимора раньше была духом, вызывающим кликушество — припадки, которые объявляли одержимостью демоном. По ещё одному источнику, кикимор насылали строители на нерадивых заказчиков. Некоторые вовсе видят в кикиморе отголоски культа богини ткачества Мокоши.
В кикимор превращались убитые и практически всякие умершие некрещённые дети, кроме того кикимора появлялась после смерти уродца без конечностей и в домах, построенных на могилах удавленников и неотпетых мертвецов. По историям XVIII века, в кикимор обращались дети, украденные нечистой силой. В XIX веке появилось мнение о том, будто кикиморы рождались от связи женщин с огненным змеем.
Иногда её описывали как длиннокосую девушку в сарафане — а то и вовсе нагую. Порой кикимора была маленькой невзрослеющей девочкой. Но всё-таки куда чаще кикиморой называли крохотную безобразную скрюченную старушку, одетую в лохмотья, сухую настолько, что её легко уносило малейшим порывом ветра. Она обычно была невидимой и превращалась в животных: свинью, собаку, зайца, утку, хомяка. В Восточной Сибири её представляли попом или рослым мужиком-крестьянином.
Если в доме завелась кикимора — жди несчастий. Она мешала спать, пугала всех протяжными стонами и диким воем, душила детей, кидалась чем попало, била посуду, распахивала двери, путала вещи, переворачивала мебель, гоняла скотину, выстригала шерсть у овец, выдёргивала догола перья у куриц и волосы у людей, поедала куриц заживо и вообще не давала нормально жить. Правда, в некоторых быличках проделки кикимор описывали настолько анекдотично, что на них сходилась посмеяться вся округа.
Задобрить кикимору почти невозможно. Когда кикмору кто-то наслал, то её можно изгнать, только если найти и уничтожить предмет, призвавший её. По распространённой быличке, кикимор сильно пугал медведь в доме — отчего они убегали куда глаза глядят. Верблюжью шерсть клали под шесток и читали заговоры. Люди матерились на неё и возносили молитву богу, создавали оберег из камня-куриного бога, клали под ясли палку для забивания свиней, опоясывались можжевельником.
Однако порой кикимора занималась и полезными делами: убаюкивала детей, мыла горшки, ухаживала за животными, помогала печь хлеб. Ещё кикимора любила прясть и шить — но делала это просто отвратительно.
Ячичну и пустодомку можно назвать кикиморами пустых домов. Они пряли нити, что влияли на судьбу людей.
Игоши иногда назывались детьми кикиморы — хотя чаще говорилось, что они появлялись из некрещённых детей. На вид игоши — маленькие дети без рук и ног. Проказничают они почти так же, как кикиморы.
На кикимор несколько походили злыдни. Их изображали то ли похожими на облезлых животных, то ли горбатыми кошками и собаками, то ли женщинами без языка, глаз и ушей. Злыдни поселяются в домах тех, кто хочет разбогатеть, и насылают на них болезни и неурожай. Чтобы избавиться от них, нужно заманить их в мешок — а затем выкинуть куда подальше.
Кикимора обычно не являлась людям, считалось, что тот, кто её увидит - умрёт. Она выдавала своё присутствие только звуками.
Второй вид кикимор - болотная. Из названия понятно, что живёт кикимора на болоте. Выглядит так же, как и домовая, только вместо лохмотьев одета она в мшистые меха и водоросли. На ее лице присутствуют бородавки. Волосы у неё очень длинные, лохматые. В них она вплетает тину и болотные растения.
Считалась болотная кикимора женой лешего. Часто она заманивала путников на болота и топила. Пакостила она часто по ночам. Она способна далеко видеть и быстро бегать.
Болотные кикиморы довольно скрытные, они никогда специально не показываются на глаза людей, но их присутствие ощущается. Когда человек оказывается на болоте, то он нередко слышит характерные звуки: бульканье, треск, плачь ребенка или крик женщины, вой собаки и так далее. Всё это проделки кикиморы, таким образом она пытается заманить человека в топи.
К совсем другому типу нечисти относится, например, банник. В отличие от домового, вредящего исключительно в воспитательных целях, банник чинил зло по зову сердца. Он — дух локуса, страж и обитатель определенной местности, в его случае — бани. Одним из указателей на не слишком дружелюбную природу банника служат его локальные прозвища: банный черт, нечистый или банный лешак.
Пусть баня и являлась творением рук человека, находилась она во власти враждебно настроенной силы, которая, коли зазеваешься, могла серьезно навредить. Правила использования территории банника были просты: не ходить мыться после полуночи, регулярно посещать церковь для защиты, оставлять хозяину бани гостинцы — воду, мыло, хлеб, веник — спрашивать разрешения, перед тем как войти.
