Когда они собирались в этот долгожданный поход, собирали рюкзаки и докупали необходимую мелочевку, никто из них даже представить не мог, что большинству – да что там, почти всем им — не суждено будет вернуться.
*
То, что поход все-таки состоится, решилось за три для до его начала. Всё дело было в Наталье Ивановне. Долгие годы она возглавляла туристический клуб при Центре внешкольной работы. Куда только ни ездили ребята вместе с ней! И по уральским рекам сплавлялись, и сибирских комаров кормили, и живой ногой обошли места боевой славы…Все научились жить, и даже выживать в подходных условиях, грести на байдарках, взбираться на несложные с точки зрения профессионалов – скалы.
Благодаря Коршуновой выходные дни, а особенно каникулы – наполнялись яркими впечатлениями для тех ребят, которых родители никуда не могли повезти. И нередко случалось потом, что их сверстники, приехавшие после отдыха в Турции или в Таиланде, с завистью слушали рассказы одноклассников, примеривших на себя роль первооткрывателей родного края.
Песни у костра, таинственный мир пещер, нехоженые пути-дороги – Наталья Ивановна умела не только составить интересный маршрут, но и зажигала всех своим энтузиазмом. Она была замечательным рассказчиком, в свои сорок восемь лет казалась неутомимой, и заботилась о подростках, если не как родная мать, то как ответственная тетка. Поэтому родители смело отпускали с ней детей.
Но два года назад, не сработавшись с новым руководителем центра, Наталья Ивановна ушла сотрудником в краеведческий музей. Ей здесь было, пожалуй, что и лучше. Те же летние экспедиции – только уже научные и со взрослыми. Возможность заниматься любимым делом – изучать каждый интересный уголок природы «под микроскопом» .
Но вот прежние питомцы без нее загрустили. И Наталья Ивановна пообещала, что во время своего отпуска, как всегда, поведет их в поход.
Её ждали, но она все задерживалась и задерживалась, все не приезжала из очередной экспедиции. А, когда, наконец, вернулась, оказалось, что группа, собиравшаяся выйти на маршрут, почти распалась. Большинство ребят, не дождавшись Коршуновой, изменили свои планы – и разъехались: лето такое короткое, надо воспользоваться им по полной. Кто-то рванул в столицу, кто-то к морю, кто-то на дачу.
Лишь пятерка самых верных учеников Натальи, готова была выйти с рюкзаками хоть завтра. Эти ребята уже вышли из школьного возраста, перешли в студенческий, но продолжали ценить романтику походов, и лето без путешествия стало бы для них потерянным. Они наперебой уговаривали Наталью Ивановну не отказываться от намеченных планов. И, в конце концов, она набросала для них маршрут, встреченный всеми «на ура».
— Соберемся в конном клубе, и на лошадях доедем до одной очень любопытной деревни. Сейчас она почти заброшенная, но история там богатющая. С семнадцатого века отсчет идет. А рядом находится лагерь археологов, я вас познакомлю с ними, посмотрите на поселение, которое они раскапывают. Именьковская культура, тысячи лет до нашей эры.
Ну а оттуда уже пешком пойдем в центр нашей Луки. Места очень глухие, когда-то там скрывались настоящие разб--ойники. Доберемся до лесного кордона, отдохнем у лесника, а назад отправимся по берегу реки. Там интересная пещера – семь сообщающихся залов и подземное озеро…
Маршрут был несложный, и все же лишним плюсом было то, что люди собрались бывалые. Новички даже на простом маршруте могли выкинуть фортель.
Но они-то все – ветераны, пятерка «бойцов»
Миша Федоров – любимый ученик Коршуновой, неунывающий, очень выносливый, всегда способный поднять настроение другим.
Пара друзей – Люся и Димочка. Они жили по соседству, приятельствовали с самого детства, и считали друг друга вроде как братом с сестрой.
Люся производила обманчивое впечатление изнеженной городской девушки. Несколько полная, с гладкой белой кожей, длинными волосами… Но она легко справлялась с туристическим бытом со всеми его нюансами, могла из топора сварить суп – причем вкусный, и никто лучше нее не играл на гитаре. Вот Димочка, ее неразлучный спутник – мог бы стать для остальных головной болью. Рыхлый парень в очках, он мечтал совсем не о ночевках в палатках. Димочка долго собирался дипломатом, пока в выпускном классе родители не вправили ему мозги, и не пояснили, что с такой успеваемостью, не то, что на МГИМО, но и на приличный вуз в областном центре рассчитывать не на что.
— Пойду в неприличный, - вдохнул Димочка.
В результате он пошел в кулинарный техникум и только что получил диплом. Димочка сам не ожидал, что ему так понравится быть кондитером. Но практику он прошел с блеском, и его уже ждали на работу в одном из городских ресторанов. Димочка любил ванну, мягкую постель, и чтобы кофе принесли.
