Марк не сразу понял, что не один, и прозвучавший из темноты негромкий, вкрадчивый голос поверг его в состояние близкое к шоку. Сработал эффект неожиданности.
Темнота не была кромешной, но разглядеть в ней что-то не представлялось возможным. Разве что намёк на силуэт.
К тому моменту, когда неизвестный проявил себя, Марк начал засыпать, сидя на верхней ступеньке и привалившись затылком к стене. Он злился, но усталость оказалась сильнее злости. И обиды. Марк понимал своих одноклассников, но не ожидал, что Артём поведёт себя как истеричка.
Засыпая под монотонный (и такой уютный…) звук ветра, парень услышал голос, который моментально привёл его в чувство.
— И как тебе тут, товарищ старший вице-сержант? Нравится?
Марк вскочил на ноги и прижался спиной к двери, судорожно вглядываясь в темноту. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбилось. Судя по голосу, неизвестный находился совсем рядом, возможно, всего в нескольких шагах от Марка.
— Я чувствую твой страх.
— Пошёл ты, — прошептал Марк, шаря глазами по тёмному пространству подвала. Ощущение было такое, как будто он находился где-то глубоко под землёй.
(в пещере горного короля)
(перестань. не говори глупостей)
(при чём тут пещера горного короля?)
Снова послышался голос из темноты. На этот раз в нём звучала насмешка.
— Куда же мне идти? И как? Я не умею ходить сквозь стены. Я же не призрак.
Марк узнал голос и слегка расслабился. Он не понимал, что кадет из второго взвода делает здесь, но выяснять это особого желания не было. Тревога, которую он при этом испытывал, была не очень сильной: вряд ли восьмиклассник представлял собой какую-то реальную угрозу.
Вспыхнул свет фонаря на сотовом телефоне. Марк зажмурился, прикрывая лицо тыльной стороной ладони. Его собственный айфон остался лежать в сейфе командира взвода.
— И даже не спросишь, что я тут делаю? — спросил восьмиклассник.
— Вообще по фигу. Но раз ты настаиваешь… что ты тут делаешь?
Постепенно глаза привыкли к свету, и Марк убрал руку, разглядывая собеседника.
— Ты достал, мелкота. Мало того, что нам приходится заниматься с тобой по два часа в день, так ещё и тут… ты.
— Это я предложил закрыть тебя тут на ночь.
Марк не сразу сообразил, что на это можно ответить. Он сел на верхнюю ступеньку, не сводя глаз с восьмиклассника и пытаясь вспомнить его имя. Кирилл? Максим? Матвей? Этот парень появился в кадетском корпусе недавно и ещё не успел дать клятву кадета, поэтому формально ещё был воспитанником и кадетских погон не носил. Глядя на него, Марк спросил себя, а как этот парень вообще появился в кадетском корпусе. Вот так просто? В конце года и без вступительных испытаний? Это было как минимум странно. Разве что он был в резерве, но за пару месяцев до конца учебного года…
— Что ты тут делаешь? — спросил Марк.
— Мы с тобой похожи. Ты думал когда-нибудь об этом?
Думал ли он когда-нибудь об этом? Как будто ему больше нечем было заняться.
— У нас много общего.
— Я не об этом спрашивал, — ответил Марк. Думать над смыслом фразы этого… новенького… странного новенького желания не было. А Марк уже давно научился не обращать внимания на то, что казалось лишним.
— Поэтому я здесь. Хотел пообщаться.
— Потому что у нас много общего? — уточнил Марк.
— Именно.
— Например?
— Я тоже сирота.
— Я не сирота, — ответил Марк, — у меня есть мать. Где-то есть отец. И есть люди, которые обо мне заботятся, — он подумал о Даниле, понятия не имея, кем был на самом деле друг Влады.
— Почему же ты здесь?
— Воспользовался на уроке…
— Я не про подвал. Я про кадетский корпус.
Марк подумал о Жанне и о словах Влады. Ты не оставил мне выбора. Всё правильно, он сам был виноват в случившемся.
— Тебя это не касается, — ответил он, — но причины были.
— От тебя избавились. И от меня тоже избавились. У нас намного больше общего, чем ты себе это можешь представить. возможно, нам с тобой даже нравится одна и та же девушка, но вопрос в другом. На что ты готов ради неё?
— Ради кого?
— Ради любимой.
— Ради… любимой? Любимой?
— Ты слышал.
Марку стало очень-очень неуютно. Он не знал, на что был готов ради любимой девушки, но не сомневался в том, что у этого субъекта не всё в порядке с головой. Откровенная чушь, которую он нёс, настораживала.
— А с чего бы нам с тобой понравилась одна и та же девушка? — спросил Марк, — восьмиклассницы не в моём вкусе, знаешь ли.
— Серьёзно?
Марк подумал о Дине. Да, она нравилась ему, но как младшая сестра друга. Хорошенькая. Упрямая. Своенравная… Наблюдавший за ним восьмиклассник усмехнулся, как будто догадывался, о чём думает Марк.
— Пошли, покажу что-то, — сказал восьмиклассник и добавил, — тебе это понравится.
Он повёл Марка по тёмному коридору подвала, причём шёл быстро и уверено, не глядя себе под ноги. Марк решил не спрашивать, куда они идут, знал, что ответа не будет.