Интересной вариацией банного духа является обдериха — существо, предстающее в виде обнаженной уродливой женщины, способной убить человека, содрав с него кожу живьем. Считалось, что обдериха водится исключительно в тех банях, где мылась невеста или роженица.
Баня была отдельной постройкой, где не только парились: там знахари лечили от болезней и принимали роды. А ещё это единственное здание у усадьбы, которое не освящали. Всё это сказалось на образе банника.
Банник представлялся то маленьким старичком с громадной бородой, то здоровенным босым мужиком с железными руками, горящими глазами и длинными волосами. И опять же он был оборотнем, что оборачивался кошкой, собакой и даже конской головой.
А ещё банник очень злобен. Его одаривали хлебом с солью, давали воду с мылом, ради него закалывали чёрную курицу и закапывали под баней. И старались соблюдать все правила поведения в бане — банник легко мог запарить человека до смерти, расплющить его, содрать с него заживо кожу, раздавить. Даже умилостивленный банник постоянно пугал людей, бросал в них камни и прочий мусор, подолгу не впускал и не выпускал. Некрещённых детей в бане не оставляли без присмотра — банник их часто крал.
К духам локусов относились хлевник, овинник, гуменник. В отличие от терпеливого домового, обитатели хозяйственных построек обладали крутым норовом, и обидеть их ничего не стоило, однако при необходимости и они вставали на защиту людей от пришлой нечисти. Овинник считался огненным духом и, кроме каши, требовал жертв посерьезнее, поэтому углы овина — места, где хранили и сушили снопы, — кропили кровью петуха.
Представлялся овинник в виде большого черного кота с горящими глазами. Завидев его, ни в коем случае нельзя было креститься — раздраженный дух мог легко спалить всю усадьбу.
Овинник — ещё одно существо, которое «отпочковалось» от домового. Поверье о нём распространилось на юге, где, в отличие от домовика, он был положительным персонажем. По одним рассказам овинник — чёрный кот с горящими глазами, по другим — высокий парень с длинными пепельными волосами, а то его описывали как самого обычного ходячего покойника.
Он берёг кладки снопов. И опять же расходятся версии о его характере: он мог быть как бережливым и храбрым хозяином, что защищал людей от нечисти, так и отличаться запредельной трусостью.
Обычно леший описывается как старик в крестьянской одежде наизнанку. Реже «хозяин леса» — волосатое человекоподобное существо. Две «версии» лешего совершенно самостоятельны, и, вероятно, возникли независимо. Сходство лешего с гнилым пнём остаётся на совести современных художников.
Дом лесного старичка — затерянная в глухом бору избушка. Кормится хозяин леса вымогательством и мелким воровством по деревням. Общества старательно избегает, но молоденьких девушек в своём домике привечает охотно. Лесовики класса «существо волосатое, блохастое» живут, бывает, стаями, а изб не строят вообще.
Леший-колдун умеет становиться невидимым, контролировать животных, скрывать следы своих лаптей и лишать жертву способности ориентироваться в лесу, заставляя её блуждать в трёх соснах. Мохнатый леший способен лишь испускать леденящие кровь вопли.
По происхождению:В первом случае — озверевший в лесу колдун, во втором — без пяти минут йети. В общем понятии убить не убьёт, но поблуждать заставит.
Водяной, болотник, полевик и леший также являлись обитателями местности. С последним людей связывали противоречивые отношения. Лес был вражеской территорией, полной опасностей и ловушек, при этом он же был источником пропитания, куда люди отправлялись на охоту, по грибы, ягоды и травы.
Для установления хороших отношений с хозяином леса наши предки руководствовались принципом взаимного уважения: не вреди лесу, не балуй, не жадничай — и леший не тронет. Конечно, хозяин леса не брезговал злой шуткой: мог завести в чащу, напугать или заморочить. А мог и подсобить — по настроению.
Леший был многолик, оборачивался человеком, зверем, птицей или корягой, мог вырастать до еловой макушки или прятаться под грибной шляпкой. В человеческом обличье его выдавала одежда, пусть и крестьянская, но ношенная по-чудному: отсутствие пояса, правая пола кафтана запахнута за левую, лапти перепутаны.
Самые тесные отношения с лешим были у пастухов, которые в плохой год отдавали ему корову на откуп, чтобы сберечь стадо. Верили, что леший честно соблюдал границы со своей нечистой братией и побаивался животных особой масти:
Леший — один из главных персонажей восточнославянского фольклора. И в то же время его образ один из самых изменчивых.
Имя «леший» закрепилось за этим персонажем только в XVII-XVIII веке. И это довольно неуважительное обращение к лесному духу, поэтому оно пошло от горожан. Крестьяне боялись лишний раз обращаться к лешему напрямую, а если и говорили про него, то чаще делали это со всем возможным уважением, именуя его большаком, квартальным, господином Шишкиным, лесным дедушкой, лесным хозяином, лесным чиновником, лесным царём и даже лесным херувимом.