Но Люся просила – и он вместе с ней таскался по этим треклятым походам – с комарами, и – о, ужас – кашей с тушенкой. Однако Димочка даже ухитрился как-то всему нужному выучиться – и палатку ставил, и костер разводил, но вот после ночевки в спальнике у него нещадно ныли бока.
У Лехи Карномазова было имя, но все звали его по фамилии. Он не подвел бы друзей на самом сложном маршруте, но в остальное время был феноменально ленив.
— Ты настоящий шланг, — говорил ему Миша Федоров, — Если тебе подбирать клик-уху, это будет самая подходящая. Когда все в лагере заняты делом, ты стоишь и покачиваешься….
В этой компании Андрей Бузынин первым привлек бы к себе взгляд. Высокий, статный юноша, сумевший поставить себя так, что к его мнению прислушивалась даже Наталья Ивановна.
Увязавшаяся за ним Алька отношения к туризму не имела. Но Андрей попросил Коршунову – и та, поколебавшись, согласилась. Такое путешествие, какое они запланировали, по плечу было любому молодому человеку. Никакой экстрим не предполагался, сводка погоды радовала, и сама Наталья Ивановна предвкушала радость от встречи с местами, которые очень любила, и где давно уже не бывала.
— Это твоя девушка? — спросила она Андрея, имея в виду Альку.
Тот пожал плечами:
— Добрая знакомая.
Андрей лукавил. Все знали, что Алька влюблена в него как собачонка, и даже совершила непоправимую глупость – бросила хореографическую студию. Пусть это было не какое-нибудь престижное училище, но все-таки студия при областном театре оперы и балета. И для многих студийцев балет потом стал профессией, они выступали на сцене, самые способны становились солистами. Алька подавала большие надежды. Педагоги уговаривали ее не бросать танец, но Алька, поглощенная своими чувствами, забила на учебу полностью.
Андрею такая любовь льстила, но слишком приближать Альку к себе он не хотел – желал сохранить свободу. А у Альки была одна мать, которая не шибко-то могла ей помочь, и девушке приходилось думать о хлебе насущном. По слухам она начала танцевать то ли в ресторане, то ли в ночном кабаке – никто это достоверно не знал. Альку не расспрашивали, как стараются не расспрашивать о чужом несчастье.
— Конечно, несчастье, - сказала Люся Димочке, — Что бы она для Андрюшки не делала, он все равно рано или поздно бросит ее. Он высоко замахивается.
— А могла бы стать – балериной, — вздохнул Андрей.
В этот момент о не думал о каторжном труде до седьмого пота, он видел перед собой роскошь спектакля, зрительный зал – бархат и позолоту. Женщин в вечерних платьях, почтенную публику. Отвергнуть все это – значило с его точки зрения – расписаться в собственном идиотизме.
Итак, группа сложилась, маршрут был намечен и дата выхода на него определена.
*
— Сиди, ты все равно в этом ничего не понимаешь, — сказал Андрей Альке.
Он собирал сразу два рюкзака – ее и свой, и Алька даже стеснялась спрашивать, для чего нужны «все эти важные штуки», который он туда засовывал. Зато из ее вещмешка он выудил тоненький кружевной бю--стгальтер.
— Вот на фи-г-а-а-а? — спросил он, покачивая его на пальце.
Алька покраснела.
— Ты купальник взяла? Запасные носки? Что-то от комаров? Мамочки…., - к лифику присоединилось еще и парео, — Алька, там некому будет показывать стр--иптиз…
А это был удар по больному месту. В ночном клубе она просто танцевала – и никакого стри--птиза. Андрей будто отвесил ей легкую пощ--ечину. Впрочем, рядом с ним ей постоянно было больно – то слабее, то сильнее. Это напоминало ей хореографическую студию. Только там ныло тело, а Андрей ухитрялся так или иначе задеть ее душу.
— Скорее всего, ты будешь ночевать с Люськой. А ей одно…однофи--гственно на твое бельё.
Это была неправда, так как Люся и Димочка всегда селились в двухместной палатке, Димочка лично выбрал ее — самую удобную, впору дипломату ночевать.
Но Алька, которая ни разу не была с ними в походе, все поняла и так. Андрей согласился взять ее в собой, но он хочет сохранить определенную толику свободы. Чтобы засидеться у костра с парнями, оттянуться в мужской компании…хотя, если Наталья Ивановна строгая, вряд ли дело дойдет даже до пива….
Но в Андрее была эта черта – держать своих девушек – и тех, кто были, и Альку, и те, кто сменит ее – на расстоянии вытянутой руки.
Взять хотя бы эту квартиру.
Алька зачем-то огляделась, хотя она уже бывала тут столько раз, что могла бы ходить с закрытыми глазами, не задевая ни мебели, ни стен. Это была первая квартира родителей Андрея. Потом они купили другую, лучшую, а эту хотели сдавать. Но подрос сын – и решил жить отдельно. Может, родители и вздыхали втихомолку о своей мечте, но без возражений отдали сыну ключи.
