— Ну и что меня выдало?
Его ладони сомкнулись у нее на животе. Она, пропитанная его запахом, смотрела вдаль, на розово-оранжевые облака на серо-голубом небе.
Полчаса назад они двигались в одном ритме, набирая скорость в такт горячему дыханию в шеи друг друга. И запах растекался по коже, как река, стремящаяся вобрать в себя еще больше пространства.
Час назад они взлетели в комнату под треугольной крышей, на которой свили гнезда аисты. Июньский ветер вдувал в комнату белые прозрачные занавески, путался в них. Его пальцы путались в ее волосах, они проваливались в мир, где есть только два главных героя, остальные — массовка.
Два часа назад они смотрели в глаза друг другу, сидя за столиком кофейни, он положил свою ладонь на ее, и по венам каждого прошли электрические разряды.
Три часа назад он подсел за ее столик, а она отметила, его аромат с нотами кедра, бергамота и белого перца, как мелодию, которую хотелось делать громче и переслушивать.
Три часа и пять минут назад он увидел ее — женщину с темно-зелеными глазами, которые показались ему такими знакомыми, такими родными. Он видел ее впервые, но знал вечность.
Три часа и десять минут назад она увидела его, незнакомца, заходящего в кофейню, быстро опустила глаза в книгу, выпрямила спину, взбила пальцами крупные кудри каштановых волос у корней.
Теперь она встала, застегивая лифчик, возвращая белое смятое платье на плечи.
Она стояла у окна, между ним и светом. Низкие лучи солнца били в спину, оттого она светилась золотом, за спиной разлетались белые занавески. Она смотрела в его глаза.
— Ну и что меня выдало? — Она повторила вопрос. — Как ты меня узнал?
Он молча растягивал время впитывая каждую секунду момента.
— Это ведь ты? — Она звонко рассмеялась. А вдруг она ошиблась? Да нет, не может быть.
— Я.
На всем своем теле она, как легкий шелк, все еще ощущала следы невероятной жажды к незнакомцу, которого узнала.
— Глаза. — Он продолжил. — Не зря же здесь говорят «зеркало души»?
— Все же у них такие неудобные тела. — Взбила пальцами мягкие каштановые волосы у корней.
— А я уже привык. Мне нравится.
— Тесные и тяжелые. — Дернула хрупкими изящными плечами.
— Зато какой диапазон чувствительности. Как ярко здесь ощущаются вкусы, запахи, цвета! Заметила?
— Конечно. Знаешь, что действительно стоит того, чтобы надеть это тело?
— М?
— Запах сирени! А еще, — она подошла и провела пальцами по его волосам, — запах кожи этих тел.
— А прохлада соленого моря по плечам? Ветер по щекам?
Она энергично закивала.
— Кожа — это удивительно! Сколько в ней ощущений! От легких прикосновений… — она вела пальцами по его щеке.
— Ты привыкнешь и полюбишь и тело, и планету. — Он прижался губами к ладони.
— Ну не знаю. — Прошептала она и отдернула руку.
— Ощущений так много! Оно того стоит.
— Этому телу бы не помешала еще одна пара рук, пара крыльев, и жабры.
— Ты уже говоришь как землянка! — Рассмеялся он.
— Что, земляне мечтают об этом же?
— Нет, но они недовольны своими телами! Претензии вместо благодарности. Столько ресурсов тратят на то, чтобы увеличить, уменьшить, исправить. Готовы терпеть боль и ради чего…. При этом по-настоящему о теле не заботятся. Травят ядом и называют это расслаблением. Набивают мусором и называют это удовольствием. Игнорируют регулярный техосмотр. Ведут себя так, будто они вечные, а потом рыдают, что ничего не успели. Будто им тело что-то должно, а сами при этом ничего не хотят делать для тела. Удивительные существа! «Заботятся» — он сделал пальцами жест «кавычки» — о теле только тогда, когда хотят что-то от него получить.
— Но все же они тебе как будто нравятся…
— Знаешь, да. Не хочу терять ни минуты, здесь столько захватывающего!
— Например?
— Планета! Возможности жизни в этом теле! — Он подошел к окну и смотрел на город.
Июньский ветер принес аромат цветов, светло-зеленые листья дубов позолотились закатными лучами.
Он продолжал:
— Нырять в океан, подниматься на скалы. Кататься на лыжах. Снег мерцает как миллиард перламутровых звезд, тело само знает все микродвижения. Автопилот, а ты смакуешь ощущения. Чистое наслаждение. Заниматься любовью.
Она промолчала.
Он продолжил:
— Я составил список. Длинный. То, что хочу испытать на Земле.
— А массаж ты включил? Люблю массаж шеи, головы и ступней. Каждый раз я хочу, чтобы он просто никогда не заканчивался. Но здесь все заканчивается.
— Нет! Добавлю.
