Летом 1911 года начальник сыскного отделения полиции Одессы фон Кюгельген, анализируя криминальную ситуацию в городе, пришел к выводу, что среди местного высшего общества имеются лица, которые, пользуясь привилегированным положением, безнаказанно совершают преступления. В число подозреваемых попал вращавшийся в кругу городской знати и везде представлявшийся инженером, один из деятелей сербской колонии в Одессе Михаил Мишиц.
Это был элегантный мужчина 35 лет, который вел широкий образ жизни. Как большой любитель спорта, появлялся на всех скачках, бегах, автомобильных гонках, авиационных праздниках, часто бывал и в театрах, регулярно — в ресторанах… За Мишицем решено было установить непрерывное наблюдение. Эту роль поручили двум личным секретным агентам Кюгельгена — интеллигентным, хорошо образованным молодым людям, владевшим несколькими иностранными языками и, главное, никому не известным в Одессе.
Как-то на ипподроме, отрекомендовавшись приезжими иностранцами, они познакомились с Мишицем. Оба агента вошли в доверие инженера. Но не сразу. Едва знакомство стало укрепляться, как сыщики обнаружили, что за ними учрежден тщательный надзор: за каждым из них следили по два человека.
Однажды Мишиц пригласил новых «друзей» к себе:
— Я хочу сделать вам серьезное деловое предложение, — заявил он. — Вы знаете, какими обширными связями я располагаю. Каждому из вас известно мое положение, и я гарантирую вам блестящую карьеру… Но помните, я требую никогда ни о чем меня не спрашивать и беспрекословно подчиняться всему, что прикажу.
Получив заверения в полной ему преданности, инженер стал использовать молодых людей в качестве своих агентов-порученцев. Таким образом сыщикам удалось довольно быстро установить, что Мишиц для связи с приходившими в его квартиру сообщниками применил специальную сигнализацию. Для этого на безупречно выбеленной стенке балкона у него всегда висела довольно большая связка ярко-красных перчиков. Если вход к нему для его сообщников не рекомендовался, перчикам придавали соответствующее положение.
В сентябре 1911 года Мишиц дал указание своим помощникам купить две бутылки крови. Сказав, что уезжает испытывать новый аэроплан собственной конструкции, инженер с одним из молодых людей поехал в экипаже на так называемое «Стрельбищное поле». Но вместо испытания аэроплана стал имитировать его аварию — вымазался грязью с ног до головы и приказал сопровождавшему помощнику облить его голову и костюм припасенной кровью, а затем забинтовать. Дома те же помощники наложили ему на ногу и руку гипсовые повязки, но так, что они свободно надевались и легко снимались.
Известие о «несчастье» с инженером быстро распространилось среди его знакомых. Он, под наблюдением неотлучно дежуривших «врачей», весь «забинтованный и загипсованный», лежал в постели, принимая многочисленные соболезнования. У сыщиков появилась возможность связи с Кюгельгеном. Когда тот узнал все детали катастрофы, был усилен поиск материалов, связанных с аферами Мишица в России и за границей.
В один из дней Мишиц неожиданно для сыщиков написал три письма, в которых сообщал адресатам, что решил покончить счеты с жизнью. Одно из писем предназначалось влиятельному лицу в Америке, другое — консулу европейского государства и третье — высокопоставленной даме при иностранном дворе. Трогательно прощаясь с этими людьми, инженер их уведомил, что 30 октября его уже не будет в живых.
Начальнику сыскного отделения стало ясно, что какой-то преступный план должен быть реализован буквально в ближайшие дни. Упреждая его и опасаясь возможного внезапного исчезновения Мишица из Одессы, он решил арестовать инженера и одновременно произвести обыски у лиц, имевших подозрительные с ним контакты. В этот день повсюду, в том числе у дома, где жил Мишиц, были расставлены полицейские.
Неотлучно дежурившие в квартире инженера сыщики получили указание до послед-него разыгрывать роль его сообщников. В полдень под видом посетителей в дом вошли агенты сыска во главе с Тунбергом — помощником начальника сыскного отделения. Инженер, ожидая знакомых, лежал в постели как обычно «загипсованный» и в присутствии своих «друзей» с увлечением читал исторический роман.
Резко распахнулась дверь, и Мишиц, не успев повернуть голову, был схвачен за руки. Он растерялся, но быстро пришел в себя и даже без дрожи в голосе сказал «друзьям»:
— Не беспокойтесь, господа, это, вероятно, ошибка…
Обыск продолжался более суток. В результате была найдена масса компрометирующих документов и вещей. Агенты нашли ящик с поддельными штемпелями и печатями как российских государственных организаций, так и иностранных. В тайнике хранились и десятки паспортов на различные имена. Особенно много было изъято корреспонденции. В сыскном отделении пришлось выделить для ее изучения две комнаты. По письмам удалось выявить проживавшего в Одессе очень важного сообщника Мишица. Он и еще десять одесситов, связанных с аферистом, были арестованы.