Согласно многим быличкам, лешего получалось встретить только летом — в другое время он куда-то удалялся. Бродил он не только по лесам — его встречали в полях, а то и в самих деревнях. Жил боровик под землёй, в дуплах, в корягах, в пещерах. Ходили истории даже о том, что лешие — это целый народ, который строит деревни посреди лесов.
Кому-то он виделся получеловеком-полукозлом сродни сатиру — хотя вместо козлиных черт вполне проявлялись и кошачьи, медвежьи или какие-то другие. Леший вообще мог быть как ходячим деревом с лицом, так и не отличаться от обычной березы или кустика мха. Очень часто он бродил по лесу бесплотным духом и оборачивался в разных лесных созданий. Боровик менял свой рост, мог показаться то гигантом со столетний дуб, то карликом с грибочек.
Леший охранял лес, начальствовал над волками, гнал как обычный скот всё лесное зверьё. Порой боровик был жутким врагом всем людям — но всё-таки традиционно он лишь наказывал за ненадлежащее поведение в лесу. Пускай люди расплачивались за это опасными болезнями, большими увечьями и даже смертью. Но чаще всего он просто заставлял людей блуждать в лесу до полного истощения. Также леший похищал детей, чтобы обучить их колдовскому ремеслу.
Прежде, чем отправиться в лес, человек молился и выпрашивал у лешего разрешение на вход. Особенно необходимо это было охотникам и тем, кто рубил деревья. Да и простые крестьяне нуждались в благосклонности лешего, ведь на Руси вели подсечно-огневое земледелие, когда для нового поля приходилось сжигать часть леса. Поэтому считалось, что если не отдать лешему целую корову, то он может и убить. За удачу на охоте, удачный выпас скота и обилие ягод ему подносили пасхальное яйцо, хлеб и соль.
Самая странная разновидность лешего появилась в украинских Карпатах. И звалась она чугайстером.
По легендам, этот боровик когда-то был обычным человеком. Как-то раз он навредил соседу, за что тот проклял его на то, чтобы он жил в лесу до скончания времён. С тех пор его невозможно убить.
Ростом чугайстер от двух до семи метров. У него длинная борода, волосы по всему телу. Ходит он с когтями или копытами на ногах. В одних сказаниях он гол, в других — носит белую рубаху. Порой его описывали как одноногого. Часто чугайстер превращается в вихри.
К людям он относится спокойно, не вредит им — а временами просто обожает их. Он приходит к кострам поговорить, погреться, пообщаться с людьми, потанцевать с ними — и пожарить свою еду. А питается он мавками, которых разрывает пополам.
У водяного характер был еще труднее, в народе говорили: «Леший пошутит — домой не пустит; водяной пошутит — утопит». Второе имя водяного — топельник, из-за дурной привычки утягивать людей на дно. Кожа водяного отдавала синевой, а борода — зеленью, тело было облеплено тиной, а в толстом брюхе плескалась вода, он имел перепончатые лапы, а порой и рыбий хвост. Из всех духов местностей водяной считался самым зловредным. Чтобы заманить людей в воду, он мог прикинуться тонущим ребенком или крупной дичью.
Найденные на утопленниках синяки и кровоподтёки в народе тоже объясняли злодействами водяного, считая, что людей он возвращает неохотно и успев натешиться. Возраст властелина озер вторил луне — вместе с ней он старел и вновь молодел.
Если пастухи были ближе всех к лешим, то с водяными знались мельники. Когда мельнику удавалось заслужить благосклонность водяного, тот не только пускал воду на мельницу, но и чинил мельничные колеса. Чтобы задобрить не слишком дружелюбного духа, в омут бросали хлеб, куски сала и лили водку. Считалось, что если не кормить водяного салом, то он будет слизывать смазку с мельничных колес. Правда, иногда одним салом дело не обходилось.
Часто он ездил на огромном соме.
К людям водяной обычно был враждебен. Он их заманивал в реки и топил, переворачивал им лодки. При этом всё, что попадало в воду, считалось во власти водяного, отчего порой люди не спешили спасать тонущих, чтобы окончательно не испортить отношения с водяным. Просто без его поддержки рыбакам и мельникам житья не было. И его принято было скорее одаривать.
В особо крупных водоёмах жило несколько водяных, и над ними был свой царь. Водяного показывали то холостяком, охочим до русалок, то семейной нечистью, женатой на водянице.
Их называли: водяницы, лесавки, мавки, лоскотухи, лобасты, бродницы, фараонки.
Русалки — девушки. Причём настолько красивые, что в средние века, говорят, дурнушки специально топились, чтобы воплотиться в речных фей.
Русалки почти всегда живут группами.