— А еще запах смородиновых листьев… если нет в твоем списке, обязательно внеси. Утром, в саду, когда слышно только тишину и птиц, свежий горный ветер приносит запах смородиновых листьев. Из них получается вкусный чай.
— Я очень рад, что тебя тут встретил. Хоть нам этого и не гарантировали.
— Да брось. Каких-то тридцать земных лет, и я раскусила — тут не бывает случайностей. Все «тютелька в тютельку».
— Вместе будет еще круче. — Он улыбнулся.
— Но… я собираюсь домой.
— А где ты живешь?
Она выдержала паузу, а потом сказала громче и жестче:
— Домой.
— Ты не… нет!
— Да.
— Ты что, я только тебя встретил! Это такая удача, что мы вообще встретились! Мы в лотерею сейчас выиграли!
— Ой, да это уловка. Лотерею, ага… У них все прописано.
— Даже если и так, какая разница, мы теперь вместе!
— Мне здесь плохо.
— Плохо — это уже точно твой выбор, если ты не забыла в земном теле элементарного.
— Мне скучно. Смысла не понимаю. Смотрю ночами на звезды. Плачу. Хочу домой. — По щекам полились слезы, но голос не дрогнул.
— Подожди, подожди, не делай глупостей, ладно. Дом от тебя никуда не денется.
— Я сейчас хочу.
— Нельзя, ты знаешь.
— Есть варианты.
— Нет. Будет хуже.
— Переживу.
— Я не позволю.
— Мне здесь плохо, ты слышал?
— Будет хорошо! Я тебе обещаю! Не все же плохо, ты же сама сказала… сирень, массаж… А полчаса назад тебе тоже было плохо? Список мой не видела! Там такой список!
— Послушай я… Постой! Так вот почему ты «случайно» оказался в этом кафе…
— Что ты имеешь в виду?
Она смотрела в его глаза внимательно, слегка с прищуром, стараясь угадать, действительно ли он «не понимает».
— Ты знал или ты тоже пешка в игре?
— Пешка? Если я в игре, то я фигура. И ты тоже. Фигура с любыми возможностями.
— Так… мне надо идти…
— Я с тобой!
— Нет!
— Нет, с тобой.
— Мы даже не знакомы! Я буду кричать «помогите»!
— Ты в своем уме?
— О, я себя веду как землянка! Не нравится?
— Успокойся…
— Как меня зовут? М? Не знаешь! И я не знаю, как зовут тебя. Мы ничего друг о друге не знаем! Два незнакомца, которые хорошо провели время и разбежались. Все, пока.
— А ну-ка стой!
Через полчаса он бежал за незнакомкой в белом мятом платье по приторному июньскому вечеру. Их провожали взглядами торговцы бордовой черешней.
Это могло закончиться для него полным ограничением возможностей, которые его так вдохновляли и полным срывом планов на радость Жизни, которую он себе расписал. Хватило бы пары слов: «Помогите, меня преследуют!»
Через час он молча обнимал ее рыдающую у городского пруда, по которому плавали белые и черные лебеди.
— Мне тут пусто, — стонала она.
— Нас предупредили, психика в женском теле лабильнее, при этом возможностей у вас больше. Все будет хорошо, я рядом.
Она молчала, все еще всхлипывала. Вечер густел, одевая город в серый монохром с золотыми звездами из окон и фонарей. Прохожие уже не оборачивались, эти Пруды, вечно на них какая-то драма.
— Не вижу смысла, понимаешь… это так больно.
— Дай мне шанс, ладно? Ты же ничего не теряешь. Покажу тебе список. Я назвал его «Жажда».
— Ладно. Посмотрю твой список. — Капризно шмыгнула носом.
Через сорок лет она стояла на балконе, рассветные лучи били в глаза. Одно нажатие на флакон, мелкие, как звездная пыль, капли духов на ладонь. Поставила флакон, растерла запах в ладонях и закрыла ими лицо, сделав глубокий вдох.
Аромат с нотами кедра, бергамота и белого перца.
Зашла в дом, длинное овальное зеркало у стены отразило серебристые волосы в коротком волнистом каре, крепкие загорелые ноги, она в белой длинной мужской рубашке на острых ключицах, такие были в моде лет 10 назад.
Легкая паутинка тонких морщин на сохнущем лице с молодыми живыми глазами, глазами девчонки. Она потянулась. Сильные гибкие мышцы под долго пожившей кожей. Она хорошо заботилась о теле. Он научил. Оно же дарит столько ощущений.
В комнату вбежал темноволосый мальчик лет десяти.
— Ба! Меня пораньше привезли, класс, да! Наконец-то наш день! Чем займемся, ба? — Обнял ее, прижавшись щекой к солнечному сплетению.
Она улыбнулась мальчику и погладила его по вьющимся каштановым волосам. А вот глаза как у него!
Соленая капля шлепнулась мальчику на щеку.
— Ба, ты чего?
Как он мог? Зарядил ее Жаждой Жизни. А сам вернулся к звездам раньше, оставив ей свой длинющий список.