На допросах Мишиц держался хладно-кровно, иронизировал над представителями власти. Он признался, что уже четыре раза был приговорен к смертной казни и счастливо избегал этой участи.
Расследованием деятельности авантюриста были заняты следственные органы не только Одессы, но и многих европейских и американских городов, куда после его ареста были посланы соответствующие извещения. В результате совместных действий удалось установить, что арестованный инженер Мишиц был на самом деле Счатовым — болгарином по происхождению. Он проводил свои аферные операции во многих странах, проживал под различными фамилиями.
Счатов-Мишиц легко сходился с людьми и добивался их доверия, сумел даже войти в законспирированную организацию революционеров-македонцев, штаб которой находился в Софии. Главной его задачей было отслеживание решений и действий македонцев путем перехвата писем. Благодаря своему художественному таланту, он умело копировал письма, содержащие ценную информацию о революционных планах, а подлинники отправлял в Константинополь.
За заслуги перед турецкими хозяевами Мишиц удостоился должности личного агента султана. Затем он стоял даже во главе турецкого «черного кабинета». Но этого оказалось мало, и он умудрился поднять руку на своего благодетеля, участвуя в покушении на его жизнь. Сумел скрыться от погони. Однажды, на пароходе, следовавшем из Одессы в Константинополь, он, несмотря на отлично выполненный грим, был опознан и задержан. Но и здесь удача ему не изменила — Мишиц подкупил охранников и совершил побег.
Среди многочисленных преступлений Мишица есть одно, вошедшее в историю мировой криминалистики. В ночь на 4 ноября 1910 года в Лондоне по сигналу тревоги пятеро полицейских поспешили на место преступления — ограбление большого ювелирного магазина Гарриса. Грабители с расстояния в несколько шагов открыли огонь из револьверов. Трое полицейских были убиты сразу, двое умерли в больнице.
Эта трагедия буквально потрясла анг-личан. На поиск преступников были мобилизованы все силовые структуры. Вначале предположили, что ограбление магазина осуществлялось русскими революционерами-анархистами, которых, по данным сыска, в Лондоне было предостаточно. Но потом удалось установить, что это дело рук хорошо организованной международной преступной организации, а возглавлял банду человек, известный под кличкой «Петр-художник». Фамилия этого человека, предположительно уроженца России, не была известна, но имелись его приметы, указывавшие на то, что руководитель преступления — Счатов-Мишиц.
Лондонские власти, всерьез озабоченные и возмущенные беспрецедентной расправой над полицейскими, решили во что бы то ни стало найти и публично наказать преступников. Была назначена большая премия тому, кто поможет найти «Петра-художника» и его банду. В Лондоне оказалось много добровольных «Шерлоков Холмсов», которые не жалели труда и времени для поисков знаменитого экспроприатора. С их помощью 20 декабря удалось выяснить, что преступники скрываются в невзрачном трехэтажном доме №100 на Маль-стрит в восточной части Лондона недалеко от Сити. Уже 21 декабря в 2 часа ночи была предпринята первая попытка арестовать преступников, но те забаррикадировались и открыли стрельбу. В 5 часов утра большой отряд полицейских вторично попытался ворваться в дом, но осажденные и его заставили отступить. После этого было принято решение начать осаду дома. Полиция провела скрытно операцию по эвакуации жильцов близлежащих домов и плотным кольцом из 1000 (!) полицейских окружила дом № 100. Но и этого показалось мало — «у страха глаза велики» — в помощь полиции был вызван отряд шотландской гвардии. Располагая такой силой, нападающие начали массированный обстрел осажденных. Дом загорелся.
Время шло, но, несмотря на пожар, осажденные не сдавались. Около полудня на место происшествия вынужден был прибыть министр внутренних дел. Когда ему доложили, что в доме заблокирован большой отряд преступников, вооруженных пулеметами, он вызвал отряд королевской конной артиллерии из трех орудий. Только артиллерийский обстрел дома заставил в 2 часа дня осажденных прекратить сопротивление. В статье «Лондонская трагедия» газета «Петербургский листок» от 25 декабря 1910 года писала: «Осажденные выдержали осаду почти трехтысячной армии полицейских в течение 10 часов».
Когда пожарные проникли в горящий дом, они обнаружили три обгоревших трупа бандитов, покончивших с собой в последний момент боя. Никаких пулеметов в доме не оказалось, были обнаружены только два револьвера. Тщательное обследование трупов криминалистами показало, что среди погибших не было организатора акции «Петра-художника» и его ближайших сподвижников. И, как писали газеты, он продолжал гулять на свободе, «играя с полицейскими в кошки-мышки».
Итак, Мишиц, он же Счатов, он же «Петр-художник», в декабре 1911 года оказался в руках российского правосудия. Несмотря на настойчивые требования турецкой стороны о его выдаче, было принято решение вначале судить его в России, где он успел совершить много преступлений. Суд проходил в обстановке полной секретности. О Мишице некоторое время говорили, его похождения широко освещались в печати, а затем о нем начисто забыли.
Ростислав НИКОЛАЕВ