Русалка, застигнутая врасплох, скрывается в воде (либо на дереве) с такой прытью, что конный не словит. Зато, когда водяниц много (а чаще всего так и есть), словить от них запросто может и конный. Жертву утаскивают в воду. Там над ней проводят многочисленные надругательства. Потом её топят. Если жертва вырывается, то надругательства потом снятся ей ночами (причём не в кошмарах).
Безусловно, русские русалки — духи леса и вод, аналог греческих наяд и дриад. Позже, уже в христианскую эпоху, были предприняты попытки «переклассифицировать» водяниц в нежить, и они стали духами утопленниц. Но для настоящих немёртвых русалки оказались недостаточно злыми.
Бесстыжие девки представляют собой постоянную, но не смертельную угрозу для опытного искателя приключений.
В славянской мифологии русалки — разновидность проказливой нечисти. Ими становились утопленницы, девушки, умершие недалеко от водоема, либо люди, купающиеся в неурочное время. Русалок иногда отождествляли с «мавками» (от старославянского «навь») — детьми, умершими без крещения либо задушенными матерями.
Глаза таких русалок горят зеленым огнем. По своей натуре они существа гадкие и злые, хватают купающихся людей за ноги, тянут под воду, либо заманивают с берега, обвивают руками и топят. Бытовало поверье, что смех русалки может вызывать смерть (это делает их похожими на ирландских баньши).
Некоторые поверья называли русалок низшими духами природы (например, добрые «берегини»), не имеющими ничего общего с утопленниками и охотно спасающими тонущих людей.
Различались также «древесные русалки», живущие в ветвях деревьев. Некоторые исследователи причисляют к русалкам полудениц (в Польше — лаканиц) — низших духов, принимающих вид девушек в прозрачной белой одежде, живущих в полях и помогающих полевому.
Последний представляет собой также природного духа — считается, что он выглядит как маленький старичок с белой бородой. Полевой обитает на возделанных полях и обычно покровительствует крестьянам — за исключением тех случаев, когда они работают в полдень. За это он насылает на крестьян полудениц, чтобы те своим волшебством лишили их рассудка.
Следует также упомянуть водяницу — разновидность русалки, крещеную утопленницу, не принадлежащую к разряду нечисти, а потому сравнительно добрую. Водяницы любят глубокие омуты, но чаще всего селятся под мельничными колесами, катаются на них, портят жернова, мутят воду, вымывают ямы, рвут сети.
Считалось, что водяницы были женами водяных — духов, предстающих в облике стариков с длинной зеленой бородой из водорослей и (редко) рыбьей чешуей вместо кожи.
Привычный нам образ русалок, девицы с рыбьим хвостом вместо ног, появился в Российской империи только в XIX веке под влиянием художественных произведений, описывающих западных русалок.
С XVI века восточные славяне изображали таким образом фараонок — египтян, что потонули в Чёрном море во время погони фараона за пророком Моисеем, а затем трансформировались в полулюдей-полурыб. Они ждали конца света, чтобы вернуться к человеческому облику — и топили корабли тех, кто утверждал, что апокалипсис ещё не скоро.
Впрочем, и представление русалок как эдаких водных нимф — скорее наследие романтической традиции XVIII и XIX веков.
Прежде всего русалки у славян — это заложные покойники. В них превращались погибшие (чаще насильственной смертью) незамужние девушки, умершие некрещёные дети. Во многих поверьях в русалок превращались все те, кто погиб в Русалью неделю, предшествующую Троицкой неделе. Хотя порой русалками называли вообще всех тех, кто утонул или умер до брака.
Как всякая нечисть, русалки — оборотни, что превращались в животных и предметы. Жили они на высоких дубах или липах. В Полесье вообще говорили, что русалки обитали на кладбище.
Как правило, они встречались в полях и на побережьях рек — хотя бытовало немало историй о том, как русалки в обличьях молоденьких девушек заманивали путников в реки и топили их. Они на дорогах просили путников развязать им ноги, которые им завязали на похоронах. Нередко они приходили к родичам, выпрашивая у них поминальную еду, крали одежду, нитки, холсты и полотна, выбирали себе любовников. В некоторых историях красавицы-русалки выходили из воды по ночам и расчёсывали себе волосы гребешками из рыбьих костей.
Русалки обычно встречались только на Русальей неделе. Реже — всё лето. А на зиму они либо закапывались обратно в могилы, либо уходили под воду.
Русалки контролировали поступки людей и частенько наказывали за неправильное исполнение обычаев. Это вообще чуть ли не единственные персонажи славянского фольклора, которые напрямую говорили нравоучительные реплики.
Обычно русалок показывали скорее безвредными. И парадоксальным образом в одних историях они способствовали росту злаковых, доделывали ткацкие работы, берегли людей в Русальную неделю, спасали детей, в других — губили урожаи, портили пряжу, нападали на людей в Русальную неделю, крали детей.
