11.11. 1928г. – 6. 11. 2014г.
Неизвестное о Попрядухине Романе Николаевиче, бывшем главном архитекторе города Пензы, моём приятеле и хорошем знакомом.
6. б) Трудовые будни.
Вскоре мы сдаем профилакторий "Жемчужина" в п. Ахуны,
и здание Машиносчётной станции КБШ ж. д. по улице Дзержинского в Пензе.
Кипят работы на объектах у «Глобуса», готовим к сдаче 14-эт. жилой дом. Роман Николаевич часто посещает мои объекты, но желание встречаться с ним у меня пропало, и я любыми способами начал скрываться от него. В это время на наш поезд обрушилась полоса невезений. В начале нашего управляющего забрали переводом в Министерство Метрострой. Он позвонил мне с нового кабинета, поблагодарил за совместную работу и посоветовал бежать с «Дорстройтреста», чем быстрее, тем лучше. Только у нас наладились отношение с моим начальником, нас перевели в новую категорию и ввели в штат ставку зама, на которую мы перевели больного прораба сантехника, неплохого человека, бывшего соратника начальника по СМП-507. Он был, как и прежде в моём подчинении, но имел сейчас право самостоятельно подписывать требования линейным работникам на материалы и другие документы, что освобождало меня от многой рутинной работы.
Тут неожиданно снимают с работы моего начальника, не дав чуть больше года дотянуть до пенсии, за то, что он уже зазнался и повысил голос на своего покровителя, главного инженера отделения дороги. На самом деле, как станет известно позже, надо было разделить квартиры в новом красивом доме рядом с вокзалами в центре города. Начальнику очень не хотелось покидать ставший на ноги поезд. Он него отвернулись все его друзья, и он заходил ко мне в кабинет, когда я туда приезжал и жаловался на них. Однажды он сказал:
- Виктор Леонидович, а помнишь, когда начальник промышленного отдела обкома партии отправил тебя, как специалиста в составе комиссии оценить состояние платины и моря на гидроузел?
Ты приехал и рассказал мне, что при Сталине расстреляли бы того безмозглого, безграмотного бездельника и наглеца, который строил платину и не очистив дна, начал заполнять водой искусственный водоём. Принёс в будущем огромный урон, флоре и фауне водоёма, состарив море на не одну сотню лет, не очистив дно будущего водоёма от деревьев и кустов, переведя его сразу во времена умирания. Потому, что сразу начнутся процессы гниения и заболачивания моря. Ты тогда сказал, что за такую платину в Белоруссии посадили бы лет на пятнадцать без суда и следствия. После того наводнения на Полесье. Так вот начальник строительства Пензенского Гидроузла, сейчас будет твоим начальником. Он куда-то пропал, а сейчас его ставят развалить поезд.
Вскоре со своим начальником я распрощался. После получения им на руки Трудовой книжки, мы отвезли его с моим водителем на его дачу у Пристани и уехали по своим рабочим делам. Новый начальник появился на следующий день, вызвал меня к себе в кабинет и задал один единственный вопрос, когда сроки сдачи 14-эт дома. Я назвал ему сроки, и он отправил меня заниматься производством. В течении нескольких последующих дней, когда бы, я не зашёл в его кабинет, он прямо сидел на стуле и спал. Я понял, что этот человек уже, наверное, наркоман, его ничего не интересовало. Когда ему звонил кто-нибудь из руководителей других организаций, он смотрел только раз на лист, где были записаны ФИО руководителей района. Первый раз он называл руководителя по имени отчеству. В дальнейшем он ленился поднять свою крупную голову на лист. Он общался с руководителем по имени, как со старинным другом, хотя только с ним познакомился. Запомнить отчество он уже не мог.
За день до сдачи дома, он отпустил меня в отпуск, когда начальник отдела кадров донесла ему, что работая в СМП - 536 я ещё ни разу не был в отпуске. Причиной тому был управляющий трестом, который уволился из треста, сейчас трест без руководителя и никто не сможет помешать моему уходу в отпуск, оправдала себя кадровик. Был издан приказ об моём отпуске, обязанности главного инженера начальник возложил на себя, как в поезде не нашлось желающих на мою должность. На следующий день мы взяли билеты на поездку с семьёй в Белоруссию. Уже сидя у телевизора на чемоданах, я смотрел репортаж о вводе нашего дома в эксплуатацию.