— В курсе, да, что это за место, — сказал восьмиклассник, — тут истязали несчастных сироток.
— По слухам, — отозвался Марк, оглядывая чистые и ровные стены, вдоль которых стояли банки с красками и лежали какие-то строительные материалы.
— Тут же должен быть свет, да? — уточнил он, — не ходят же здесь рабочие с фонариками.
— Нет. Не ходят. Они открывают дверь, и света из коридора достаточно. А вглубь подвала они не ходят. Именно туда мы и идём.
— А что со светом?
— Его нет ещё с тех времён.
— С тех времён?
— С тех времён.
Марк не стал уточнять, о каких временах говорит восьмиклассник, и так было понятно. История о жутком детском доме вдруг перестала казаться просто страшной историей. Марк остановился. Стало очевидно, куда они идут: в ту самую комнату. И стало очевидно, что та самая комната существует.
— Я туда не пойду, — прошептал Марк.
— Почему?
— Зачем ты предложил им закрыть меня в подвале?
Но разве он сам не знал ответ на этот вопрос? Знал. Восьмиклассник хотел, чтобы Марк на себе прочувствовал все те ужасы, которые испытывали воспитанники детского дома. Но… зачем?
(— Зачем? — шёпотом спросила Дина. Марк поднёс сигарету к её губам, и девушка машинально затянулась. На самом деле, он уже очень давно хотел сделать это, но решился только сейчас.
А не надо было этого делать. Не надо было.
Злой ветер за окном швырнул в стекло пригоршню дождя. Снова дождь.
Небо над городком было чёрным, Марк знал об этом, хоть и не видел его. Не дождливым, не осенним… чёрным, как крылья…
(Из-за ставней вышел Ворон, гордый ворон
старых дней…)
— Марк, зачем он предложил закрыть тебя в этом подвале? — повторила Дина.
— Чтобы напугать. Единственное, что он мог сделать со мной — это напугать. Почувствовать своё превосходство надо мной.
— Зачем?
— Он злился на меня и ненавидел.
— Почему?
Марк посмотрел на Дину, он хотел удостовериться в том, что она действительно не понимает. И она не понимала. Марку это показалось по меньшей мере странным.
— Из-за тебя, — сказал он, — ревновал. По этой же причине Тихонов… или как его там… сбил меня с ног во время игры. Злость, ревность и понимание того, что от них не зависит ничего…
— И что было дальше?)
Дверь той самой комнаты была прикрыта. Когда-то она закрывалась на навесной замок, но кто- то и когда-то (возможно, после… несчастного случая с девочкой) вырвал фиксаторы. Теперь комната была… абсолютно безопасной? Марк подумал о комнате из сказки о Синий Бороде.
можешь всё отпирать, всюду входить; но запрещаю тебе входить в ту каморку
— Вот смотри, — сказал восьмиклассник. Он был уже внутри комнатки.
Марк стоял в нескольких шагах от него, не решаясь подойти ближе. Он понимал, что чем скорее посмотрит на стену той самой каморки, тем быстрее закончится весь этот бред, но не мог заставить себя сделать это.
Восьмиклассник терпеливо ждал.
(— Страшно было? — спросила Дина. Марк пожал плечами, прислушиваясь к непогоде за окном. Он не испытывал страха, это было нечто другое. Нечто… Марк до сих пор не понимал, что чувствовал в тот момент. Возможно, ничего.
— Не было страшно, — сказал Марк, — я ничего не чувствовал, потому что не верил.
— И ты был в той комнате?
— Был. Дай ещё сигарету, пожалуйста… )
Марк зашёл в каморку и подошёл к стене, вглядываясь в шершавую поверхность и убеждая себя в том, что не увидит ничего, ведь все эти истории были обычными выдумками.
Сначала он действительно не увидел ничего, а потом линии, которые он вначале принял за обычные неровности, начали складываться в буквы. Марк даже не попытался отвести глаза в сторону, ему это даже в голову не пришло. Мозг отключился, и Марк понятия не имел, под влиянием чего находился в тот момент. Любопытство? Страх? Шок? Потрясение? Всё вместе?
Одно единственное слово. Восемь букв. Четыре согласные, четыре гласные.
— Что это? — услышал он собственный хриплый шёпот.
— Это она написала.
— Уведи меня отсюда, — сказал Марк ровным голосом.
— Убедился? Плохих детей держали в подвале. Понял, почему ты здесь? И телефон тут не при чём. Самых плохих держали в этой комнате. И вот ты тут.
— Уведи меня отсюда, — повторил Марк, развернулся и пошёл к двери.
Фонарик погас, и их накрыла темнота. Марк остановился, чувствуя, как немеют от ужаса губы. Этот же ужас перехватил горло спазмом. Сердце бешено колотилось в груди. Марк с огромным трудом подавил желание закричать.
Если надписи на стенах подвала были,
помогите
значит, всё остальное тоже было правдой?
— А вот теперь я расскажу тебе настоящую страшную историю, — негромко сказал восьмиклассник, — ночь долгая. Не сидеть же тут… просто так.
(продолжение👇)
ССЫЛКА на подборку «Пустота: сны об одиночестве»
#одержимость#отношения#убийства#мания#жертва#преследование