Большинство изображало русалок как девиц или детей в мокрых рубахах и рваных сарафанах. Про мавок говорили, что у них нет спины — так что если посмотреть на них сзади, то можно разглядеть все их внутренние органы.
Но на Севере и в некоторых более южных районах образ русалки отличался особенно жёстким видом. Это уродливые горбатые старухи с когтями и огромными железными грудями: металлические конечности — один из символов хтонической силы. Ими они забивали людей до смерти. Под Брянском их даже звали «бабами с железной грудью».
В западной части Полесья ходили истории о цыцохах — полуженщинах-полужабах с «железными цыцками». Они ловили детей и вынуждали их сосать свою железную грудь. Непослушных детей они душили этой же грудью.
Разновидность проказливого лесного духа, маленького, пузатого, с круглыми щеками. Не спит ни зимой, ни летом. Любит морочить голову людям в лесу, отзываясь на их крик «Ау!» со всех сторон. Заводит путников в глухую чащу и бросает их там.
Ещё одна водяная нечисть. Выглядела шишига, как горбатая женщина с крючковатыми руками. Шишига ходила нагая с взъерошенными волосами. Название своё она получила именно из-за этого - волос шишом, т. е. ворохом, кучей.
Любила шишига расчёсываться гребнем, вот только бесполезно это было. Чаще они живут в камышах. Ночами они подстерегали путников и могли утащить под воду. Днём встретить шишигу невозможно - она отсыпается.
Нечисть подчинялась и дневному распорядку — тех же заложных покойников по ночам встречали куда чаще. Ещё сильнее от времени суток зависел кто-то вроде полудниц и ночниц.
Полудница выступала в роли персонификации полудня, причём воплощала в себе именно его опасную часть. Образ полудиници часто разделяли на двух персонажей: добрую и злую полуденицу. Добрая укрывала громадной сковородкой посевы, злая — накаляла сковородку и ею жгла все растения на своём пути. Хотя в остальном полуденицы были злы.
Они насылали солнечные удары, сжигали людей, резали серпами и крали детей — и это если люди пренебрегали запретом на работу в полдень.
Полудениц представляли чаще всего как прекрасных девушек в прозрачных платьях. Лишь чуточку реже они принимали облик косматых старух и ужасных умертвий. Хотя полуденицу порой считали ещё одним вариантом русалок, ведь историй про них на Юге не водилось.
В Вологодчине воплощением солнцепёка на гороховом поле и в огороде был жареник, которым пугали детей.
Согласно представлениям славян, полудница очень опасна и агрессивна. Встречи с ней ничего хорошего никогда не сулили и договориться с ней было невозможно. Чтобы уберечься от морока полудницы, при встрече с ней рекомендовалось перекреститься, помолиться, окропить святой водой или попросту убежать, как можно скорее.
Кроме того, полудница была опасной для беременных женщин, недавно родивший и маленьких детей. Она могла украсть ребёнка и подменить его.
Считалось, когда колышется рожь или пшеница - это полудница по полю ходит.
Полуднице приписывали активность в период от цветения до жатвы злаков, зимой она жила в аду или уходила в спячку под землю.
Она могла морочить людям голову, заманивая их в непроходимую чащу. Могла "показать" несуществующий пожар путнику и напугать до смерти. Лужичане верили, что если посмеяться над некрасивой внешностью полудницы, она своим дыханием вызовет на его лице язвы и нарывы, или навлечёт паралич. В Архангельской области верили, что встреча с полудницей несёт только несчастье.
Близким к полудницам образами являются удельница и кудельница. Обычно это чёрная женщина с растрёпанными волосами, чаще всего встречающаяся на ржаном поле, которое она оберегает.
Два женских демона-антагониста, персонифицированные выражения переломного времени суток как периода, опасного для человека. Как видно из имен, одна появлялась в середине дня, другая — в середине ночи.
Издевается над детьми и нощница, из-за которой, судя по поверьям, малыши не спят по ночам.
На западе, у славян есть четкое разделение: Полудница и Нощница разные не только по времени появления, но и по внешности. Если первая появляется в образе красивой девушки или даже юноши в прозрачных одеждах (реже — косматой старухи), то вторая — в виде уродливой когтистой бабы в черном. Жители Польши представляли себе Нощницу как птицу или летучую мышь, а белорусам она казалась черным мохнатым червяком.
Спасти от обоих демонов могут только заговоры и обереги. Охотиться бессмысленно, только проблем наживете.
Полузабытое существо из фольклора южных славян. Его точного описания не существует — некоторые считают его животным, другие — птицей, а в центральной Сербии ходит поверье, будто дрекавак — душа мертвого некрещеного младенца. Сходятся только в одном — дрекавак умеет жутко кричать.
Обычно дрекавак — герой детских страшилок, однако в отдаленных районах (например, горный Златибор в Сербии) в это существо верят даже взрослые.