Роман Николаевич расхвалил своё творение, а мой новый начальник без бумажки толкнул слёзную речь о том, сколько трудов пришлось приложить каменщикам поезда, строя этот прекрасный дом. Он даже не знал, что основную часть опасной работы, выполнила брига каменщиков по договору. Я принял её на строительство, когда плиты надо было укладывать вручную, на большой высоте, рискуя своей жизнью. Мы с Николаем Васильевичем решили не рисковать жизнью свих каменщиков. Я руководил бригадой в такие моменты, подсказывая, как лучше сделать ту или иную операцию и остаться на высоте, а Николай Васильевич наблюдая за нами, читая про себя молитву о нашем здравии. Он и сейчас стоял в сторонке, как бедный родственник на этом празднике, хотя больше всех заслужил добрых слов в свой адрес, а о нём даже никто не вспомнил.
В Белоруссии мы провели немного больше месяца, где отдохнули душой и телом среди близких нам людей и заповедных мест Белорусской природы. Я вышел на работу, полон сил, и с хорошим настроением, но его мне скоро испортили. Оказывается, меня ждало много людей, даже табор цыган, в полном составе с его Бароном. Начальник ушёл на больничный за три дня до моего прихода. К этому моменту он уже успел распределить жильё в сданном доме, отпустить половину людей в отпуск, с вводных объектов. Развить бурную трудовую деятельность с цыганским табором, отправить работать несколько машин в другие организации, в том числе и свою новую Волгу ГАЗ-24, принять на неё нового Водителя, отправив старого в отпуск. Оказывается, мой новый начальник давно имеет дела с цыганами. На новую волгу он тоже принял водителя цыгана и сейчас волга не стоит в гараже. Где находится новый водитель, и кто ему выдаёт путёвки? Механик не знает.
Секретарь доложила, что табор уже третьи сутки живёт в коридоре на полу вместе со своим бароном. Я только сел за стол, как в мой кабинет вломились молодые цыганки с плачущими детьми и стали требовать деньги заработанными их мужьями, мол, дети умирают от голода.
Я пригласил начальника отдела кадров и попросил принести трудовые книжки цыган оформленных на работу начальником. Она мне доложила, что ни одного цыгана она на работу не принимала. Тогда я попросил освободить мой кабинет и территорию организации немедленно или я вызову наряд милиции. Услышав слово милиция, цыганки оставили мой кабинет, дети тоже убежали, держась за их длинные юбки. Но следом зашёл пожилой цыган с большой трубкой во рту, он уселся на пол и уставился на меня. Ничего не говоря, старик курил свою длинную трубку инкрустированную дорогими камнями. Он был подпоясан широким поясом, из-под него ближе к телу выступал конец ножен и рукоятка дорогого кинжала. Всем своим видом барон старался показать, какой он важный и влиятельный человек. Кабинет наполнился дымом и зловониями его табака, хотя была открыта настежь форточка. Мой стол стоял у окна, пошли звонки я начал работать.
Позвонила женщина начальник технического отдела и доложила, что начальник разгрузил под краном целую машину ящиков и велел ей расценить их стоимость, а бухгалтерии купить их у разных изготовителей. Он решил на базе открыть магазин не нужных нам товаров. Главного бухгалтера он отправил в отпуск, а бедных девчонок грозится уволить и набрать новый штат. Мне он сказал, что вы меня уволите по выходу на работу. Начальник вместо меня уже нашёл человека, он сидит у меня за столом, пересчитывает сметы строящихся объектов и находит не заложенные в смету деньги и будет выбивать их у проектного института. Возьмите чертежи на типовой растворный ящик, посмотрите прейскурант, по какой цене нам предлагают наши мастерские МПС, посмотрите калькуляцию, во сколько нам обходится ящик, если мы его готовим сами и зайдите ко мне в кабинет.
