Евгения, уезжая в командировку в славный город Вену от завода, завещала мужу Ивану Тихонычу со смирением ухаживать за ее любимцем котом Севой.
Не видать бы ей этой командировки, да любовница директора неожиданно махнув хвостом, скоропостижно решила выскочить замуж за свою первую школьную любовь.
Один росчерк пера в загсе одновременно признал ее законной супругой и лишил возможности престижной поездки в Австрию в составе заводской группы по обмену опытом.
Потемневший лицом директор твердо решил, что первый в его кабинет войдет – тот и поедет.
Первой в дверях показалась начинающий бухгалтер Евгения с документами на подпись.Чем и решила судьбу семейных накоплений как первого взноса в кооператив.
-Ой! Столько гостинцев вам привезу, мои любимые!
Это вам не Фрунзе и не Кустанай!
И поглаживая своего любимца, просила кота ни в коем случае не гадить в тапки этому мужлану, что вечно храпит ночами и пахнет пивом.
Севой кот был назван еще в котеночестве, но взрослея, и приобретая формы, явно претендовал на более звучное не кличку, но имя.
Учитывая накопленный опыт и 18 килограммовую плоть, своим лентяйством, он заставил таки чету котообразных но прямоходящих индивидуумов Женьку и слоноподобного Ваньку врага, называть его Себастьяном.
Иван Тихоныч и впрямь был терпелив к капризам благоверной в вечном обожании любимца.
Страна союзная тогда еще не разделилась на защитников животных и врачей, борющихся с токсоплазмозом, гепатозом вплоть до цирроза. В масках еще по улицам никто не ходил, да и ежели попался бы какой-либо придурок, мигом бы очутился в желтом доме.
Но Иван уже тогда начинал подозревать кота в некрасивых намерениях по устранению соперника. Явно надеясь на короткое кошачье житие, все же поглаживал иногда врага рода человеческого. И строго мысленно завещал:
-Котят топить люблю, как медведь бороться, у меня все роду немтыри. Я те не барыня!
Особенно мнительность и царское чванство кота Ваню не унимало.
-Как можно спорить с котом за владение мыслями собственной жены?
Вечно нашептывал бес, что периодически грыз мозги Тихоныча.
В голове, порой, возникали серьезные претензии к коту:
Ну поругались хозяева, ну подняли голос друг на друга, но зачем поутру мне идти
на работу в шлепанцах, по пути выбрасывая на помойку свеже купленные туфли?
О том, что обувь не отмывается от кошачьих пакостей, заведомо и досконально
был вопрос изучен неоднократно опытным путем.
Муж особо то и так не почитал данное шерстяное изделие, а тут оставшись безнадзорным, и вовсе забросил всякую заботу о сопернике.
Что было на столе, тем и кормил. Пивом конечно не делился после работы, и водой обойдется.
Но будучи милосердным, все же отдавал кости от сушеной рыбки на растерзание обнаглевшей скотине.
Пару недель пролетело как один день. Еще непонятно, у кого был отпуск в семье однако.
И тут благоверная сумела таки дозвониться на соседский телефон, мол, встречай любимый, завтра буду!
Муженек, хоть и крут был характером, все ж тоже соскучал.
Убирая со стола обьедки в виде яичной скорлупы и консервной банки от рыбных фрикаделек в томате, удивленно замечая в банке бычки беломора, смахнул все в мусорное ведро.
И даже подмел полы мокрым веником.
-Чем бы еще удивить благоверную?
После первой бутылки пива задумался муженек.
-Ага постельное же серое совсем! Во!
И неумело скомкав тряпье, бросил в видавшее виды стиральную машинку.
Мало того, вымыл накопившуюся гору посуды и рванул в гастроном за сьестными припасами. Благо давеча товаровед Лидуха, пообещала ему аж цельную палку докторской колбасы.
Поход был недолгим. Колбаса и немногочисленные припасы, состоящие из буханки хлеба, лотка яиц и еще пары бутылок пива, богато украшали стол последнего вечера холостяцкой жизни.
Ну вот и постирушки вроде закончились, пора в центрифугу белье закидывать.
Выполнив несложную операцию, соскучившийся молодожен зашел на кухню, дабы заложить продукты в холодильник.
И тут же его лицо стало мимикрировать из красного в пунцовый, а затем в серый цвет. Даже подхихикавшие мыши в подполе притихли от переливистого трехэтажного мата, раздававшийся на весь двухэтажный барак общежития.
На столе лежала палка колбасы, надкусанная так, что будто сам Бетховен с Бахом грызли клавиши на фортепиано от начальной клавиши, и до последней.
А рядом в углу, поджав уши и с осоловевшими глазами, сидел и сам хвостатый композитор.
Ну тут дело на расправу недолгое случилось.
Виновник всех несчастий был закинут центрифугу с бельем.
Разъярённый хозяин закрыл крышку, стукнул по ней как по крышке гроба, и грозно произнес:
- Подумай-ка вот теперь! Кто из нас Царь Грозный, и кто Лев Премудрый.
Когда гнев прошел, а прошел он, когда машинка остановилась, Тихоныч, с опаской открыл дверцу центрифуги.
-Даже перед смертью гад успел нагадить!
И брезгливо вытащил мокрую дохлую шкуру поверженного соперника.
-Придется перестирывать, сука сволочь постепенно постоянный!
И кинув тело кота в ящик из под картошки, окончательно сел придумывать оправдания причины потери семейного талисмана для своей Евги Евги.
Что в переводе с семейного на общественный язык, означало всенепременно любимую и обожаемую Евгению Евгеньевну.
Стирка испорченного белья происходила в штатном режиме, пришла пора перезагружать серую массу белья с мелкими вкраплениями так и непереваренной колбасы в центрифугу.
