— Товарищ майор, да это просто чехол — оправдывался ефрейтор.
— Ты вроде не идиот, отличник учебы… Разве не знаешь, что на стрельбищах телефоны вообще запрещены!? — продолжил на тон выше товарищ майор.
— Так точно! Знаю. По-глупости… Не подумал… А чехол сниму — быстро и односложно отвечал тот.
— Конечно снимешь, но нет так все просто. Дела твои плохи... (внушительная пауза, во время которой майор холодно пронизывает виновника взглядом) Вас, товарищ ефрейтор, зам начальника училища хочет видеть. Вопрос стоит вплоть до Вашего отчисления... А пока вот лист, бери, садись, пиши объяснительную.
Андрюха побледнел.
Ефрейтор Андрей Мирко всегда любил малороссийскую культуру, но без фанатизма. Его отец родившийся в тех местах, окончил Житомир, а после училища получил распределение в Карелию, где служит и по сей день в военном городке и где Андрей ещё с пеленок рос под радиолокационной станцией.
— По выпуску домой поеду. — говорил он — Главное, чтобы батя успел место намутить.
— А про какой дом ты говоришь? Тот что на Днепре? — как обычно сострил Стас.
— Ахаха! Смешно, смешно — осуждающе посмотрел на него Андрей.
Это был 2020 год, а к моему товарищу многие уже относились иначе. Он родом "оттуда", фамилия "интересная", оканчивающаяся на "КО", характерный говор, иногда ходит напевает не совсем русские народные песни, прическа чем-то напоминает оселедец. Последней же каплей, после которой на него обратили внимание службы, стало его легкомысленное решение нацепить на свой айфон флаг теперь уже окончательно недружественной нам страны.
— Не ну а шо? Прикольно вроде смотрится — говорил он после судьбоносной покупки.
Но несмотря на всё, Андрюха мой большой друг. Он отличный товарищ, и я не смогу ничего сказать о нем плохого даже под дулом пистолета. Все эти курсантские года я мог положиться на него как на самого себя и он, хочется верить, относился ко мне ничуть не хуже.
Мне запомнился случай, когда меня одного из группы прикомандировали на месячную охрану техники в лесу. Андрей вероятно видел, что я был расстроен, поэтому в тот же день он нашел с кем поменяться, чтобы поехать со мной испытывать тяготы и лишения военной службы так сказать «за компанию». Время к слову сказать выдалось тяжёлое.
Думаю, Тарас Бульба (а точнее Гоголь) именно такое взаимоотношение в воинском коллективе называл товариществом...
Мирко кстати очень любил данную экранизацию, а речь про "что такое есть наше с вами товарищество" знал если и не наизусть, то очень близко к тексту и с подходящим акцентом.
До того дня с Андреем никто из нашего руководства "серьезно" не разговаривал. Напротив, он всегда был в передовиках и любимцем многих преподавателей. Если в училище планировалась какая-либо научная конференция, то можно было не сомневаться, Андрюха со своим докладом там точно будет. Мирко стал одним из первых курсантов на нашем потоке, кому вручили звание "ефрейтор" за две на отлично закрытые сессии.
В работе с монтажом радиоэлектронной аппаратуры ему вообще не было равных.
— Ничего себе у тебя дорожки на платах какие ровные, — всегда удивлялся я, смотря на свои кривые и неравномерные линии — и резисторы сидят идеально. Ты что до училища монтажником на заводе работал?
— Да нееет, — улыбаясь отвечал он — Батя в части сам схемы на станции ремонтирует и меня научил. У нас дома правда не такие паяльники хорошие... Надо будет ему на днюху типа такого подарить.
В тот неприятный для него день, мы были на стрельбах. Погода была приятная, солнышко, легкий ветерок, чай в термосах, веселые разговоры... Те кто уже отстрелялись уходили к автобусам и в ожидании остальных лежали на скинутой броне, которая в свою очередь приминала свежую и пахнущую началом жизни, траву. И даже всегда строгие наши отцы-командиры были в тот выезд необычно словоохотливы и многое нам дозволяли.
Всё-таки май - это мой любимый месяц года.
К несчастью весна оказала свое опьяняющее воздействие и на нашего героя рассказа. На полигоне делать фото и видео, как и пользоваться любым телефоном с расширенной мультимедией, в принципе запрещено, но Андрюха решил, что «сегодня можно».
— А ну ка, на… держи! — Андрей показательно вынул из внутреннего нагрудного кармана свой айфон и протянул его какому-то стоящему возле него однокурснику — Сфоткай нас!
Людям далеким от военного уклада жизни никогда не понять, что плохого в желании хорошего человека оставить в своей памяти и памяти телефона не только абстрактные образы о прекрасном выезде (стрелял он кстати всегда на отлично, за это снова нужно сказать "спасибо" его воспитанию в в/ч), но и фото с людьми, разделившими это время.
Он сделал 5 фотографий.
Неужели у каждого отличного человека есть завистники? У Мирко вот они, например, точно были. Крыса просто ждала удобного момента, чтобы напасть. И дождалась...
В тот же вечер к нам расположение пришли некие люди по-гражданки и без каких либо предварительных оповещений стали ходить по комнатам и говорить:
— Плановая проверка устройств. Телефоны, планшеты ноутбуки на стол.
Мы не задавали лишних вопросов, потому что рядом с ними всегда был наш офицер и если кто-то начинал отстаивать свои права, то тот одним взглядом давал понять, что лучше закрыть рот.