Пока женщина шла, я поднялся и открыл по шире форточку в раме и ненароком посмотрел в окно. О Боже! У нашего забора со стороны железнодорожной насыпи, на траве сидела группа молодых мужчин и юношей цыганской внешности. Их было больше двух десятков. Подготовились, если начнётся заварушка, то наряд с линейного отдела милиции с ними не справится. В этот момент начальник технического отдела вошла в кабинет и остановилась в открытых дверях.
- Проходите, Валентина Владимировна не стесняйтесь, я сейчас с личной охраной работаю, видите, как обо мне мой новый начальник заботится.
Я посмотрел нужные мне документы, потом спросил у борона:
- Что вы от нас хотите, уважаемый?
- Нам ваш начальник, очень хороший человек, всегда работу давал. Мы жили тогда в лесу у будущего моря недалеко от Золоторёвки. Тогда мы в затапливаемых местностях ему деревья валили и кусты вырубали. Хорошее время было. Вот и сейчас он принял у нас ящики под раствор, а заболел, сказал, что выйдет его главный инженер и за всё заплатит.
- А сколько вам надо платить, уважаемый? - спросил я.
- Не жалей государственных денег, заплати сколько считаешь нужным сам, надеюсь ты не обидишь малых ребятишек. Заплати, чтобы тебе было хорошо, и нам не убыток за нашу работу.
За свою короткую жизнь мне уже приходилось сталкиваться с отдельными людьми цыганской национальности в разных местах СССР. Должен вам сказать, что у них, как у других народов есть, как плохие, так и хорошие люди, но у цыган сложнее разобраться, кто, чем дышит.
Вот мы у ящиков. Они выстроенные все, как на парад даже покрашены. При первом взгляде на ящики я понял, что сделаны они из тонкого некондиционного листового железа. Оно обычно используется в строительстве при изготовлении щитов скользящей опалубки. При их устройстве к железу навариваются уголки, с помощью их опалубка собирается, они и являются рёбрами жёсткости, и усиливает их характеристики при работе в опалубке.
Тут начальник техотдела начала критиковать их продукцию и объяснять, что они развалятся при первом подъеме крана, если в ящик загрузить раствор. Я то, сразу понял, что ящики готовились под заказ, для какого-то склада, под какие-то лёгкие изделия. Это своего рода контейнер, который устанавливается погрузчиком на стеллажи, и разгрузили их здесь, чтобы скрыться от милиции, так как на ящики не было никаких документов, а металл был где-то сворован годами ранее, может даже на платине. Я решил проверить свою догадку и на глазах ничего не понимающего начальника отдела сказал:
- Ящики хорошие, сварены с душой и стоят они не дёшево, но нам нужны ящики из металла в два раза толще с другими петлями. Вам надо было продать их на базу, где работают погрузчики. Они развозят ящики с изделиями по стеллажам, в крайнем случае, продали бы на овоще базу. А так нам придётся их порезать и сделать из них скользящую опалубку, она нам очень необходима. Первого числа к нам на базу приезжает, комиссия из Куйбышева проводить инвентаризацию. Она обнаружит излишки не нужных нам изделий, заставит порезать ящики и оприходует железо, а железо, которое занаряжено нам, отправят другим. Вот, уважаемый, какую свинью вы нам с нашим начальником подложили. У вас двое суток, может, вы сумеете, найти начальника, чтобы он разрешил вам забрать ваши ящики. Он принимал их лично, и никто вам их не отдаст. Охрана чужую машину не выпустит без документов, так что ящики вам придётся выносить на руках за нашу территорию. Если начальник не транспортабельный, пусть напишет нам распоряжение на бумаге, что можно вам отдать ящики и распишется.
Барон вдруг изменился в лице и сказал:
- Спасибо, уважаемый, что разъяснил нам безграмотным, что к чему. А то только и слышали, уходите отсюда, нам не нужны не вы и не ваши бракованные ящики.
Своего нового начальника я больше не видел. Но назавтра в кабинет Барон принёс записку, написанную подчерком начальника, и цыгане на руках вынесли ящики с нашей базы. Так вот среди цыган выносящих ящики был молодой человек, моих лет, копия Роман Николаевич, только без лысины.
