Когда я впервые подошла к зданию театра в Аддис Абебе, первым делом мне бросилась в глаза афиша с Клеопатрой. Толком ее разглядеть, однако, не удалось. Площадь перед театром - одно из программных туристических мест, и стоило мне достать фотоаппарат, как в мою сторону срочно понеслись "помогалы" в поисках денег. Я в таких случаях убегаю еще быстрее.
Спектакли идут там только на амхарском языке, которого я не знаю, так что идти на представление показалось мне пустой затеей. А зря! Достаточно было посмотреть впоследствии "Отелло" в исполнении эфиопов, чтобы пожалеть об этом решении. Понятно абсолютно всё - в первую очередь, кто же из этих чернокожих людей собственно Отелло!
Вот что мне удалось найти об истории Отелло в Эфиопии. Ведущим переводчиком Шекспира на амхарский был Цегайе Гебре-Медин, известный эфиопский поэт и драматург, которого при жизни называли лингвистическим антропологом.
Именно его перевод "Отелло" стал популярным в театральном репертуаре Аддис-Абебы. На самую известную постановку, увидевшую свет в 1980 году, ушло вдвое больше времени, чем на перевод самой пьесы. Музыку к спектаклю тогда написала Тефера Абуне Уолд, ученица армянского музыканта Нерсеса Налбандяна. Особенно высоко оценили зрители сцену свадьбы с традиционными танцами и старомодными завываниями женщин.
Персонажей пьесы одели в основном в эфиопскую одежду. Не было предпринято никаких попыток изобразить Отелло этнически непохожим на остальных актеров. Напротив, из-за возможных политических разногласий по этому вопросу, несколько строк, относящихся к его расовой принадлежности, были фактически удалены. В Эфиопии и так хватает этнической напряженности.
Сейчас "Отелло" тоже входит в репертуар Национального театра, и хотя постановка уже не включает массовых сцен и музыки, она остается увлекательной и эффектной. На сцене всего три главных персонажа, но от них просто не оторвать взгляд!
В год премьеры спектакль играли дважды в неделю: по воскресеньям для общественности и в будний день для политических групп. Его спешили посмотреть люди всех возрастов, многие из которых вообще никогда не бывали в театре. Длинные очереди часто тянулись через площадь, уходя за статую императора Менелика. В первый день показа пришлось отказать тысяче зрителей, для которых не нашлось мест, и от трех до пяти сотен в день в последующих случаях. Кассовые сборы составили около 400 000 эфиопских быров, то есть 200 000 долларов. За год спектакль посмотрели 100 000 зрителей, что стало рекордом для Африки.
В эфиопской прессе писали: ”Напряжение зрителей перед тем, как Отелло убивает Дездемону, и мертвая тишина, воцарившаяся после ее убийства, были яркими свидетельствами эмоциональной вовлеченности аудитории”.
Одним из самых поразительных последствий недостаточного знакомства публики с театром стало то, что многие зрители почувствовали личную причастность к трагедии и страстно отреагировали на нее. Актер, сыгравший лживого Яго, сильно пострадал в результате. Он позже вспоминал, что многие зрители явно страдали из-за Отелло и вслух выражали свой страх и беспокойство за Дездемону. Некоторые плакали, другие выходили из театра до окончания спектакля, а некоторым было так больно, что они швыряли в Яго ботинками или оскорбляли его. Однажды он заметил в зрительном зале крупную возмущенную женщину, и сразу после этого в него полетела туфля, которая ударила его по колену. В конце представления актер увидел, как другая женщина прицелилась, чтобы бросить в него туфлей. Не имея возможности убежать ни назад, ни вбок, он приблизился к ней, после чего она закричала: “Дьявол приближается ко мне!” Позже, когда ничего не подозревающий Отелло приветствовал Яго, она пришла в такую ярость, что громко плюнула и продолжала делать это на протяжении всей пьесы.
В другом случае женщина в зале подняла такой шум, что актер, исполняющий роль Отелло, сердито потребовал сообщить, кто посмел нарушить общественный порядок в такой критический момент. Женщина вскочила и закричала: “Это Яго!” Затем, поняв, что забылась, она в замешательстве вернулась на свое место. Позже она несколько раз вставала и садилась, но когда Отелло собирался задушить Дездемону, она больше не могла этого выносить, подошла к краю сцены и закрыла голову руками.
”Я бы не удивился, - вспоминал актер, игравший Яго, - если бы, когда я выходил на занавес, она достала пистолет и выстрелила в меня”. Бедняге пришлось расплачиваться за грехи Яго даже за пределами театра. Люди узнавали его на улице и осыпали проклятьями. (Шекспировские страсти совершенно не чужды современным эфиопам в их обычной жизни, он действительно мог опасаться за свою жизнь. Однажды я видела личную разборку двух эфиопских мужчин в тихом переулке. Они с бешеными лицами швырялись друг в друга здоровенными камнями. Один из этих камней просвистел в каких-то сантиметрах от моей головы, и когда я совершенно автоматически сделала гневный жест, на меня посмотрели так, что пришлось срочно убраться.)
Вот так, благодаря Шекспиру, в Аддис-Абебе появился новый культ - культ театра. А само здание и площадь перед ним стали одним из любимых мест отдыха эфиопов. Именно здесь стоит национальный символ - огромная статуя эфиопского льва.
С вами была Олеся Кривцова, купить мои книги можно здесь :)
