Окончательно убедился я давеча: непредсказуем человек. Совсем, абсолютно, никак. Казалось бы, за многие годы ты его полностью изучил, знаешь досконально все особенности и способности. Но внезапно он выкидывает такое, что заставляет осознать: «А ведь в людях-то я ни черта не разбираюсь!».
Дело было так. К нам в дверь коротко звякнули, потом громко застучали, истошно крича женским голосом: «Юра, Ира, откройте скорей! Помогите!». Только я отпер замок, как дверь широко распахнулась и оттолкнув меня, ворвалась соседка Альбина Петровна. Отовсюду
– Меня убииили! Вызывайте милицию! – заголосила она.
Несмотря на разбитый нос и припухшую скулу, Альбина Петровна не была похожа на умирающую. Ведь без пяти минут покойники обычно предпочитают скучно лежать.
– Аля, пойдём в комнату! – позвала моя супруга и усадила нежданную гостью в кресло.
– Кто вас убил, Альбина Петровна? – спросил я.
– Ой, не могу, ой, господи… Надо милицию срочно!
– Да погодите вы с милицией! На вас кто-то напал, что ли?
– Подростки у восьмидесятого дома.
– А в чём причина? Ограбили?
– Нет, мальчишка молоденький избил.
– Это как? Без причины, просто взял и избил?
– За то, что девчонке замечание сделала.
– А по какому поводу?
– Она материлась на всю улицу. Я не выдержала, подошла, говорю: «Прекрати сейчас же! Что ты себя ведёшь как хабалка?». А она мне: «Да чё вы докопались? Я не с вами разговариваю!». Ну я не выдержала, дала ей пощёчину. А мальчишка ко мне подскочил и сразу, без слов, по лицу начал бить. В нос, в голову, раза четыре, наверно. И девица эта: «Я родителям скажу, вас посадят!». Представляете? Меня избили и меня же посадят!
– Альбина Петровна, да вы что, разве можно рукоприкладством заниматься?
– Ой, Юра, какое рукоприкладство? Я же её не кулаками била, а слегка по щеке шлёпнула! Помню, я в восьмом классе училась, с гулянья поздно вернулась, отец ругаться начал. А я рукой махнула, да ладно, говорю, чего ты пристал? Он тогда взял ремень и так нахлестал, что на всю жизнь запомнила.
– Альбина Петровна, тогда была не просто другая страна, а совсем другой мир, другая цивилизация. Теперь даже за лёгкую пощёчину можно под статью попасть!
– Так она же меня сама спровоцировала!
– Это роли не играет, она же не пыталась вас ударить, не угрожала.
– Но тогда и этого свол***чёнка можно посадить?
– Можно.
– Очень хорошо! Он где-то тут недалеко живёт, найдут быстро. Пусть за решёткой посидит, подумает!
– Нет, Альбина Петровна, несовершеннолетних за преступления небольшой тяжести не сажают.
– Что значит «небольшой тяжести»? У меня сотрясение мозга и нос разбит!
– Даже если эксперты подтвердят сотрясение и перелом костей носа, всё равно это будет небольшой тяжестью.
– Значит он безнаказанным останется?
– Накажут, но за решётку не посадят.
– Да это что за безобразие? Что у нас за законы? Слушайте, я совсем уже растерялась…
– Вызывать полицию будете?
– Юр, а если «скорую» вызвать, они, наверно сообщат куда следует?
– Да, конечно.
– Ладно. Юр, только я тебя попрошу, а то у меня каша в голове, не знаю, что и сказать.
Страсть, как не хотелось мне звонить, ведь экстренной помощи Альбине Петровне не требовалось. Но деваться некуда, тыщу раз извинился и вызвал. Фельдшерская бригада увезла её в стационар, а там, после осмотра и КТ, ни черепно-мозговую травму, ни перелом костей носа не подтвердили. В общем получила Альбина Петровна от ворот-поворот.
И тогда, не дожидаясь передачи сообщения, сама обратилась в отдел полиции, где получила горькое разочарование. У неё было стойкое железное убеждение, что подростка немедленно закроют в кутузку и подвергнут пожизненному расстрелу. Однако ей объяснили, что побои, нанесённые из личной неприязни, давно уже перестали быть преступлением и перешли в разряд административных правонарушений. И ещё нюанс: того подростка можно привлечь к ответственности, если только ему уже исполнилось шестнадцать лет. Но она всё равно не отступилась и написала заявление.