Управляющим трестом вскоре стал мой бывший начальник по СМП- 101, где я от молодого специалиста вырос до начальника хозрасчётного участка, к его персоне у меня были отношения отрицательные. В первый его приезд он предложил мне должность начальника поезда и хотел перевести мне в помощники своего друга и родственника Мишу, сказал, что после моего отъезда он преуспел в строительстве. Через три дня меня назначили и. о. начальника поезда, а в моём кабинете уже сидел и. о. главного инженера. Первое с чего он начал, это знакомиться с молодыми особами в соседних организациях. Имея красивую внешность и вырвавшись на свободу от своей жены Сары, он решил, что попал на курорт. Зная, что скоро вернётся в Куйбышев, сейчас, он даже забыл то, чему я его когда-то научил.
У меня уже было не то здоровье, и когда я сказал управляющему, что за двоих я уже не потяну, он в тайне обратился к своему старому другу в Пензе. Тот нашёл ему парня на пару лет старше меня из системы ЖКХ на должность начальника. Мы уже сделали коробку дома у глобуса, заканчивали сети к нему, а мой начальник всё разъезжал на ГАЗ-24 по своим старым сослуживцам, не оказывая нам никакой помощи. Наконец, он сегодня приехал сюда и начал учить нас, как надо давать обещания жильцам во дворе. Я не выдержал и написал заявление на увольнение по собственному желанию, так он заставил меня две недели отработать. Я позвонил Роману Николаевичу, сообщил, что я уволился и уезжаю в Белоруссию. На последок не сдержался , и рассказал ему о парне цыгане. На, что он мне ответил, что когда он жил в Самарканде, в молодости дружил с девушкой цыганкой, но где Самарканд, а где Пенза и рассмеялся.
Я уже отрабатывал последние дни, как ко мне приехал Главный инженер с Локомотивного депо Пенза-3. Рыбаков Николай Ефимович, он был очень расстроен. Дело в том, что он сейчас исполнял обязанности начальника, и в депо пришла телеграмма из МПС, в которой говорилось, что в депо ТЧ-3 Пенза будет проведена Сетевая Всесоюзная Школа. Под это дело министерство выделяет не слыханную до этого сумму денег на капитальный ремонт, но под это дело необходимо составить сметы на капитальный ремонт. Я иногда помогал депо составлять сметы на капремонт, по просьбе начальника депо, для меня это большого труда не составляло, потому что я изучил технологические процессы, происходящие в цехах депо, ещё в Куйбышеве. В Управлении дороги документы, сделанные мною, проходили без замечаний, Штенберг Григорий Ильич был доволен, а лишняя заработанная мной копейка в неурочное время в семье приветствовалась. Я сказал ему, что отрабатываю последние дни и уезжаю в Белоруссию. Николай Ефимович попросил меня не делать этого. Сегодня вечером у него разговор по телефону с Григорием Ильичом и он уговорит начальника взять мене переводом мастером на должность руководителя строительного цеха.
В то время Локомотивное Депо Пенза -3 было первой категории и гремело на весь Союз. Кабинет начальника депо был украшен знамёнами победителей соцсоревнований, многие работники депо имели высокие правительственные награды, мастера цехов назначались руководителя организаций в другие подразделения дороги или их забирали в Райкомы и Райисполкомы руководителями отделов. На следующий день меня уволили переводом в локомотивное депо, и водитель вызывальной машины привёз меня в кабинет Николая Ефимовича. Потому, что утром на мой домашний номер раздался звонок. Звонил Николай Ефимович, он передал мне слова начальника депо:
- Если ты Коля упустишь этого специалиста, то можешь искать работу в новом месте, утром письмо на согласие о переводе должно быть отделе кадров поезда.
Зарплату мне пообещали не менее моей на данный момент, за каждую изготовленную смету мне будут платить отдельно, по договору, так как изготовление документации не входит в мои должностные обязанности. Вот я в депо. В качестве кабинета мне выделили комнатку три на три метра, дали в подчинение старика бригадира, ему в этом году исполнится 60 лет, столярный и молярный цех. Штат рабочих, человек сорок, разных строительных профессий. В столярном цехе один станок с тридцатых годов двадцатого века. На нём была установлена дисковая пила для продольного пиления уже готовой доски. На этом же валу станка был установлен барабан со строгальными ножами, так что, сняв диск пилы, можно было строгать доски. Мне также передали шесть молодых художниц и не большой художественный цех в придачу.