Жители деревни Тометино Полье время от времени сообщают о странных нападениях на свой скот — по характеру ранений сложно установить, что это был за хищник. Крестьяне утверждают, что слышали жуткие крики, поэтому здесь наверняка замешан дрекавак.
Имеют прозвища оплетай, упырь, умрун.
Упырь выглядит как полуразложившийся мертвец. Образ дополняют длинные когти на пальцах.
Вурдалаками после смерти становятся злые колдуны. Душа некроманта не может (или не хочет) покинуть тело. Просто так лежать в гробу ему скучно, и труп начинает периодически выходить на променад. За кровушкой.
Как и всякий низший вампир, активен только ночью. Охотится, как правило, не удаляясь от кладбища. Хитрости и осторожности почти не проявляет. Почуяв жертву, бросается на неё, чтобы загрызть и выпить кровь.
Хотя упырь и является мёртвым некромантом, никакой магией он уже не владеет. Как исключение, некоторые вурдалаки сохраняли способность превращаться в чёрных псов или свиней.
Представления о восставших мертвецах на Руси не содержат оригинальных элементов и практически идентичны поверьям Восточной Европы. Оттуда, вероятно, и заимствованы в христианскую эпоху.
Имеет все свойственные нежити слабости. С помощью простейших общедоступных магических приёмов крестьяне обороняются от упырей. И вполне успешно.
Особо зловредные ходячие покойники превращались в упырей. Славяне клали им подношения и пытались их задобрить, но это удавалось далеко не всегда.
Упыри в разных сказаниях выглядели по-разному. Одни крестьяне считали, что это полуразложившиеся жуткие трупы. Другие описывали упырей как самых обычных людей — только у них лица необычайно красны от всей выпитой крови. Вообще упырям чего только не приписывали: хвосты, чрезвычайно пухлые губы, острый язык, огромные зубы, которых могло быть по два ряда.
Упырей отличала громадная сила. Они бегали со скоростью скачущей лошади. Их не получалось ни зарезать, ни заколоть. Они оборачивались свиньями, конями, кошками, собаками, волками, снежными шарами, копнами сена и прочим. Во многих легендах упыри летали над облаками и протискивались в дома сквозь мелкие щели.
Эти вампиры вылазили из своих укрытий по ночам — обычно во время полнолуний. Упыри приносили людям самые разные несчастья вроде болезней и неурожая — долгое время они олицетворяли вообще всё то плохое, что творилось в жизни. Но всё же в большинстве историй они просто пили у людей кровь — а то и пожирали их плоть. От них первым делом страдали вдовы и прочие их родичи. Под постоянной угрозой были путники на дорогах. Хотя вампир был не прочь закусить и каким-нибудь крупным животным. Недоеденный человек мог сам обернуться упырём.
Покойникам, заподозренным в вампиризме, пробивали сердце колом — причём в ход шла не только осина, но и клён, липа и даже боярышник. Хотя во многих историях их просто сжигали или изгоняли криком петуха.
Иногда вокруг могилы с беспокойным покойником всё обсыпали маковыми зёрнами: считалось, будто вампир не успокоится, пока не соберёт их все. Порой доходило до каких-то очень экзотичных способов борьбы с упырём: покойнику, чтоб он уж точно не восстал, завязывали глаза, забивали рот песком, надрезали жилы под коленями и засовывали под них щетину.
Даже в соседних селениях упырей именовали по-разному и приписывали им всё новые качества. Тот же вурдалак — просто ещё одно имя упыря. Умершие колдуны превращались в ератников — но те принципиально ничем не отличались от упырей. Поэтому говорить о каких-то иных разновидностях подобных созданий довольно сложно. А истории про ырок и укрутов — выдумка Велесовой книги, которую написали то ли в XIX, то ли в XX веке.
Бывали у славян и истории про классических призраков, и даже ходячие трупы, сгнившие до самых костей — белорусы называли их костомахами.
Но на этом истории про покойников со сверхъестественными способностями не заканчиваются — просто многие из них в итоге трансформировались в водяных, домовых и прочих духов.
В одних регионах — это демон, в которого превращаются повешенные (чаще такое существо называется стригоем), в других — стржигами рождаются. Известны случаи, когда за них принимали младенцев, появившихся на свет с прорезавшимися зубами.
Обычно стржиги пили кровь, но, если были не очень голодны, могли просто наслать на людей кошмары. Считалось, что после собственной смерти они морили всю семью, а также вставали из гроба и убивали односельчан.
Укушенный стржигой человек превращался в такого же демона.
Согласно некоторым легендам эти существа были рыжими и голубоглазыми. По другой версии, они могли принимать любую внешность. В албанской мифологии, куда проникла история о стржигах или стригоях, подобную нечисть вообще сложно выследить, так как визуально она ничем не отличалась от остальных. У стржиг два сердца и две души, одна из которых остается в теле после смерти.
