Девочка взбежала на самый верх каменной лестницы и остановилась. Раскрасневшись и силясь успокоить дыхание, она торопливо начала переплетать растрепавшуюся тёмную косу, ожидая приотставшего спутника.
- Давай, Петь, скорей, - нетерпеливо помахала она. - Дед Михайла сегодня обещал долгую историю, вот не успеем из-за тебя до комендантского! Потом целую неделю жди, чем дело кончилось!
Худенький белобрысый парнишка в очках, с холщовым рюкзачком за плечами взобрался вслед за ней по выщербленным каменным плитам, в трещинах которых пробивались мелкие жёлтое цветы. Стояла июльская жара, горячий ветер гнал по плитам мелкий серый песок. Петьке страшно хотелось искупаться. Но с утра он помогал матери в поле, потом был учебный период в информатории, а теперь вот время для посещений, и до комендантского часа на речку никак не успеть.
- Ладно, - пробурчал Петька, смиряясь. - В конце концов, день посещений раз в неделю только. Да и дед Михайла не вредный старичок, даже интересный. Завтра сразу после информатория на речку смотаюсь.
Прыгая по старым раскрошенным плитам, дети добрались до огромного каменного сооружения. На террасе среди серых потрескавшихся колонн была приятная тень. Огромный провал двери, ночью, наверное, зиявший как портал на ту сторону, сейчас выглядел лишь слегка таинственно. Но девочка, глядя на него, отчего-то поёжилась и машинально растеребила кончик только что переплетённой косы. Петьке ужасно захотелось обнять её худенькие загорелые плечи, и он было сделал даже шажок к ней, но тут послышались шаркающие шаги, неуверенно переступающие по лестнице в глубине гулкого пустого вестибюля.
- Дед Михайла! - закричала девочка с лёгким облегчением. - Мы с Петькой тут, на террасе!
Шарканье усилилось, и спустя пару минут напряжённого ожидания в проёме появился высокий старик в мешковатых синих штанах из грубой материи и странной рубахе с короткими рукавами из тонкой тянущейся ткани. На голове его была широкополая шляпа, а в руках жестяная коробка, при виде которой дети весело переглянулись.
- Анютушка, Петенька, вот молодцы, пришли проведать старика - радостно пробасил дед, обнимая детей. - Пойдёмте, пойдёмте скорей, чаю попьём!
Расположились на заднем дворе, в тени высокого дерева, за которым возвышалась огромная белая статуя человека с квадратным суровым лицом. На голове статуи было что-то вроде котелка, а в руках длинная фигурная палка, острый конец которой устремлялся в небо. Очевидно, фигуру делали зимой. Она была завернута в длинное прямое одеяло, заколотое под подбородком.
Дед Михайла снял с маленькой печурки разогретый пузатый чайничек, достал смешные большие кружки, изрисованные яркими цветами, и торжественно открыл жестяную коробку. Дети издали слитный восхищённый вздох.
- Яблочная! - гордо сказал дед, оделяя детей кусочками пастилы. Чуть подсохшая на солнце, она упоительно пахла июлем и самую малость отдавала прелой кислинкой. - В сейфе, представляете, у директора лежала! Я бумаги разбирал, открываю верхнее отделение, батюшки-светы! Так что чай у нас сегодня с сюрпризом!
Петька катал на языке яблочное лакомство, сворачивал пластинку и смотрел сквозь неё на свет. Мать не умела делать пастилу, получалась какая-то липкая ерунда. Хотя сушёных яблок было сколько хочешь. В урожайный год их хватало до самой весны.
- Дед Михайла, а про что сегодня рассказывать будешь? Ты долгое обещал! Расскажи опять про приборчик, который у тебя в детстве был! Этот, как его... Смотрофон!
- Смартфон, а не смотрофон, - фыркнул дед. - А что рассказать-то? Я уж вам прошлый раз и потрогать дал, так он уж много лет не работает.
- Да, маленький какой, а, говоришь, показывал целые фильмы, как в информатории?
- И фильмы, и музыку играл, и люди через него друг с другом связывались.