Основной моей обязанностью было ремонтировать электровозы и тепловозы, заходящие на ремонт, и отправляемые в завод по части их культурного состояния. Это окна, двери, остекление, сидения и окраска локомотивов внутри и снаружи с постановкой трафаретов безопасности. К грузовым локомотивам одни требования. К пассажирским локомотивам, другие. Каждые пять минут из депо выходил локомотив, и Боже упаси, если локомотив не пройдёт контроль, и его задержат хотя бы на минуту. Штат, который я вам перечислил, был только на программу ремонта. Второй моей обязанностью было содержать десятки цехов, сотни помещений, километры канализационных сетей, всю проезжую часть в надлежащем состоянии, проводить постоянные текущие и капитальные ремонты. Одной мягкой кровли только было несколько сотен гектар. Штат на это совсем не предусматривался, потому что Плановый и Экономический отделы имели узкое специфическое образование на железке, их всё устраивало, а люди, работающие там, ничему больше не хотели учиться.
Работы выполняли десятки бригад, которым нормировщик платил только по тарифу. Потому кадры оформляли людей по паспортам, их только привозили получить зарплату в кассе. Например, вместо пяти работающих было оформлено двадцать человек. У меня было несколько кладовых и в них кладовщики, материал списывался просто по требованию. Инспектор ОКС-а после падения депо в Моршанске устроился в депо мастером, но не смог работать и сейчас работал плотником в моём цеху. Его предшественника посадили на пять лет после проверки депо отделом ОБХСС, хотя он был честным человеком и не смог изменить заведённые здесь порядки. Как я потом выяснил, воровали кладовщики. Оказывается в депо уже с ново начала работать комиссия и начальник, от греха подальше уехал в отпуск в Кисловодск, а мастер оставил свой пост и перешёл в рабочие.
В кладовой красок стояло сотни бочек. Вентиляция не работала, я удивился, как до сей поры не взорвался такой склад и никому не говоря, проследил за работой склада. За это время на склад поступило три бочки натуральной олифы. По документам там было в каждой бочке по 220 кг. Две бочки белой эмали по документам в каждой бочке 210 кг. Я подписывал утром требование рабочим они приходили на склад и им отпускали лакокрасочные материалы на весах. Через три дня я попросил Главного инженера создать комиссию для проверки работы кладовой красок. Мотивировал это тем, что не хочу, чтобы произошёл взрыв и погибли мои люди в связи с ожидаемым поступлением больших объёмов красок. В состав комиссии вошли: Председатель – парторг; члены комиссии – инженер техотдела, работник бухгалтерии на группе красок, начальник центральной кладовой, наш кладовщик, которого он должен контролировать, два маляра и я. Когда в процессе роботы комиссии я сообщил, что краски на масляной основе и олифы легче воды, то мне не поверили. Тогда я был вынужден показать им несколько справочников. Итоги комиссии поразили всех:
1) Кладовщица с НОДХА поставила нам:
- по документам 660кг олифы
- по факту 540кг олифы
- по документам 420кг белой эмали
- по факту 360кг белой эмали
2) В две бочки с натуральной олифой было добавлено отработанное трансформаторное масло. Краска, сделанная на такой олифе, сохнет годами, как и сома олифа. Это трюк я обнаружил, когда работал в поезде.
3) Напольные весы в кладовой красок были исправны, но установлены в плюс после проверки их специалистом. Когда я установил правильно весы, вес красок совпал с весом по справочнику.
4)Помещение мало для такого количества красок, в нём не работает вентиляция. Необходимо строить новый склад красок. Работающие уже около месяца сотрудники ОБХСС, увидели случайно наш акт, сняли с него копию. Быстренько свернули работу в депо, объявив руководителям депо по выговору, и перебрались в НОДХА надолго.