Себастьян же, придя в себя, одним глазом подглядывал за этим монстром, по совместительству еще и оказавшийся жутким скрягой и котофашистом.
Центрифугу Тихоныч запускал теперь с осторожностью, пару раз проверив, не забралась ли туда тушка бедного Севы. Вдруг блядь понравились Себастьяну гагаринцу путешествия в иные миры?
А ведь каким ласковым поначалу был!
Жаль. Не вынесла душа поэта потерь и горестных обид…
Нажав кнопку на старт, Тихоныч вдруг обнаружил за спиной скрип когтей и срываемой краски с деревянных полов. Это с диким ревом несся по коридору Себастьян.
Затем раздалось Бах!
И звон разбитого стекла на кухне.
Озадаченность хозяина смешалась с радостью и поиском выхода из сложившейся ситуации.
Хрен с ним, с этим ожившим котом, но перед женой же придется объясняться! Если б кот умел говорить, то сдал бы патрона с потрохами, это понятно.
Но высадить окно перед приездом любимой, это уму непостижимо!
Подлец, подлец, и еще раз подлец!!!
Где теперь стекло брать? Опять в соседнем подъезде снимать ночью?
Придется корешу однокласснику Ильхаму звонить, вдвоем сподручнее будет.
Он к тому же еще и плотник. Не то что я сварной. У него ума палата, да и ум воровской, и сноровка.
Ожил же этот шерстяной мешок некстати.
Да и ладно, не взял значит я грех на душу, Севка кот крутой, да и первый этаж, раз выжил, значит жить будет. Не порезался бы вот скотинка.
Евгения Евгеньевна прибыла в срок по расписанию поезда.
А куда она денется с подводной лодки то, мило улыбаясь, думалось Тихонычу.
Даже гладиолусы в руке вспотели от мысли, что Себастьян, теперь уже и Бах, может рассказать своей царице о жизни двух пацанов в ее отсутствии.
Да и спать уже двое суток не приходил. Точно порезался и сдох зараза в кустах.
Чет не припомню я скорую помощь для котов.
Да и кошки у него в приемном отделении местной больницы явно нет.
У нас же все одинаково братан! Эх…
Когда чемоданы с подарками были выставлены возле подьезда, и Ильхам на новой ВАЗ 2106 раскланялся, поглядывая на новое стекло на кухне, неожиданно явился Себастьян Бах.
Как ни в чем не бывало, мило мурлыкая, стал тереться о ногу Евги Евги.
Чем довел хозяйку практически до умиления, а пожизненного врага до исступления.
При этом строго кося одним глазом в сторону Тихоныча, рыжие хитрые глаза так и говорили:
-Типа, Братан, не мявкай! Ниче не было, все на мази. Мы поняли друг друга!
Тебе всю оставшуюся недолгую жизнь теперь не видать нормальной обуви. Даже хоронить тебя мы с Евгой будем в желтых вонючих тапочках!
Тут же колченогая соседка бабка Файруза подкатила с поздравлялками.
-С приездом Евгения! В Австрию слышала ездила? Ну и как там кенгуру поживают, все скачут по своим прериям?
Выдала она скопом все свои географические познания наверняка из телепрограммы Мир животных.
Но увидев удивленные две пары глаз, мигом замела многословием неудачную сценку:
-Жень, вот кот у вас такой славный! Его мыши за версту обходят наверняка! Я-то трусиха, который раз на стол залезаю от их появления на кухне. Не могли бы вы мне на пару дней Севочку дать мне внаем? Я же ночью слышала, как он гоняя этих тварей, даже окно выбил. Хотя бы котом дома станет пахнуть.
Себастьян Бах, мило улыбаясь, стал тереться о ногу Тихоныча. Осознавая будущий ночной скрип видавшего вид дивана этим небритым монстром, кот важно ступая перешел к старухе соседке под длинную юбку.
Подозрительность Евги Евги случилась еще с момента появления гладиолусов на вокзале, а тут и кот стал тереться о ногу своего извечного противника. Ладно, ночью разберемся наводящими вопросами.
- Конечно баб Файруза! Славный котик у нас, воинственный, весь в отца!
Явно намекая мужу о гастрономическом наследии товароведа Лидии.
Иван, мягко оттолкнув кота, стал задумчиво рыть носком ботинка песок в клумбе.
-Ну что? Я тогда забираю вашего любимца на пару дней?
Не унималась бабуся.
- Ну ладно. Только аккуратней. Минтай он любит, но вот к хеку вообще никак.
Расслабилась Евгеньевна, видя очередной порыв мужа уже закопать носком нового ботинка росток подорожника посреди асфальтового тротуара.
И хозяйка, вернувшись в родные пенаты, вздохнув с облегчением, принялась за уборку квартиры. Заметив при этом, что на кухне в пальцы ей впились два осколка стекла. Вот как права была мама, что не советовала ей выходить за этого Тихонюваню! В тихом озере черти водятся, вечно говорила она. Царство ей небесное! А теперь уж только терпеть мне остается.
Вечер прошел славно. Соскученность явно чувствовалась. Фотографии разводных мостов и Адмиралтейского шпиля под бутылочку кубинского рома явно напоминали Евгении о юной влюбленности в своего Тишку.
Раскрасневшись от обоюдной любви, устало откинулись на протертом раскладном диване отдышаться.
И вдруг услышали Бабах! И звон стекла над своей кухней. Затем вой и причитания соседки бабки Файрузы со второго этажа.
Посреди южного ночера раздавалось вперемешку с тюркским видимо матом:
-Ты что ж творишь шайтан рыжий! Кто теперь окно будет вставлять!
- Соседи! У вас кот сумасшедший! Я всего лишь стиральную машинку включила!