Старый район города, остановка под окном. До университета, где Андрей учился, ехать хоть далеко, но без пересадок.
Когда Алька еще занималась в студии – преподавательница выхлопотала для нее место в общежитии. Тогда многих трогала неприкрытая Алькина бедность. Мать жила в другом городе, маленьком. Она и на просмотр-то Альку привезла, скрепя сердце. Девочка занималась в танцевальном кружке, и все твердили, какая она талантливая, какие у нее данные. Важно не упустить время, развивать божий дар. Но на хореографическое училище в Москве, Питере или даже в Перми, мать не замахивалась – просто не было денег на такое путешествие. Хватало максимум на областной центр. Приняли Альку с лету.
А потом была тяжелая сцена, мать с трудом сдерживала слезы. На самом деле она надеялась, что дочка не пройдет по конкурсу, и они вместе вернуться домой. Теперь она боролась с собой – понимала, что нельзя стоять у Альки на пути, что нужно принять собственное одиночество, и еще внушать бодрость дочке, которой страшно оставаться в незнакомом городе, она ведь еще такая маленькая.
А через два года мать вышла замуж. Выходит, тогда Алька – вернее, ее отсутствие – развязало матери руки. Теперь у матери есть муж, есть сын – и может быть, это помогло ей пережить тот факт, что Алька бросила студию.
Будь мать рядом – отходила бы ее мокрой тряпкой по чему попало. Но там, за тридевять земель, со своей новой семьей, она только бросила:
— Эх ты…
Все эти годы мать присылала Альке деньги – сколько могла. Подкормиться этого хватало. А вот с вещичками была бы беда – но нередко девчонки отдавали ей свои, из которых выросли, и преподавательницы приносили что-то, и даже вахтерша в общежитии один раз притащила целый узел шмоток – от своей дочки. Алька была маленькая и худенькая, и ей годилось все, из чего другие вырастали.
Но настал час, и она бросила и студию, и общагу – и ушла в никуда. Но Андрей не позвал ее жить с ним, звал только приходить в гости, и бывали случаи, когда он потом бесцеремонно отправлял ее
— Все…давай, иди. Мне сегодня выспаться нужно.
И теперь Алька снимала квартиру на двоих с девушкой, которая танцевала в том же клубе. Для Альки это был выход – квартира была не самой дешевой, но большую часть денег платила подружка. Лена была избалована хорошими условиями, и не соглашалась на меньшее.
Альку она взяла по многим причинам.
Во всем, что касалось танцев, Алька была самая продвинутая среди девушек, и она же стала бесплатной наставницей для Лены, когда у той что-то не выходило. А дома та же Алька и готовила, и убирала – это была ее негласная доплата за проживание.
Но если бы Андрей позвал ее к себе, она бы не оглянулась на эту уютную , хорошо обставленную квартирку рядом с городским парком. Ей было не жалко своих сил, вложенных в нее, она никогда не дорожила своей свободой, жертвовать для Андрея ей было легко, даже если речь шла о годах собственной жизни.
— Ты просто Сольвейг какая-то, — сказала ей как-то раз Лена.
Лена и сама не знала, что это за персонаж – просто хотелось блеснуть интеллектом. Вроде бы эта Сольвейг когда-то кого-то очень долго ждала.
— Вот будешь ждать своего Андрея сорок лет, а он потом скажет: «Зачем ты мне нужна – преданная, но старая….»
— А Сольвейг сказала Перу: «Ты сделал мою жизнь песней»
Лена неподдельно изумилась:
— Ёк-алэ-мэ-нэ…. Красиво. Только всем вокруг будет на эти красивые слова наплевать. Останешься одна – и всё.
Алька еще тянулась к красоте, грубоватые танцы в клубе не могли заглушить в ней этой тяги. И этот чертов кружевной лифчик был из той же серии. Она купила его задорого, и это была самая красивая вещичка в ее гардеробе, и расстаться с ней она просто не могла.
Алька пила холодный яблочный сок и сидела тихой мышкой в углу дивана, глядя, как рюкзаки наполняются, и вот уже Андрей застегивает ремни.
— Оставайся сегодня здесь, — сказал он.
И, не обращая внимания на то, как засветились ее глаза, добавил:
— Ты же легко встаешь. Я заведу будильник на пять, но могу его не услышать, даже если положу рядом на подушку.
…Ночью, когда Андрей заснул, Алька лежала, глядя в окно. Нынче было ясно, и в небе должны сиять звезды, но из-за городской засветки их почти не было видно. А завтра, когда они разобьют лагерь, звезды будут посверкивать над ними, будто сам Бог посолил небо крупной солью.
Продолжение следует
#рассказ #история #литература#культура