К возвращению начальника, мы по моему проекту построили гараж на семь автомобилей и навели порядок на складах и со штатом, наконец, разобрались. Начальник заставил меня отремонтировать все цеха депо, и сделать внутренний интерьер закопченной, грязной пескосушилки в плитке с мраморными полами брекчии, впоследствии он сумел оформить патент на себя, мастера и рабочего. До смерти на основании патента они будут получал деньги, за изобретение печей для сушки песка, хотя мы использовали списанные печи с цементного завода.
Школа прошла на ура. Приехали делегаты со всего союза раздали награды руководству. Дома семье понравилось, что я хотя и поздно, но всегда приходил домой, да и деньги я приносил хорошие. Григорий Ильич был не технарь, обыкновенный маленький старикашка, который очень следил за своим здоровьем. У него всё везде было схвачено, многие руководители района, и многие руководители во властных городских структурах прошли через школу депо и были его выдвиженцами. У него была редкая чуйка на людей, он находил людей, которые ему нужны в этот момент и брал от них всё, что можно только выжать с этого человека. Одним словом, как говорили про него, он знал на какую лошадь поставить, находил в человеке его слабое место и рулил им. После того, как я провёл ремонт всех зданий депо, за три месяца, он вскоре втянул меня в новую авантюру.
Дело в том дела у нового управляющего плохо пошли после моего ухода. Новый главный инженер и начальник поезда не способны были организовать работу. Сдача дома под угрозой. Начальник дороги лично заставил Арона Эльевича сдавать объект. Он две недели сам занимался организацией работ, но не потянул, как его вновь набранная команда. Неожиданно он встретился с Романом Николаевичем, тот не мог себя представить, что после моего ухода стройка окажется в долгострое, он надеялся увидеть готовый фасад, а там, как он доложил на городском совете, ещё конь не валялся. Тогда Попрядухин пообещал Управляющему трестом и начальнику отделения дороги, через неделю вызвать Москву и доложить , какие безобразия творятся на вводном объекте. Тогда на совещании у начальника отделения дороги Штенбер Григорий Ильич проявил инициативу и выступил спасителем руководителей хозединиц, на которых начальник отделения хотел возложить сдачу определённых участков работ на доме.
Обычная практика на дороге. Дело в том, что хитрый Юдашкин Арон Эльевич отказался от собственного дома. Он решил получить только десять процентов жилья, сказал, что поезд не перспективный, и он свернёт в Пензе большое количество объектов, отдав их СМП-507. Тогда начальник депо заявил, что депо берётся сдать дом в срок, при условии, что общее руководство строительными работами будет осуществлять представитель депо. После ввода дома в срок депо заберёт себе восемьдесят процентов жилья. Он оставит десять процентов положенного жилья строителям и десять процентов на хозединицы отделения дороги. Всех устроило такое решение этой проблемы.
Григорий Ильич, спустя сутки, сообщил мне о том, что назначает меня, ответственным за ввод дома. Сказал при этом:
- Ты у меня единственный строитель и должен помочь мне в этом. Я назначаю тебя на должность начальника нового строительного цеха, должность твоя будет называться старший мастер Первого класса. Даю тебе в подчинение трёх руководителей из депо, они будут у тебя работать мастерами и выполнять все твои указания, ты их обучишь в процессе работы. Отдел кадров оформит в твой цех любых нужных специалистов, со стороны по твоему выбору, ты до нового года будешь получать больше чем начальник депо. В дальнейшем я оставлю тебе класс и должность, а это деньги, которые ты больше не заработаешь ни в одной организации Пензы. Уйдя от меня, ты потеряешь большую выслугу лет за непрерывный стаж работы на железной дороге.
Никто в поезде не знал, где я работаю. Так начальник отдела кадров, которая уволила меня переводом в депо в последний момент, сама сразу перешла работать в другую организацию. Встречали только мою жену с маленькими ребятишками и считали, что я уехал в Белоруссию и скоро их заберу к себе. Я очень рано уходил на работу и поздно возвращался. Содержать маленьких ребятишек и жену было нелегко на одну зарплату. В квартире было пусто, всю нашу нажитую в Куйбышеве обстановку я оставил своим родителям. Поэтому мне нужно было поправить свои финансовые дела, и я согласился с предложением начальника. Только попросил его снять людей, которые будут получать квартиры, с первого дня моей работы на дому в моё подчинение.