Самый популярный и, видимо, действенный метод — вбить осиновый или дубовый кол в сердце, но иногда в Румынии находят могилы с железными кольями. Вычислить могилы стржиг довольно просто: надо провести по кладбищу лошадь и там, где она встанет и откажется идти вперед, вы обязательно найдете стржигу.
В стародавние времена, когда ещё не успела оформиться вера в богов вроде Перуна, у восточных славян вовсю царил культ предков. Считалось, что со многими людьми после смерти происходят особые трансформации, создающие из них сверхъестественных существ, которым стоило поклоняться. Местами эта вера дожила даже до XX века.
Когда умирал родственник, то он не прекращал быть частью семьи. Просто теперь он был «виртуальным» членом семьи, общение с которым регламентировалось строгими ритуалами. Таких духов по сложившейся традиции звали «дедами» или «родителями». В течение сорока дней после смерти они постоянно возвращались домой, в остальное время — куда реже.
Живые родственники помнили и почитали заложного родственника, регулярно справляли по нему поминки в особые дни, в которые «кормили» его — чаще всего кутью, кашей с мёдом: к еде просто долго не притрагивались, чтобы дед насыщался паром от неё. Когда дед приходил во сне, родственники выполняли пожелания покойника. За это дед не беспокоил живых наяву, помогал им по хозяйству и вообще всячески способствовал благополучию семьи.
Часто такого заложного называли попросту – дед.
Вот только если деда не поминали и не выполняли его просьбы, то он вредил семье. Дед устраивал дикий шум по ночам, разбрасывал всюду вещи, изводил скотину, калечил людей и порой даже убивал их.
Порой для появления мертвеца достаточно было лишь раз нарушить какое-то табу. Например, запрещалось мыться в бане после полуночи — там собирались мертвецы, во главе с Банником. Когда купальщик слышал позади себя тихий шёпот и видел куриные следы на золе, то ему стоило тут же убегать: сзади стояли покойники.
Всё это привело к созданию особой нечисти вроде бабаек. Они существовали только в виде страшилок для детей, чтобы те исполняли наказы взрослых — а то эти чудовища съедят, покалечат или украдут.
Иногда покойник заявлялся домой во плоти, прямиком с кладбища.
Особенно часто это случалось, если во время похорон ему не завязали ноги, и тем более, если у усопшего осталось в мире живых какое-то незаконченное дело. Его приманивала тоска родных — и покойник приносил им с собой болезни и ещё больше бед
Особенно много заложных покойников было среди убийц, долгожителей, некрещённых детей, колдунов, ведьм, оборотней и тех, кто умер неестественной смертью: убитых, спившихся, утопленников и самоубийц — суицид считался страшным грехом.
Таких «нечистых» покойников опасались хоронить рядом со всеми остальными на кладбище, ведь их может не принять освящённая земля. Похоронную процессию с будущим заложным покойником мог просто не пустить и мертвяк, охраняющий кладбище.
И потому таких мертвецов закапывали за пределами церковной ограды: на перекрёстках дорог, в оврагах, лесах, болотах, на границах полей. Впрочем, это тоже слабо помогало, отчего мертвецы часто выбирались из своих могил.
Значительная часть магии творилась при помощи нечисти — что могло свести самого заклинателя с ума. Во многих быличках оговаривалось, будто демонов нельзя оставлять без дела, иначе они изведут волшебника до смерти. И при этом большинство задач черти выполняли моментально. Например, за считанные минуты считали все песчинки на побережье озера. Поэтому когда умирали «знающие» люди, их родичи опасались, что такое проклятье может перекинуться к ним.
Полудемонами считались и кликуши, одержимые демонами. Их изгоняли православным обрядом отчитки. Про кликуш рассказывала с выпуске про экзорцизм.
Более интересный случай связи с демонами у людей-двоедушников.
У двоедушника одновременно две полноценные души: человеческая и демоническая. Днём двоедушник вёл себя как самый обычный человек, ни о чём не подозревая. А ночью против своей воли его душа выходила из тела, принимала облик владельца или обращалась в животное — и принималась путешествовать.
Всем встреченным дух двоедушника насылал порчи и болезни, некоторых обращал в упырей. За ним следовали бури, засухи и прочие напасти. Кто его пытался остановить, тот умирал от рук двоедушника или призванного им ветра. Всё потому, что если душа не успевала вернуться в тело, то двоедушник сильно заболевал или тут же умирал.
Появлялся двоедушник из-за того, что родители зачинали его во время месячных. Или его рожала женщина, которая засматривалась на священника во время «великого выхода». Или же двоедушником могла стать седьмая девочка подряд у родителей. Человек с двумя душами приносил несчастья всю свою жизнь, и обычно его походы прекращали только после его смерти, когда к телу применяли метод кола и костра.