Всё случившееся повергло нас в шок. Даже в горячечном бреду невозможно было помыслить, что Альбина Петровна способна влипнуть в такую историю.
Если отбросить эмоции и беспристрастно посмотреть на случившееся, то очевидна вина обеих сторон. Во всяком случае, я не готов поддерживать одну и обвинять другую.
Нужно признать, что взрыв спровоцировала Альбина Петровна и сама же от него пострадала. Многие современные подростки действительно не воспитаны, понятия не имеют о правилах приличия, не признают никаких авторитетов. Но разве это даёт нам право на рукоприкладство? Глупо надеяться, что та девочка после пощёчины и ругани, мгновенно перевоспитается. Наоборот, эффект будет обратным. Кстати сказать, я часто прохожу мимо этой компании подростков. Они всегда вели себя спокойно, общались между собой, залипали в телефонах. Никогда я не слышал от них матерных воплей.
Парнишка, избивший Альбину Петровну, разумеется, тоже повёл себя противоправно. Да и просто не по-мужски использовать пожилую женщину как спарринг-партнёра.
И всё-таки, дабы не лицемерить, признаюсь честно: если бы кто-то отвесил оплеуху моей супруге, то физическую ответку я бы прислал мгновенно. Независимо от последствий.
Вновь приснился мне идиотский сон, какая-то дурная фантасмагория. В полутёмном кабинете, женщина простецкого вида, мне коротко приказала:
– Устраняй двойного агента. Он Федю раскодировал.
– Ладно, хорошо.
При этом я ощущал себя сотрудником некой спецслужбы, не имеющим никакого отношения к медицине. Предстоящее физическое устранение человека, не вызвало во мне ни капли волнения и воспринималось как повседневная рутина. Да оно и понятно, ведь нам, профессиональным убийцам, сантименты не присущи. Затем, как-то умудряясь держать в руках винтовку, автомат и пистолет, я пошёл по лесной тропинке в поисках двойного агента. Оружие страшно мешало, было очень тяжело, но у меня даже мысли не возникло, чтоб как-то поудобней его взять. Внезапно лес кончился, я очутился в центре абсолютно незнакомого города и с ужасом обнаружил пропажу оружия. Решил вернуться в лес, но почему-то его уже не было. Меня охватили паника с непередаваемым страхом, хаотично замелькали мысли о том, как решить эту проблему. Затем наступило пробуждение, но отделить сон от яви удалось не сразу.
К счастью, эта чертовщина не стала вещей. На трезвость Фёдора никто не посягал, да и сам он бережёт её самым добросовестным образом. Более того, у него достаточно отчётливо сформировались два увлечения: огородничество и наведение чистоты. Евгения Васильевна восторженно рассказала, как он по собственной инициативе до блеска отмыл кухню в квартире. И это замечательно, ведь увлечения и интересы, выбранные самостоятельно, надёжней всего предотвращают срыв.
Зависимому человеку необходимо дать возможность самому их найти. При затруднениях, можно ненавязчиво и осторожно подсказать определённые варианты. Но приказной тон здесь совершенно неуместен. Если безапелляционно заявить: «Так, давай занимайся рисованием! Оно отвлекает от всякой дури», это не приведёт к ожидаемому результату. Зависимый, будучи в состоянии дискомфорта и неудовлетворённости, решит: «Да на кой чёрт мне нужна такая трезвость? Уж лучше я опять запью, хоть какое-то удовольствие получу!». Вот поэтому, близкие пациента должны осознать, что его трезвость зависит не только от врачей, но и от них самих.
На работу отправился не выспавшийся, толком не отдохнувший от огородных работ, точней от полива и таскания воды. Хотя в этом невиноват никто, кроме меня самого. Поначалу твёрдо решил лечь рано, но отправившись в путешествие по сетевым просторам, завершил его глубокой ночью, около двух. Да и то после грозного окрика супруги.
Поприветствовав коллег, сидевших на скамейке, поинтересовался, как прошла смена.
– Нормально, – ответил врач Анцыферов, – бывало и хуже.
