Кама Цепеш,
За последние несколько лет только три фильма заставляли меня сидеть неподвижно с открытым ртом и зачарованно созерцать: “Оппенгеймер”, “ Дюна. Часть I” и “Три тысячи лет желаний”. Некоторых последний выбор удивит, однако по какой-то неизвестной причине именно эта работа погрузила меня в самую настоящую сказку. Может, я просто в глубине души мечтал, чтобы Вечный Наблюдатель рассказывал мне истории о былом, таинственном и невероятном, и именно поэтому этот фильм оказался таким близким и ностальгическим, будто мне снова семь и я читаю “Сказки тысяча и одной ночи”.
Умная, одинокая и бесстрастная Алитея (сыгранная космической Тильдой Суинтон) – нарратолог. То есть она занимается тем, что изучает истории: сказки, былины, мифы и легенды разных народов мира разных эпох, ищет в них сходства и связи. Несколько раз в год она отправляется в командировку в разные уголки мира, чтобы рассказывать «истории об историях». На этот раз Алитея прилетела в Стамбул – город мечетей, пряностей, и загадок. К сожалению, лекция проходит не очень удачно. В своем разыгравшемся воображении она видит то, чего не должна, и падает в обморок. Коллега отводит ее на прогулку, чтобы Алитея пришла в себя, и вот, в одной из лавок необъятного Гранд-Базара она находит двухсотлетнюю бутылочку, наглухо закрытую пробкой. По прибытию в отель нарратолог пытается откупорить ее, и случайно высвобождает Джина (Идрис Эльба). Пока женщина пытается осознать, насколько реально происходящее, Джин успевает принять нормальную форму и выучить английский язык. Словно в сказках, которые она читала всю жизнь, тот просит ее загадать три сокровенных желания. Но что, если Алитея ничего не хочет? Что, если она довольна своей жизнью? Воспользовавшись случаем, о котором только может мечтать любой ее коллега, она просит Джина поведать свою историю…
Нужно сказать: какой же здесь потрясающий визуал! Джордж Миллер умеет выжимать максимум из небольшого (по современным меркам) бюджета, причём даже CGI смотрится залипательно. Локаций здесь немного, но они грамотно чередуются и итоговые декорации с учётом графики создают простора, а саунд дизайн способствует ощущению присутствия (Junkie XL делал звук для ‘Love❤Death☠️Robots🤖’ и ‘Лиги Справедливости Зака Снайдера’, а монтажёр Маргарет Сиксел работала с Миллером на ‘Безумном Максе’). Постановка режиссёра в паре с мастерством оператора ‘Гарри Поттера’ дарит неимоверный эстетический опыт, их понимание света и цвета словно оживляет сказочные истории.
“Сказка ложь, да в ней намёк “. Основной темой ленты становится роль историй в контексте восприятия мира и влияния на становление мировоззрения. Алитея, благодаря своей специальности, сумела довольно быстро сориентироваться при появлении Джина, заранее зная обо всех подводных камнях и правилах, однако и она не может устоять перед живым кладезем мирового знания. Истории Джина плавно переходят от более фантастического к более реальному: царь Соломон и царица Савская, интриги и странности двора султана Мехмеда Второго, жаждущая знаний девушка-пленница. За три тысячи лет заточений и желаний магия превращается из обыденного в пугающее, а после воспринимается как объект исследования, а не миф. Царица Савская - часть магического мира, Великанша - испуганная женщина, воспитанная на страшных легендах о злых джинах, Гюльтен - женщина-гений, познающая через Джина суть вещей, а Алитея - женщина, познающая суть вещей через истории о джинах.
На деле фильм оказывается историей двух одиночек, изолированных от общества. Они встречаются, чтобы помочь друг другу жить так, как живут герои историй, что они изучают или рассказывают. Чтобы понять, что им на самом деле необходимо в жизни. Алитея отрицала, что ей нужна любовь, но рассказ Джина открыл ей глаза на то, как же пресна её жизнь без искренних чувств. Потому это становится её первым желанием. Но вот в чем дело: насколько взаимна эта любовь, если Джина желанием “принуждают” к ней? А режиссёр не спешит ответить на этот вопрос. Причём чувства Джина к Гюльтен были искренние, а в случае с Алитеей - это уже вопрос с подвохом.
Больше всего претензий возникает к третьему акту, когда Алитея вместе с джином возвращается в Лондон. Ты как будто приходишь в себя после странного сна, и ритм фильма сбивается (хотя если смотреть от лица героини, то именно так всё и происходит, ведь до этого она не была уверена в реальности происходящего). И вдруг нам позволяют погрузиться в психологию Алитеи, её ‘шкуру’, поэтому это немного ломает суггестологию, ведь до этого мы были просто Наблюдателем, а не участником. И здесь мы ощущаем хронометраж, хоть и проходит час двадцать. Нам уже не особо интересна предыстория героини, чеховские ружья появляются слишком поздно и стреляют слишком скоро - всего за один акт! Соседки Алитеи разбавляют обстановку, но они нужны только для демонстрации изменения героини - но опять же: зачем торопиться? На самом деле в этом моменте начинаешь скучать, но до финала уже недалеко, поэтому простительно.
При бюджете в 60 миллионов долларов суммарно в мировом прокате фильм собрал всего 25 миллионов. Фильм не то чтобы фестивальный, поэтому ожидалось, что его сборы хотя бы окупят производственные затраты, однако ещё до премьеры аналитики предсказали ему не более трех-пяти миллионов за премьеру: в США он не дотянул даже до стольки. Отчасти в этом можно винить рекламную кампанию, нацеленную преимущественно на Джорджа Миллера и, цитата: “от создателя ‘Безумного Макса’”. Не особо рассказывалось о самом фильме, что зачастую случается, когда компания не уверена в успехе концепции или лента сильно порезана (час сорок - некоторым обозревателям даже этого показалось много, но я бы с удовольствием посмотрел вырезанный контент). Или фильм просто не сумел привлечь достаточно аудитории чтобы окупиться, всё-таки созидательное кино не пользуется такой популярностью, как активное повествование*.
*я имею в ввиду, что ‘активное’ подразумевает установление связи между зрителем и нарративом за счёт эмоционального вовлечения путём слияния смотрящего с героем, поступками и последствиями, словно ты сам находишься рядом с ним. ‘Созидательное’ же предлагает неординарный взгляд, трактовки значений, обособленность - взять ту же оригинальную “Суспирию” Дарио Ардженто.
Остаётся надеяться, что с течением времени “Три тысячи лет желаний” найдёт своего зрителя и останется в памяти кинематографа. Как-то же в ней гнойным прыщом лежит “Комната” Томми Вайсо, но об этом в другой раз.