К «живой нечисти» относили ведьм и колдунов. Слово «ведьма» происходит от старославянского глагола «вѣдати» — знать. Дохристианские ведьмы, как правило, пользовались уважением общины, но с Крещением Руси «знающие люди» приобрели негативные характеристики. Церковь ревниво опекала свою монополию на магию.
Образ ведьмы у славян столь же распространен, сколь и разнообразен. Например, полесская ведьма, угрюмая неопрятная старуха, водилась с чертом и обладала хвостом. Она умела оборачиваться предметами — колесом, решетом или стогом сена, а силу свою получала через прикосновение к церковной утвари.
Карпатская босорка имела черты вампира и пила кровь. При свете дня представала юной красавицей, а с заходом солнца превращалась в чудовище с куриными лапами. Босорка подменяла детей и разъезжала в возке, запряженном черными кошками.
Южнославянская вештица была двоедушницей — одержимой. Она строила козни под руководством вселившегося в нее демона, а после смерти становилась упырем. Ей подчинялись стихии, вештица вредила посевам и заклинала бури.
Наконец, сибирская ведьма — мастерица наводить порчу и известная похитительница молока. Ей подчинялись змеи, волки и насекомые, которых она натравливала на скот и поля. Впрочем, с этой можно было договориться, и тогда она помогала в охоте и рыболовстве, лечила недуги, помогала в сердечной тоске и предсказывала будущее.
Принадлежность к нечистой силе всегда выражалась звериными чертами или физическим уродством. Ведьмы, черти и прочие хтонические существа изображались с копытами, свиными пятаками, бородавками, хвостами, куриными лапами, горбом, толстым брюхом или крючковатым носом. Глаза их либо горели красным огнем, либо были совершенно пусты и черны. Заглянув в глаза нечисти, можно было заметить, что предметы в них отражаются снизу вверх или не отражаются вовсе. Телесные изъяны или звероподобность — верный признак нечисти, указывающий на то, что ухо нужно держать востро.
К сожалению, другие духи-хозяева изучены не столь хорошо — до нас дошло не так уж много историй о них.
Донный был тем же водяным — но отвечал за моря.
Русскоустьинцы, старожилы Сибири, придумали сендушного — покровителя тайги. Выглядел он как высокий мужчина без какой-либо растительности на лице. Он ездит на санях, в которые запряжены волки, лисицы или песцы. На каждую сторону света есть свой сендушный.
Сендушные любили играть с людьми в карты — только не использовали треф: они напоминали им кресты. Кто у них выигрывал, у того был урожайный год на промысловых зверей. А тех, кто приходился сендушному не по нраву, он забирал с собой. Обычно их больше никогда не видели. Хотя говорят, что он так, наоборот, привозил так охотников в лучшие места для охоты.
У уральских горняков ходили легенды о хозяйке медной горы, владелице недр земли и хранительнице тайн высшего мастерства. Выступала она покровительницей рудокопов и враждовала с барскими прислужниками и начальниками, зато помогала самым смелым и свободолюбивым рабочим.
Она часто показывалась в виде зеленоглазой женщины с медными лентами и в платье из малахита, в облике монстра с телом ящерицы и головой человека, появлялась как ящерка в короне.
Полевик или полевой — длинноногий мужичок с глазами навыкате, рожками, хвостом, ярко-огненной шерстью и крылышками. Или же он целиком белоснежно-белый. Или чёрный и с волосами-зелёными травами. Или он рослый парень. Или блуждающий огонёк. Иногда его появление сопровождал вихрь.
За кусок хлеба и три копейки полевик помогал пасти скот, следил за урожаем и даровал плодородность земле. Но можно его разозлить, если, к примеру, заявиться на поле пьяным. Тогда он губил урожай и натравливал на животных тучи насекомых, пугал и потешался над людьми. Порой полевой насылал на людей солнечный удар и лихорадку. А ещё он отвечал за клады.
Межевик, живший на границах полей, мог задушить человека, лёгшего поспать в месте его обитания.
Луговые жили в норах — и мало чем отличались от полевых.
Еще очень долго и невероятно живописно можно рассказывать о нечистых духах Славян, которых они боялись… наверное. Мне вообще кажется, что у славян нет таких смертельных страхов. Которые работают на 100%, по мне, так наши былички учат тому, что нечисть, по большей части не пытается сразу тебя загубить, чистую душу, а скорее развлечься, поговорить, поиграть, позабавиться.
Так вот о чем я. Можно невероятно долго рассказывать об этом, но по большей части, в этом огромном сценарии мы и так обсудили всех, более ли менее основных представителей, далее пойдут повторы и просто разномастные интерпретации одного существа, с минимальными различиями. Так что у меня на этом все, это было много, долго и надеюсь, интересно)