– Фига се, «нормально»! – не согласился с ним фельдшер Баринов. – Нас с Дашкой чуть не порезали, это нормально, что ли?
– Сами виноваты, – назидательно сказал Анцыферов. – Нельзя сразу влетать в квартиру, неизвестно, что вас там ждёт.
– Да блин, Александр Сергеич, повод был «Плохо мужчине, боль в груди, задыхается». Откуда мы знали, что он псих?
– Не надо ничего знать. Вы на каждый вызов должны приходить осторожно.
– А что случилось-то? – поинтересовался я.
– Мы к квартире подошли, дверь приоткрыта. Постучали, покричали, никто не отозвался. – начал рассказ Баринов. – Тогда я первый вошёл, Дашка за мной. И тут из комнаты мужик вышел с ножом. Мееедленно так, спокойно. Спрашивает: «Ну чё, принёс? Давай сюда пять лямов и золото». Я говорю: «У нас всё в машине, сейчас принесу, погоди минуту!». А сами пятимся потихоньку. В подъезд вышли и бегом вниз! Подальше отъехали, вызвали полицию и шестую.
– Ну и чем всё закончилось?
– Да всё нормально, – ответил Анцыферов. – Менты его заломали, а мы в нарко увезли.
– «Белочник», что ли?
– Ну а кто же? Вызвала, оказывается, сожительница. Я спросил, почему сразу не сказала, что у него «белка»? А я, говорит, побоялась, что вы не приедете.
– Нда, удивительно, сколько идиотов в этом мире.
С Анцыферовым я полностью согласен: фельдшерская бригада нарушила правила безопасности. Сам по себе повод к вызову не даёт нам права расслабиться. Не играет роли, кто является пациентом: старушка или маленький ребёнок. Написано может быть всё, что угодно, а с кем придётся столкнуться в действительности, неведомо никому. Нужно всегда помнить, что неосмотрительность опасна для жизни.
Конференции опять не было, поэтому мы, подготовившись к предстоящей смене, вновь отправились тусить на скамейку. На сей раз, наша свобода оказалась недолгой. Около девяти прилетел вызов: психически больная шестидесяти восьми лет закрылась в квартире и угрожает терактом. Галина Ивановна больная давняя, хорошо нам знакомая, страдающая шизоаффективным расстройством.
О ней я как-то рассказывал. Это та самая дама, которая будучи в психозе считала себя наследницей семьи Романовых, получала важные сообщения от правительства и владела нашим городом на праве собственности. Галина Ивановна уж года три не появлялась на горизонте и вот, пожалуйста. Она, конечно, не подарок, ещё та затейница, но террористических угроз от неё никогда не исходило.
Мы прибыли быстро, практически одновременно с пожарными, а полиция уже была на месте.
– Мужики, расклад такой, – сказал майор, по всей видимости, участковый. – Женщина психически больная, состоит на учёте. Позвонила дочери, заявила, что собирается взорвать весь район, осталось только кнопку нажать. Сейчас в квартире тихо, дверь не открывает, балкон и окно на кухне открыты, никого там невидно. Ничего не горит, дымом и газом не пахнет.
Да, мы все понимали, что Галина Ивановна неспособна на такое. Лично у меня фантазии не хватает представить её в роли матёрой террористки. И тем не менее, в подобных случаях лучше перестраховаться.
Пока велась подготовка, мы пообщались с дочерью пациентки, дрожавшей всем телом, словно от холода.
– У неё опять, что ли, психоз? – спросил я.
– Наверно, но я сама ничего не понимаю. Вчера вечером я ей звонила, она была нормальная. А утром сегодня мне позвонила и как начала матом крыть! Обозвала по-всякому, даже повторять не хочу. Никогда от неё такой грязи не слышала. Говорит: «Я сейчас всё тут взорву, и тебя с твоими <половыми партнёрами>!». Я с работы отпросилась, на такси приехала, а она не открывает, пришлось в «112» звонить.
– А ключа у вас нет?
– Нет, она дверь поменяла, а я его не взяла, думала, что всё прошло, больше ничего не повторится.
После вскрытия двери, первыми вошли пожарные с полицейскими и тут же крикнули:
– «Скорая», идите сюда, она без сознания!