Я не сразу понял почему именно в комнату Андрея зашли практически все органы и изъяли у него: телефон, ноутбук, флешки, тетради, блокноты — в общем все на чем можно хранить информацию. Единственное, что не подходило под критерий "хранить информацию", это конечно же тот злосчастный сине-желтый чехол.
— О, а вот это уже интересно — сказал человек из проверяющих, указывая на неожиданно найденную улику.
На вопросы: "почему я должен писать объяснительную" они конечно же не отвечали. Видимо просто потому что мы были на тех фото и ни могли ни заметить чужой флаг.
Я зашел к нему после, когда все серьезные дядьки уже разъехались, увезя с собой наши объяснительные и Андрюхины вещи. Он уже разговаривал с начальником курса и собирался рассказать о случившейся ситуации отцу.
На нем не было лица. Он сидел бледный и максимально подавленный.
— Ты как? — спросил я.
— Хреново... — с мертвой мимикой едва слышно выдавил он — Вас ещё втянул... Прости брат. И надо же так совпасть, что они решили сделать проверку сразу после полигона.
— Ты тут ни в чем не виноват, — сказал Ваня, который жил с ним в одной комнате и чьи вещи тоже были изъяты так сказать "по случаю", хотя его даже не было на фотках — Это чистой воды донос. Кто-то из наших видел твой чехол и сообщил фэбасам. .
— Думаешь? Они ведь не только ко мне заходили. И у других тоже ноуты забрали. — отрицал Андрей — Просто у меня чехол этот мать его!
Он резко схватил свою голову руками, сильно потер уши и замычал:
— Ааааа... вот же зараз... чтоб тебя...
— Да это всё для отвода глаз, — не унимался Ваня — они просто видимость плановой проверки сделали. Сам подумай. Их за 4 года ни разу здесь не было.
— Ну да, что это за план такой? Раз в 4 года проверка — вставил я.
— Они с собой забрали вещи только из этой комнаты, — окончательно разгорячившись доказывал Иван — остальное им не интересно с самого начало было. Иди глянь вон курсовой им уже возвращает всё.
И действительно, выйдя на центральный проход мы тут же встретили однокурсника, который недовольный шел в свою комнату, неся свой ноутбук, как поднос в столовой.
— Вот же блин. — возмущался курсант — Поцарапали!
Андрей, кажется, хоть и понял, что люди из органов работали по чьей-то наводки, но веселее от этого не стал. В отличии от Вани, который явно был доволен собой и наверняка ощущал себя Шерлоком мать его Холмсом.
— Я же говорил! Ну что я вам говорил! А!? — кричал детектив — Нужно как-то теперь вычислить крысу!
— Даже если это и так. Какая разница? Надо лучше думать, что завтра полковнику Такмакову будем говорить — ошарашил нас Андрюха.
— Стоп. В смысле к заместителю начальника училища завтра идем? — спросили мы практически в один голос с Ваней.
— Да. Впятером пойдем. Все, кто на фото были. Так начальник сказал. Но я думаю вам ничего не будет... — посмотрел на нас и после паузы добавил — Простите парни.
Я заметил что в армии очень любят практиковать так называемую "показательную порку". Её особенность в том, что никогда не знаешь, когда и на кого она попадет. Она может коснуться каждого неосторожного военнослужащего, потому что так или иначе все в армии живут по принципу "В армии всё можно — главное не с палиться". Андрюха попался и потому стал козлом отпущения.
Кучи исписанной бумаги, расследования, полиграфы, беседы, крики, оры, унижения, оскорбления, выговора — вот что нас ждало ближайшие пару месяцев.
Они копнули так глубоко, что нашли даже наши удаленные переписки со школы десятилетней давности, лайки под аморальными шутками, подписки на "странные" группы в вк и прочее, прочее, прочее.
Но больше всех досталось Андрюхе.
Когда мы с ним прощались, многие не могли в это поверить. Казалось, что это какая-то одна чудовищная и затянувшаяся шутка. Что это чистой воды бред, и сейчас все успокоится, забудется и будет всё как раньше. Но нет...
Мы проводили его до поезда в Карелию, где его ждал отец. Я плакал. Кто-то сжал мое сердце и не хотел отпускать. На моих глазах рушилась судьба человека, который всего этого явно не заслуживал.
— Брат... Это место... Эти люди... Они тебя не достойны. — говорил я, рыдая как последняя баба — Так значит нужно было.
Мы стояли минут 20, но мне говорят, что часа два. Каждый сказал много приятных слов, и все затронули тему несправедливости.
Как же все-таки шаток наш жизненный путь. Вроде бы вот только нащупываешь твердую почву под ногами, как тут же случайно спотыкаешься, и вот ты уже кубарем несешься куда совершенно в другом направлении из-за какой-нибудь ерунды.
Но знаете что? Заходя в вагон, на его лице не было печали. Он искренне улыбался. Да что там, Андрюха "давил лыбу", как умалишенный.
— Я приеду на Ваш выпускной — кричал он уже из тамбура.
— Ага, давай, поймал на слове — бросил в ответ Стас — мы посадим тебя возле той крысы, которая тебя спалила. Ты главное с нормальным чехлом приди!
— Да пошел ты! — смеялся Андрюха и уверенно зашел в купе.
Поезд тронулся в путь под наш общий смех.