- Ты говорил, и фильмы все разные были?
- Разные.
- И можно было что хочешь смотреть? Я вот про обезьян люблю, были раньше фильмы про обезьян?
- У, полно. Но мы как-то не очень любили про обезьян.
- А я люблю, а в информатории их только во вторник в пять часов показывают. Меня мать специально с вечерней дойки пораньше отпускает, чтоб про них посмотреть, - гордо сказала Аня. А про себя подумала: "Странно как-то, получается, каждый мог смотреть свой собственный фильм, кто какой захочет? А обсуждать их тогда как, если один смотрел одно, другой другое? А комиссия по разрешению фильмов как их успевала все проверить? День и ночь, наверное, работала".
- А ты, дед, какой фильм любил смотреть?
- Я детективы любил, про преступников, и ещё аниме, это такие мультики японские.
- Мультики? Это в младшем информатории показывают которые? Про кота какого-то в полосатой рубашке, про волка в галстуке, они ещё смешно разговаривают? Это ты, дедушка, совсем маленький был, да? А преступники это кто, они где водятся, нам про них не показывали...
Дед расстроенно прикусил язык. Опять, старый, сболтнул лишнего. Хорошо хоть рассказывать про преступников было не запрещено. Элемент отжившего мира, экзотика, детям полезно об этом узнать.
- Вот это да - Петька аж подпрыгивал от возбуждения. История оказалась куда увлекательнее очередного похода на речку. - Вы, дед Михайло, всегда так интересно рассказываете! Вон Ксюшка в день посещений к бабКлаве ходит, та ей всё древние истории пересказывает, про пирог говорящий круглый какой-то, про курицу... А то начнёт про страшное, когда у неё сестра легла, кашляла-кашляла и больше не поправилась, и отец лёг, есть перестал, и тоже больше не поправился, и мать лежала-лежала, и тоже не поправилась... И нисколько не интересно. А Ксюшке даже зевать нельзя, она терпит-терпит, как зевнёт, а бабКлава на неё жалобу пишет, что она не соблюдает правила посещений... И Ксюшке потом в информатории целую неделю только учебные фильмы смотреть разрешают.
- Дед Михайла, а почему у бабКлавы столько родственников лежало-лежало и не встало? А почему она за ними так долго ухаживала? Сейчас почему такого нет?
Старик замялся, но Петька выручил:
- Ой, так в то время прививки-то не было же... Это сейчас всем прививку делают, чтоб когда в организме у тебя клетка той болезни появляется, хоть одна-разъединственная, человек сразу чик! И выключился. И не больно ему, и не надо его долго лечить... У вас же, дед Михайла, такая есть?
- Есть, конечно, Петь. Как нету. Был бы я непривитый, мне ж бы и дни посещений тогда запретили.
Ветер зашумел сильнее, небо начало темнеть, и дети спохватились.
- Успеем, Петька? - деловито спрашивала Анюта, дергая паренька за рукав. Тот торопливо развязал рюкзачок и сунул деду едва не забытый газетный кулёк.
- Успеем. Сейчас дунем по лестнице, а там налево и через забор, напрямки. К нам ближе, у нас заночуешь. А мать соскучится, тоже к нам пусть идёт.
Торопливо помахав деду, дети брызнули вниз по лестнице, как воробьи. Михайла убрал чайничек, загасил печурку, собрал пузатые чашки и жестяную коробочку из-под пастилы. Ветер усилился, громыхнуло вдали, на секунду разорвав полотно вечернего неба косыми строчками пикселей, за которыми едва различимо пронёсся белый стремительный дым. Дед Михайла вздрогнув, обернулся туда, куда умчались дети, но всё уже снова было мирно и тихо. В щелях между нагретыми плитами застрекотали сверчки. Небо на закате расходилось розовыми и синими полосами, как будто в брусничный морс капнули чернила. Дед развернул газетный кулёк и крякнул от удовольствия. Там обнаружилась вытертая пластиковая зажигалка с колесиком, наполовину заполненная газом, и аккуратно упакованные в фольгу три сигареты "Ленинград".