64
Мысль уехать из терема вместе с караваном Северных князей, пришла Богдане в голову долгими днями, которые она проводила одна в своей келье. Добираться до родного края одной ей не хотелось. Какой бы сильной колдуньей она не была в плане магии, но рядовых опасностей пути для одинокой девицы никто не отменял.
«Как мне присоединиться к каравану? - думала она, - и как остаться там не узнанной? Цветана знает меня, многие воины тоже. Оморочить их всех я не смогу, слишком опасно, защит на княгине достаточно стоит, как и на дружинниках. Сработают в обратке, не поздоровится мне. Да я и из кельи не выйти, мои охранники давно превратились в тюремщиков».
Размышляя таким образом, Богдана вспомнила, как уже двигалась вместе с войском под чужой личиной. Тогда это предложил сам Милослав, чтобы не смущать воинов присутствием в походе девицы. И она притворялась юношей.
«А если мне и сейчас прикинуться кем-то другим? - подумала она. В этот момент её взгляд упал на прислужницу, которая принесла ей еду. - У княгини много прислужниц, я могу стать одной из них, и буду держаться подальше от правительницы».
Так она и решила сделать. В день отъезда, юная колдунья приказала прислужницей снять её одежду и переоделась в неё. Оставив южанке своё платье. А также строго наказала не выходить из кельи, пока к ней не зайдут. Сама же, облачившись в чужие одежды, вышла из своих покоев и сказала охранникам, стоящим у её дверей, что их подопечная просила никого не пускать до утра. За это время Богдана надеялась уже далеко уехать с княжеским караваном, и пока об её побеге узнают, пока отправят погоню, если вообще будут это делать, она рассчитывала уже добраться до Северных земель, а там отделиться от основных повозов.
Куда идти дальше, она пока не очень представляла, но чувствовала, что у её непрошенных гостей, к которым она уже привыкла, был свой план.
Вообще, подобное соседство очень ей не нравилось. Богдана чувствовала себя вдвойне пленницей. Отойдя от ранения и видя внимание, которое ей оказывал Милослав, постоянно передававший подарки и гостинцы, она уже не так обижалась на него, да и искренняя забота Радамилы была ей приятна.
Но внутренняя гордость не позволяла простить и забыть былое. Гордыня поддерживалась ядом облюбовавших её душу змей, которых она не могла выгнать. Не хватало сил. Как только девица хотела избавиться от них, те сразу разжигали в ней чувство несправедливости и обиды на возлюбленного. И её решимость падала.
Самой ей уже не хотелось мстить. Она понимал, что сердцу не прикажешь, что глупо требовать от другого человека тех же чувств, что испытываешь сам. И поэтому была готова просто уйти, чтобы не видеть своего лЮбого и не травить душу. Подарки и внимание Милослава она воспринимала как следствие чувства вины, которое юноша испытывал из-за её ранения и не позволяла себе думать, что за его приходами, стоит что-то другое. Хотя все вещи, что охранники и прислужницы передавали ей, буквально кричали о его изменившимся отношении к ней. Но сердце девицы боялось вновь ошибиться и испытать боль, и не позволяло ей поверить в это.
Доехав с караваном до Северных земель, на одном из привалов, она незаметно ушла в сторону и свернула с основной дороги в лес. В нём она заметила тропинку, уходящую в чащу. Удаляться от людей было страшно, но ехать вместе с повозками дальше было опасно. Прислужницы начали шептаться между собой о ней. Если сначала у неё хватало сил, сдерживать их, и не допускала лишнего интереса к себе. Но спустя некоторое время её возможности ослабели. Всё-таки недавняя хворь давала о себе знать. И долго вести магическое воздействие она не могла.
Ноги сами повели её по узкой дорожке. Богдана не понимала, куда идёт. Но чувствовала, что впереди знакомые тем, кто её вёл, места. Лес, по которому она шла, был не таким тяжёлым для передвижения, как тот, через который пришлось пробираться Милославу. Болота начинались чуть дальше, там где свернул с дороги молодой волхв, а здесь и юная колдунья шла достаточно уверенно.
Еда у неё была с собой. Она взяла её из запасов каравана. Огонь она тоже разводить умела, так что смогла переночевать на небольшой опушке и двинуться дальше. Вскоре, она дошла до места, где ноги остановились, а душа будто запела, столкнувшись с чем-то родным.
Сама Богдана не узнавала эти места. А вот Олана, смотрящая её глазами, очень даже понимала, где они находятся. Ведь она и привела их сюда. Поскольку идти в селение, где родились Богдана и Тимира было невозможно, там девицу все знали, то непрошенные гостьи решили направиться туда, где когда-то жила Олана.
- Ищи пустой дом, - услышала девица внутри себя голос, - здесь сейчас мало народа живёт, всех змеи распугали, много пустых дворов.
Она шла по дороге, встречая большое количество заброшенных домой как и сказали подселенцы. Видимо и правда, боялись люди здесь жить. Лишь изредка попадались дворы, на которых была заметна жизнь. Но даже на них не было слышно детского смеха, скорее там доживали свои солнца те, кто не мог уехать из этих мест по старости или немощи.
Заглядывая в оставленные жильцами дома, путница удивлялась их разорённости, будто кто-то специально разгромил и ломал все внутри. И лишь несколько домой показались ей пригодными для жизни. Выбрав один из них, она решила навести там порядок. Спугнув парочку крыс, распахнула дверь и окна, и принялась выметать сор.
«Надо придумать, что мне сказать старейшине, если он здесь есть, и всем остальным людям, которые будут спрашивать как я здесь очутилась и почему одна», - думала она.
Внятной легенды о своём прошлом у неё не было. Тем, кто находился внутри неё, она была не нужна, их волновало совершенно другое: соприкосновение с истоками их силы и обретение дополнительной мощи. Девице же надо было думать о грядущей зиме.
Еда грозилась скоро закончиться, лето было на исходе, а запасов у неё не было. С ужасом осознав, что она не представляет, как жить дальше, Богдана остановилась и присела на крыльцо. Впервые за долгое время, она обрела чёткость мыслей, став собой, а не марионеткой двух змей.
- Что же я наделала? - сказала она себе, - зачем я здесь оказалась и что мне дальше делать? Надо было идти в большой город, там я смогла бы наняться к ремесленнику или торговцу. Но они не хотят, чтобы я уходила.
Осознав своё положение, Богдана вздохнула и слезы непроизвольно хлынули у неё из глаз.