Больная, абсолютно голая, лежала на полу посреди комнаты, лицом вниз. Наощупь тело было тёплым, но это ещё ни о чём не говорило. Ведь по законам физики, в жару оно остывает намного медленней. Когда перевернули её на спину, стало видно, что передняя часть тела, за исключением мест, соприкасавшихся с полом, имеет бледно-синеватую окраску. Это было не что иное, как т***е пятна, которые только начали появляться. Судя по относительной твёрдости жевательных мышц, стартовало т***е окоченение. В общем биологическая смерть никаких сомнений не вызывала.
После констатации, мы ушли восвояси. На теле не было ничего, что могло бы подсказать причину смерти. Единственное, что могу утверждать точно, шизоаффективное расстройство тут совершенно ни при чём. Вполне возможно, убийцей стал инсульт, в пользу которого говорит внезапно возникшее психическое расстройство, необычное для этой больной. Однако все точки над i расставит вскрытие.
Признаться честно, жалко мне Галину Ивановну. Несмотря на разные закидоны, она всегда сохраняла светлую душу. Не было в ней ни капли чёрной злобы. Что ж, покойся с миром, Галина Ивановна!
После освобождения, получили вызов в соседний дом: ранение шеи с кровотечением у мужчины пятидесяти девяти лет. Моё настроение сразу упало и душа наполнилась тревогой. Да, я обладаю двумя специальностями: психиатрия и скорая медицинская помощь. Но на подобных вызовах психбригаде не место. Вместе с тем я конечно же осознавал, что ближе нас, находившихся не более чем в ста метрах, других бригад не было. Поэтому все свои негативные эмоции быстренько погасил.
Домофон не работал, в подъезд мы вошли беспрепятственно, и сразу услышали раздававшиеся сверху громкие причитания и отчаянную ругань. Когда поднялись на последний, пятый этаж, нам открылась картина, достойная жёсткого боевика. На ступеньках, лицом вниз, лежал мужчина с полуседыми волосами. Всё вокруг было основательно залито кровью, словно в человеческом организме её не пять, а все двадцать пять литров. Если бы подобное я увидел в фильме, то счёл бы это неестественным, неправдоподобным и решил, что режиссёр совсем оторвался от реальности.
Причитания исходили от напрочь пропитой неопрятной женщины, лицо которой носило следы многочисленных и многолетних алкогольных битв.
Не обращая внимания на звуковое сопровождение, мы осмотрели тело. Да, именно тело, а не пострадавшего, ведь с такими ранами и кровопотерей выжить просто физически невозможно.
– Кто его так? – спросил я.
– Пришли какие-то двое, вызвали в подъезд и резать начали.
– Вы их знаете?
– Нет, раньше никогда не видела. Может откачаете его? Ну попробуйте, что ли!
– Нечего пробовать, с такими повреждениями не живут. Давно всё случилось?
– Минут сорок, наверное.
– А почему же прямо сразу не вызвали?
– Сильно перепугалась, в туалете закрылась, ждала, когда всё стихнет.
– Вы ему кем приходитесь?
– Сожительница.
Вдруг снизу раздался громкий женский голос:
– Ну что, убили, да?
Обернувшись, мы увидели женщину лет пятидесяти, с жёстким волевым лицом.
– Да, – коротко ответил я.
– Ну наконец-то! Бог услышал наши молитвы! Они же тут настоящий притон устроили, а мы как в аду жили!
– Ты чё <звездишь, распутная женщина>? – грозно спросила сожительница. – <Фигли> ты радуешься?
– Рот свой закрой! – резко ответила соседка. – Ты тут вообще никто! Давай шмотки свои собирай! Сейчас полиция приедет, выкинет тебя отсюда!
– У него документы есть? – спросил я сожительницу.
– Нет, он паспорт в залог оставил.
– Ладно, тогда продиктуйте его данные.
Дождавшись приезда полиции, мы оставили им свои данные и отчалили.
Радоваться смерти человека, скажем так, безнравственно. И всё же не могу я осудить соседку. Притон в многоквартирном доме не существует изолированно, он непрерывно отравляет жизнь окружающих, а то и ставит её под угрозу. Находясь в комфорте и безопасности, рассуждать о человеколюбии очень легко. Вот только ни один из этих гуманистов, почему-то не показал личным примером, как воплотить в жизнь его замечательные идеи.
Освободившись, отправились в отдел полиции, где нас дожидался мужчина двадцати пяти лет с психозом.
– Рад вас приветствовать в нашем дурдоме! – грустно улыбаясь, сказал дежурный. – Ваш клиент целое шоу устроил. В магазине обливал покупателей газировкой, кидался сухариками, кассира ударил. Говорит чего-то непонятное, но правда себя назвал.
– Без документов?
– Без.
– А телефон у него есть?
– Нет. Идите в допросную, но смотрите поаккуратней, он парень резкий.
Пациент, среднего роста, светловолосый, был одет прилично и вместе с тем странно. Ладно сидящий, хорошо отглаженный тёмно-синий деловой костюм совсем не сочетался с жаркой погодой. Однако его носителя это ничуть не смущало. Парень озирался вокруг непонимающе, растерянно, удивлённо. Складывалось впечатление, будто он прилетел с другой планеты и впервые в жизни увидел земную обстановку.
После нескольких настойчивых просьб, он наконец-то уселся и спросил:
– Пацаны, а в чём прикол? Зачем это всё сделано?
– Ты о чём? – поинтересовался фельдшер Герман.
– Да ладно, хорош! Я не вижу, что ли? – улыбаясь ответил парень. – Серый, ты серьёзно хочешь меня сжечь?
– Стоп! – сказал я. – Вас как зовут?
– Илья. Дядь Вить, скажите убийцам, чтобы там не ходили! Если на перекрёстке фура остановилась, то что дальше делать?
– Кто такой дядя Витя?
– Ну всё, всё, я понял. Во-во, слышите, чё говорит? – сказал Илья и постучал пальцем по своей голове. – Листья начали падать, значит сейчас всё вернётся! Меня сжечь не получится!
– Илья, ты что-то слышишь в голове?
– Ну это все слышат. Блин, чё вообще происходит? Откуда все взялись?
– Илья, где ты сейчас находишься?
– Ну здесь типа сцена, только я не пойму, почему они все внизу стоят? Хотят взорвать, что ли?
– Илья, ты можешь дать телефоны твоих близких, чтоб мы им сообщили? А то они переживать будут?
– Какие близкие? Их давно вывезли и похоронили! Везде подставных уродов расставили, как будто я ничего не понял.
– Илья, а раньше у тебя было что-то похожее?
– Я заранее всё чувствовал.
– Ну ладно, поехали, полечимся малость.
– Блин, ну что случилось? Теперь всегда так будет?
– Илья, полежишь в больнице и потом всё будет нормально, как раньше.
Можно предположить, что у Ильи манифестировала шизофрении, которая до сей поры вела себя тихо и осторожно. В её пользу свидетельствует чувство изменения окружающего мира, который стал ненастоящим, бутафорским и даже враждебным. Илья целиком находился под влиянием бреда инсценировки и не мог понять, что происходит, с какой целью разыгран этот грандиозный спектакль. Ну и кроме того, его беспокоили слуховые псевдогаллюцинации.
Но, как бы то ни было, а на основании лишь одной беседы шизофрения не диагностируется. Поэтому я выставил острое полиморфное психотическое расстройство с симптомами шизофрении. А после обследования и лечения, всё должно проясниться.
Затем нас позвали на обед. В этот раз я взял с собой только немного супа, потому что в жару набивать брюхо тяжёлой едой совсем не хотелось. Вместо второго блюда я с удовольствием съел купленный по пути шоколадный пломбир в вафельном стаканчике, после чего отправился на боковую.
Вызов прилетел в четвёртом часу: пьяное тело мужеского полу изволило валяться на детской площадке.
Нас встретили несколько женщин и возмущённо загомонили:
– Надоели они! Устроили распивочную, детям погулять негде! Тут же пьют, блюют и гадят!
– А вдруг ему плохо? – сказала самая молодая.
– Ой, да перестань ерунду-то говорить! – возмутилась пожилая. – Плохо ему! Нажираться не надо!
– Он где-то здесь живёт? – спросил я.
– Наверно, раз всегда здесь отирается.
Жилистый высокий мужик лет пятидесяти, голый по пояс, в шортах, сидел на корточках, прислонившись к горке и что-то неразборчиво бормотал.
