И вот опять вижу море. Я опять и опять возвращаюсь сюда. Мы долго ехали до Крыма с Мишей, Сонечкой и Петей, и вот…
Изумрудно-лазурная бесконечность стихий воды, солнечного огня и воздуха пленили нас своей величественной красотой. Я думала, что у Айвазовского уже всё про море сказано. О, нет! Петя там, в Феодосии, где музей художника. Потерял игрушку и всё время страдал и капризничал. У меня сердце разрывается, когда он несчастлив. Я же не для этого его родила…
Ах, как я его любила и сейчас люблю! А он ко мне приходил уже с морщинами, полысел. Ах почему так? Почему, когда человек – малыш, его все любят и восхищаются? А когда этот же малыш, только спустя много лет – презренный всеми старик. Почему он недостоин такой же любви? Почему?! Мой Петечка…
Мы стоим на песке. Сонечка с папой кидают в море гальку, а он снизу-вверх смотрит на меня своими синими, широко открытыми глазами, наивно хлопает ими. Я всё готова отдать, ради него, ради его счастья… А когда его уводили в тюрьму, я неистово кричала на суде: «Не трогайте его! Не трогайте его… Не трогайте его!» Миша меня забрал домой, и мы плакали... Миша у меня хороший, любимый мой муж. Я знаю, что он меня любит, только никогда об этом не скажет, проси не проси. А когда дома я босиком хожу, он мою ножку возьмёт, потрогает, потеребит пальчики, а потом уходит и возвращается, чтобы одеть мне носочки. Он их оденет и скажет: «Ну, застудишься ещё, заболеешь…».
Он молчун. А на работе его ценят. Аркадий Евгеньевич, начальник его, на меня всегда завистливо поглядывал, и всё говорил, чтоб муж мне цветов больше носил, а Миша не носил. Но я-то всё знаю, и прощаю ему. Этот Аркадий – бабник. Жене букеты носит, а сам…
А мне такое не надо. Миша всю жизнь любил только меня, а потому и цветы не нужны. Сонечка тоже его научить хотела: «Папа, купи маме цветы на восьмое марта!» А он молчит, улыбается и целует её. А на восьмое марта мне кофейную кружечку дарит такую, как я хотела, с розой. Старая-то с трещиной уже. Это Петя стукнул. Хорошо, что пол не плиткой, а линолеумом покрыли, а то бы совсем разбилась. Этот линолеум мы с Мишей покупали. Выбрали дорогой. Миша любил качественные вещи. Хоть денег, может, и в обрез, но дешёвку не будет брать. И пальто так он мне купил. Бордовое, яркое. Я жемчужную брошь на воротничок прицепила – очень красиво.
Миша на меня посмотрел в зеркало и застенчиво, себе в усы улыбнулся. А потом ночью я ему дарила свою любовь, а может, это он мне дарил… Какая разница? Он хоть в жизни тихоня, а ночью ого-го… Петька сразу засыпал, и до утра пушкой не разбудишь. А вот Сонечка не всегда. И когда Миша ночью ко мне лез, я всегда боялась, что она услышит из соседней комнаты… Сонечка у нас умница. Поступила в Москву и там осталась. Фотокорреспондентом работает в газете. Богатого мужа нашла, и бог с ними – пусть живут хорошо. Внуки пошли. Алеся, а мальчика уж не помню, как звали… Мы с Мишей к ним ездили… А потом разошлись они. Интеллигентные слишком оба. Не знаю, чего им надо было. Жили бы, как мы с Мишей, ан нет…
- Маша, а что здесь делает этот старик? Зачем вы его ко мне привезли?
- …
- Нет, этот в коляске, а Миша меня дома ждёт. Какой же это Миша? Скажешь тоже.
Глупая эта Маша. Потому, что не замужем. У меня была подруга Люська. Ох и дурёха, всё по мужикам бегала. Тот не тот, да этот не этот. Ох, капризна. Даже в сорок лет ещё выбирала… Ну и что? Старая сейчас, страшная. Ни детей, ни внуков. Говорит, что мой Миша – самый лучший из мужчин. Мы как раз чай пили. Миша прыснул в свои усища, но ничего не сказал. А я прижалась к нему и поняла, какое женское счастье себе отхватила… А потом мы на море поехали. В Крым… И опять я там, в нашей машине, когда нас так ослепило божественной красотой. Куда ни крути, а я снова там, потому, что это было самое яркое счастье в моей жизни. Счастье со вкусом зелёного моря…
* * *
Море, изумруды в золоте. Даже барашки волн были видны с той высоты. Почему мы так редко туда ездили? Ведь это такое счастье! Зря я этого не понимал. Мои родные человечки недополучили. Ну, дурак, ладно… Фёдор, знакомый. Всегда для себя жил. Даст своей Дарюхе крохи детей тянуть, а сам гуляет. Как он так мог? Я захоти – не смог бы так. Люди мы разные. У меня своё счастье. Фая, Сонечка, Петька… Ах, Петька… Непутёвый получился сынок…
Я виноват. Времени уделять надо было больше. Иду с работы, думаю сыном заняться надо. А прихожу – туда, сюда, а детям уж спать пора. Сколько любил его, в жопу дул… Как жаль, Боже мой… Когда же Фая ко мне сюда приедет? Ах да, что же это я?! Вот она рядом. Меня узнавать перестала. Бедненькая моя черепашка! Когда мы с ней сошлись, она запретила себя кошечкой называть, а черепашкой – ей нормально. Сказала тогда, что всех вокруг мужики кошечками зовут. Ну, я человек военный. Сказала – исполняю… Смешная она. К подруге Ольге ревновала. Подрались даже… глупые бабы. А потом она сказала: «Миша, давай уедем подальше. Надоели все». И мы в Крым рванули на нашем новом четыреста двенадцатом. Море увидели и нас ошарашило. Вот, где счастье было. Я, Фая, дочь Софья и наследник Пётр… и зелёный вкус моря. Это Фая придумала. Ей Петя доказывал, что зелёного вкуса не бывает. А она так хитро и красиво улыбается и говорит, что бывает… Зелёный вкус моря…
- Что, сестрица? Дочь приехала? Кто? Софья Михайловна? Соня! Ах, ну да. Обещала. Не впускай её сюда. Здесь воздух тяжёл, да ещё и вот эта бабка старая здесь зачем-то. Я сам к ней в сад сейчас выберусь…
Автор: Eddy Krok
Источник: https://litclubbs.ru/duel/1520-eto-bylo-bylo.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: