Есть такая игра «Найдите десять отличий между двумя картинками». Если на одной картинке буду нарисована я, а на другой еще миллиард женщин, то все мы будем непременно разными, потому что для нас главное это индивидуальность, стиль и неповторимый образ. Тут не десять, а целый миллиард отличий.
А вот мужики — совсем другое дело. Им совершенно плевать, что на них и как на них. Все у них разношенное, выцветшее, грубо скроенное, небрежно натянутое на железо мышц с запахом свежей сварки. Эта их одинаковая щетина, эти усмешки прищуренных глаз, это вечное спокойствие. Им не важно, что они похожи друг на друга. Напротив, они этим гордятся, называя себя коротким словом «мужики» и намеренно напирая на прилагательное «обычные».
Я ненавижу это прилагательное, как ненавидят его миллиарды женщин. Мы не хотим быть обычными. Мы не прилагательные.
Наступила весна и я из города переехала на дачу.
На участке росли три березы. Три обычных березы. Ветви одной из них, средней, упирались в окно мезонина. После постройки дома остались обрезки досок. Глядя на них, я подумала про скворечник. Подумала вслух, в присутствии прораба строителей.
Прорабом был тот самый обычный мужик в выцветшем, грубо состроченном комбинезоне с лямками на обтянутых майкой плечах. Щетина прятала скулы и подчеркивала ровную линию зубов.
- Понимаю, - сказал прораб.
Он собрал обрезки досок, сколотил резной скворечник, забросил его на середину березы и повернул круглым летком на мезонин дома.
— Чтобы видно было, как и что, —пояснил он, мельком задержав на мне васильковый взгляд.
Я отдала ему конверт с деньгами. И прораб ушел, ни разу на меня не оглянувшись. И бригада его тоже ни разу не оглянулась. Хотя я стояла в легком шифоновом сарафане, пронизанная медовым отсветом заходящего солнца. У меня разряд по гимнастике. И лицом бог не обидел. А они ни разу не оглянулись.
Два года в этом резном скворечнике жили благодарные скворцы. Черные подвижные птицы, скроившие мое обычное лето зигзагами бесконечных стежек. И все это продолжалось, пока после внезапной весенней бури скворечник не упал, разбившись о землю. Скворцы, к счастью, тогда еще не прилетели. Я стояла перед обломками их прежнего домика и видела сор, ненароком вынесенный из птичьей избы. Ничего необычного — старое сено, коротенькие прутики и окаменевшие скорлупки.
Весь вечер я пыталась не думать о прорабе, убеждая себя в том, что за это время он или спился или женился или сел в тюрьму. А под утро набрала его номер.
— А, приветствую, — буднично сказал прораб.
— А вы где? — немного замявшись, спросила я.
— На реке, одну минуту, — он замолчал, потом продолжил: — Едва не сорвался с крючка, окуни тут, как щуки. А чего звонили?
— Скворечник у меня упал, — сказала я как можно горше. Потому что горе мое тонуло в радости, что прораб не в тюрьме, — а скворцы вот-вот прилетят.
— Понимаю, — сказал прораб.
Я промолчала.
— Буду через час, — добавил он
— Через час? — изумилась я, глядя на свое оконное отражение в ночной сорочке.
— У меня машина, — пояснил прораб.
— А, ну если машина, — сказала я, — только у меня досок нет. Ни одной. И гвоздей нет.
— Понимаю, — снова сказал прораб. — нужна одна «двадцатипятка», восемь шурупов и ножовка. Я привезу.
Я пошла гладить белую блузку и ставить чайник.
А через час приехал прораб. В оранжевом фургоне. В фургоне лежала корзина со свежей рыбой, укрытая речной травой, смолянистая доска-двадцатипятка, ножовка и банка с шурупами.
Вечером я варила окуневую уху и пекла бисквит. Потом мы пили чай из самовара на еловых шишках и разговаривали на "вы". Спать легли в разных комнатах. Рано утром он уехал на работу, рыча оранжевым фургоном на окрестные леса.
А уже к обеду прилетели мои странники-скворцы. Они меня совсем не боялись. Они привыкли ко мне за это время. Мне захотелось, чтобы их дети тоже жили рядышком и у меня как раз оставались две подходящие березы. Значит, мне потребуются две доски-двадцатипятки, шестнадцать шурупов и ножовка. Я взяла телефон и набрала номер прораба. Он снял трубку. Я набрала дыхание и бегло повторила про себя просьбу про доски и шурупы.
— Я тебя люблю, — сказала я.
— Предлагаю свою руку и сердце, - сказал прораб, - сам бы не решился.
Я промолчала.
— Понимаю, — сказал прораб, - обычный мужик.
— Это я обычная, — отозвалась я.
— Нет! Ты одна на миллиард, — сказал прораб. - А чего звонила?
Ничего себе, я ему в любви признаюсь, а он спрашивает чего? Да он издевается. Я, словно свалившаяся с неба скворчиха, с трудом склевывала свои рассыпавшиеся мысли.
— Просто у меня есть еще две подходящие березы, — наконец пришла я в себя и стремительно вспорхнула в небо.
— Понимаю, - сказал прораб, - привезу сегодня две доски, шурупы, ножовку, цветы и шампанское! Все, отбой, мне миксер с бетоном привезли.
Я отключила телефон.
А все-таки хорошо, что есть на свете такие обычные мужики. Они могут и в миллиарде необычных женщин выбрать одну-единственную. И потом молчать об этом три года.
Автор: kraska
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