Последнюю свою планёрку с командирами на дому у Глобуса провёл управляющий Арон Эльевич, в присутствии своего старого дуга зама по пути, именно он сосватал ему новое руководство поезда. Арон Эльевич был мастак толкать пламенные речи, на прощание управляющий сказал:
- Мне надо сдавать другие объекты в тресте иначе меня просто снимут с должности. Вы хотя бы извинитесь за меня перед теми людьми, которые не получат квартиры, потому что собственный дом у нас отняли. Локомотивному депо Пенза-3, сейчас выступит в роли генподрядчика. С этого момента вы все будете подчиняться, тому, кого депо назначит своим приказом ответственным за ввод. С этого момента постарайтесь отработать те объемы работ, которые вы взяли, пока депо не обнаружило ваши приписки в освоении и не забрало у вас последние квартиры.
Планёрка проводилась в квартире без перегородок. Я, стоя на лестничной клетке, чувствовал себя предателем родного коллектива. А мой бывший шеф продолжал играть роль заботливого отца:
- Вы скажите, что поезду надо в первую очередь, и я вам пришлю.
Новый главный инженер, желая показать, что он лучше знает, что надо поезду, чем его начальник елейным голосом попросил:
- Пришлите нам вагон песка.
Арон Эльевич достал свой походный блокнотик и начал записывать, повторяя в слух, что записывает.
- Пишу Пенза, главный инженер, песок, ну что же вы замолчали, какой вам надо песок?
Главный инженер: - Желтый!
Все командиры на планёрке не сдержали общий смех. В этот момент на планёрку пришёл Григорий Ильич, и махнул мне рукой, чтобы я шёл за ним. Увидев на планёрке Зама по пути, начальник депо удивился:
- Коля, ты что ли? Откуда ты взялся, что ты тут делаешь? Куда ты пропал после падения цеха в Моршанске? Я думал, что тебя уволили, или чего хуже без права переписки…., а смотри ты, всплыл.
Я понял, что у моего начальника с замом по пути личные счёты. Наступила гробовая тишина, начальник зачитал свой приказ, согласованный с руководством дороги. Услышав мою фамилию, Юдашкин посмотрел на начальника поезда, тот произнёс:
- Так он давно уволился и уехал в свою Белоруссию.
Тянуть больше было нельзя, и я пришёл и стал рядом с Григорием Ильичом. Неожиданно, Юдашкин Арон Эльевич, посмотрел нехорошо на начальника депо своим хищным взглядом, и произнёс:
- Молодец, сумел переманить! Виктор мой ученик, этот сдаст, можете не сомневаться.
После чего он удалился из квартиры со своим старым другом, а я начал свою первую планёрку на доме у Глобуса, работая уже в депо.
Больше Арона Эльевича я не видел. Я не стану описывать, какими трудами дался депо этот объект. Как зимой приходилось бригаде девчонок делать сложную штукатурку, на главном фасаде у Глобуса на последних этажах. Как бывшие друзья начальника СМП-536 смогли дать тепло в дом от нового теплопункта, лишь двадцать пятого декабря, всё это время мы штукатурили дом изнутри, отапливая квартиры мангалами разнося их по этажам до двенадцати ночи. Дом сдали в срок, и депо получило столько квартир, что даже не могло им привидится во сне. Мне было жалко работников СМП- 536, я выполнил несделанные поездом работы временными бригадами, и не снял с поезда выполнение. Благодаря этому десять процентов жилья осталось за поездом. Жильцы, заселившиеся в эти квартиры, никогда не узнают об этом, пусть живут себе счастливо, они ведь не виноваты, что им достались руководители идиоты, думал я, надеясь сохранить это в тайне. В это время Попрядухин Роман Николаевич был на пике своей славы и даже не вспоминал обо мне.
Но было и хорошее. Я познакомился с начальником участка с ГТС, который впоследствии стал моим другом.