– Уважаемый, посмотри на нас! – велел я, потрепал его по голове, но он молча отмахнулся.
– Нечего махать! Давай приходи в себя! – не отступал я.
– Э, ты чё, <офигел>, что ли? – грозно сказал он. – Ща я встану и <песец>!
– Встанешь, встанешь. Как член после восьмидесяти.
Далее в ход пошли наши любимые нашатырка и кор***мин, которые заметно оживили болезного. Он даже смог понять, что мы – «скорая помощь».
– Мужики, дайте я уйду, а? – попросил он.
– Ты далеко ли живёшь-то?
– Не, рядом, в сто пятнадцатом!
– Ну ладно, иди, только уж больше не падай.
– Не-не-не, всё нормально!
Мои парни помогли ему встать, чуть подождали окончания шторма и отпустили на волю.
– А вы почему его не забрали? – гневно спросила одна из дамочек. – Он же опять начнёт куролесить!
– А вы нас ни с кем не путаете? – спросил в ответ Герман. – Мы вообще-то не полиция, а «скорая».
– Да вы все не хотите работать! Мы на вас коллективную жалобу напишем!
– Пожалуйста, вам никто не мешает. Пишите хоть в ООН, – сказал я, и не слушая того, что неслось нам вслед, мы гордо удалились.
И всё-таки этих женщин понять можно. Ведь реальной системной борьбы с пьянством у нас не ведётся. Нет, определённые меры, конечно, есть. Но какие? Социальная реклама, лекции о вреде алкоголя, о здоровом образе жизни? Верить в их эффективность могут только патологически наивные люди. Административные штрафы? Да профессиональный алкоголик плевать на них хотел. Пусть хоть на миллион оштрафуют, всё равно платить нечем.
А вот принудительное лечение отсутствует. Разумеется, оно не избавит раз и навсегда от алкогольной зависимости. Однако существенная польза от него есть. Во-первых, окружающие и прежде всего семьи, могут отдохнуть, пожить в покое. Во-вторых, сам алкоголик, боясь оказаться вновь изолированным, станет вести себя потише и поскромнее. Но, рассуждай – не рассуждай, а принудительное лечение никто возрождать не собирается.
Освободившись, поехали на психоз у женщины тридцати двух лет.
У подъезда нас встретил коренастый молодой мужчина брутального вида:
– Здрасте, я вас к жене вызвал. Опять обострение.
– Она у психиатра наблюдается?
– Да, у неё шизоаффективное расстройство. Уж сто раз в больнице лежала, а толку-то…
– Что с ней происходит?
– Ведёт себя как бухая и всякую <фигню> несёт. Сегодня пошла в магазин и с концами, на звонки не отвечает. Потом всё же ответила, я, говорит, здесь, в стоматологии у «Магнита». Хотел спросить, что случилось, а она вообще телефон отключила. Я сразу прибежал, тут недалеко, смотрю – точно, сидит и улыбается. Но так и не сказала, зачем туда пришла. Её домой привёл и вас вызвал.
– Значит она сейчас дома?
– Да, я её запер.
Пациентка, внешне привлекательная, стройная, вольготно сидела на полу и ела черешню. Увидев нас, она так смачно расхохоталась, что мы непроизвольно осмотрели себя, но ничего смешного не обнаружили.
– Елена, здравствуйте!
– Нет, не угадали! Я – девочка Энни!
– Но по паспорту вы Елена.
– Ой, блииин! Вы про биометрический чип вообще не слышали? Парни, почему у вас доктор такой отсталый? – давясь от смеха, обратилась она к Герману с Виталием.
– Да вроде с утра нормальный был, – ответил Герман. – Наверно только сейчас испортился.
– Хорошо, тогда просветите меня, что это за чип, – попросил я пациентку.
– Обычный, на него всю информацию пишут и в мозг вживляют.
– Значит вам операцию делали?
– Ну блииин, вы прикалываетесь, что ли? Какую операцию? Просто берёте телефон, к уху прикладываете и всё!
– А что вы делали в стоматологии?
– Мне так менеджер велел.
– Что за менеджер?
– Я ВИП-клиент Всемирного банка, у меня свой личный менеджер. Вы что думаете, банк только деньгами занимается?
– Скажите, а как этот менеджер с вами общается?
– Через чип, конечно. Мысленным голосом.
– Скажите, уважаемая Энни, у вас какое образование?
– Высшее конечно! Педагогическое. Но это фигня, у меня этих образований штук десять,
– Ну да, образование лишним не бывает. Ладно, давайте собирайтесь и в больницу поедем.
– Вы чего? Зачем? Я на дуру, что ли, похожа?
– Нет, никто вас дурой не считает. Но полечиться надо обязательно.
Уговоры продолжались долго и нудно, но желаемый результат всё-таки принесли. В стационар Елену увезли без проблем. Шизоаффективный психоз с маниакальным эпизодом никаких сомнений не вызывал. Эта болезнь включает в себя признаки шизофрении и аффективных расстройств, т.е. нарушений настроения. У Елены оно было стойко, болезненно повышенным. В отличие от шизофрении, шизоаффективное расстройство протекает благоприятно. Психоз всегда завершается полной ремиссией и у больных не развиваются необратимые изменения личности. Так что можно сказать с уверенностью: Елена непременно вернётся к норме. А вот когда возникнет следующий эпизод и возникнет ли вообще, пока предсказать невозможно.
Следующий вызов был к женщине шестидесяти лет с изумительным поводом: «Всё болит».
Открыла нам сама пациентка, дряблая, неухоженная, сгорбленная, с глубокой печалью на лице.
– Здравствуйте! Не знаю, что за напасть такая. Всё болит, всё тело: голова, спина, грудь, плечи. Уже сил нет терпеть. И ничего не помогает, всё перепробовала. «Скорую» четвёртый раз за две недели вызывала, вы – пятые. И никто ничего не может сделать.
– Давно ли это всё началось?
– Три недели назад. Как брата похоронила, так и пошло…
– А почему в поликлинику не обратились?
– Записалась к терапевту, на той неделе пойду. Это ведь целая проблема, туда не придёшь, когда захочешь.
– Как у вас со сном?
– Плохо. Просыпаюсь то и дело, мысли, мысли набегают, слёзы душат…
– А когда встаёте, как себя чувствуете?
– Ужасно, всё тело скованно, как будто заржавело. А расхожусь – полегче становится. Может это ревматизм?
– Сейчас, погодите. Давайте ЭКГ сделаем.
Но на кардиограмме ничего примечательного не оказалось, как и на прочих, оставленных другими бригадами. Пропальпировал определённые точки на теле, оказавшиеся болезненными.
– Ну что со мной, может хоть вы скажете?
– Предполагаю, что фибромиалгия, но не точно. Сначала вам нужно сделать анализ крови и исключить ревматические дела.
– А что это за болезнь, опасная?
– Я бы не сказал, что опасная, главное – мучительная.
– И чем же лечиться?
– После обследования вам всё назначат. Такие препараты продают только по рецептам.
– Ну может тогда хоть напишете название болезни?
– Да, конечно.
Сделав в мышцу к***ол, мы ушли, хотя было ясно, что не стоит ожидать от него положительного эффекта.
Фибромиалгию в своей практике я встречал лишь дважды, однако её симптоматика достаточно специфична. Это заболевание характеризуется болями во всём теле, как правило жгучего характера. По утрам пациенты отмечают болезненную скованность в мышцах, которая отпускает после «расхаживания». Кроме того, фибромиалгия сопровождается нарушениями сна, повышенной утомляемостью, сниженным настроение.
Боли возникают без воспаления. Именно по этой причине к***ол, как и другие нестероидные противовоспалительные препараты, их практически не убирают. Лечение тут требуется совершенно другое, которое назначается только врачом. Все, страдающие фибромиалгией, должны знать, что это заболевание хроническое и не рассчитывать на мгновенный эффект какого-нибудь чудо лекарства.
Ну а главное, эта болезнь диагностируется лишь после исключения ревматической патологии.
Вот и всё, на этом завершилась моя смена. А на следующий день, когда мы приехали на дачу, природа вновь сжалилась надо мной и подарила хороший дождичек. Не бешеный ливень, стремящийся вбить в землю всю растительность, а просто размеренный дождь, длившийся около часа. И опять я почувствовал себя настоящим дачником, белым человеком!
Все имена и фамилии изменены