Предисловие: заранее извиняюсь перед моими давнишними подписчиками. Ребятки, прошло полгода и вас стало в 4 раза больше. И не все, вновь прибывшие, успели "насладиться" сим опусом. Только поэтому повторяю. Надеюсь на терпеливость первых и на взаимность вторых. Поехали!
Посвящается моим друзьям, с которыми я отпахал славных и незабываемых 13 лет в этих самых "внутренних" органах ....
После окончания в 1978 г. Института народного хозяйства, я был распределен на работу молодым специалистом в НИИ труда в Октябрьском районе. Примерно через месяц после выдачи диплома, я с направлением, как порядочный, пришел в отдел кадров этого НИИ узнать - что и как. В отделе кадров «милая» женщина бальзаковского возраста очень обрадовалась моему приходу. Вызвала начальника моего будущего отдела (не помню какого) - мужика лет 35-40, и они вдвоем стали расписывать мне самые радужные перспективы, как-то: оклад 105 р. и через 2-3 года уже 130р., работа с интересными командировками по курортам Восточно- и Западно-Сибирского региона, квартира к пенсии и т.д. Я по хорошему попытался объяснить, что живу с родителями в Академгородке (ездить на работу далеко и зарплаты мне как раз хватит на проезд и на обеды), жена - такой же молодой специалист, маленький ребенок, и я конечно к ним не пойду.
Дама с дядей сразу на меня окрысились и очень сильно, видимо не я первый отказал им во взаимности, и стали мне угрожать, что открепительного талона они мне никогда не дадут, без него меня нигде не примут, а если примут, они всех по судам затаскают и т.д. В общем, чтобы я с понедельника выходил на работу. Я сказал: «Ага, ну конечно!», и больше они меня не видели.
Пришлось самому искать работу в Академгородке. Попробовав, безрезультатно, несколько мест («Да, с удовольствием, но только с открепительным талоном»), я не помню как, попал ближе к осени в НИИ систем. Заместителем директора по общим вопросам оказался приятель моего отца, который его хорошо помнил и он взял меня на свой страх и риск аж на 115 рублей!
Ехать до работы 20 минут, приличная зарплата - о чем еще можно мечтать! А график работы - это отдельная песня... Мне выдали индивидуальную пластмассовую перфокарту с моим номером, которую я должен был при входе и выходе из НИИ засовывать в пасть турникета (как в метро). В отделе кадров с точностью до минуты фиксировалось время пересечения «государственной границы» и естественно, общее отработанное время, в связи с этим обеденный перерыв был плавающим, т.е. кому как удобно, но не более 1 часа.
Коллектив в моем отделе был в основном молодой и женский, а характер в то время у меня был душевный и обаятельный, поэтому очень быстро мне объяснили, что надо приходить вовремя, в 8-30 и уходить вовремя в 17-30 - это машина просекает четко. Но в программе есть одно слабое место - если не совпадает число входов и выходов, она по умолчанию показывает, что все «ОК». С первой волной жаждущих пораньше перекусить без очередей, я поплотней, пристраивался за кем-нибудь пышнотелым, и, имитируя, что втыкаю свою карту в турникет, получал на прощание под зад железякой, но не больно. Возвращался же я с последними отобедовшими и честно отмечался у родной ЭВМ. Таким образом, обедал я, как правило, дома и не долго, примерно с 12 до 15 часов. Дольше я старался не задерживаться. Таких как я хитромудрых было немного, процентов 10-15, ну летом конечно больше. Мое столь длительное отсутствие на рабочем месте не сказывалось отрицательно на производственных успехах родного отдела за счет резкого повышения интенсивности моего труда, его производительности.
А трудился я знатно: ровно в 8-30, высунув язык и слегка приплющенный в автобусе, прибывал на рабочее место и в течение часа оживленно делился новостями с коллегами по работе, иногда перенося бумаги, которые мне давали умные люди из одной комнаты в другую. Примерно в 9-30 начиналась подготовка к утреннему чаю. В связи с врожденной аккуратностью и вкусом в мои обязанности входила художественная резка тупым ножом сыра, колбасы, хлеба, привезенных из командировок в Москву счастливчиками лимонов. После плотного чаепития и обсуждения производственных проблем, народ с сознанием исполненного долга начинал просачиваться на обеденный перерыв. После которого я, слегка заспанный и помятый в автобусе, докладывал о проделанной работе, получал новое задание, как правило, это была резка «синьки» - рулонов вонючей аммиачной бумаги с откопированными на ней техническими заданиями и их решениями. Ближе к 4 часам начиналась подготовка к «файф о клок», т.е. послеобеденному чаю. Если кто-то имел неосторожность родиться сам или родить ребенка; уйти-вернуться в отпуск; купить машину; получить квартиру; выйти замуж или развестись, то подготовка начиналась пораньше и посерьезнее: винцо, водочка или разведенный и подкрашенный спирт, соленые огурчики, салаты - остальное допишите сами. Но в 17-30, за исключением «серьезных» дней, все как один, усталые, но довольные, рысцой выдвигались на остановки к автобусам.
Умышленно не упоминаю сдачу заказчикам готовых проектов и их отдельных очередей. На этой стадии уже подключалось руководство не только отдела, но и отделения. Чай получался уже не просто чай, а банкет в самом большом кабинете, за сдвинутыми столами, тостами в честь передовиков производства и в конце банкета животрепещущим обсуждением производственных перспектив, планов, кадровых вопросов, плясками и хоровым пением.
Особняком, конечно, стоят праздники типа 1 Мая, 7 ноября, Нового года, предпраздничные и особенно после- праздничные дни. От одних только демонстраций с флагами и портретами членов Политбюро дух захватывает.
Но вернемся к тяжелым трудовым будням. Через пару - тройку месяцев я достойно влился в коллектив, нашел свою нишу, присел и оглядел близкую и далекую перспективы. И что я увидел?! То же что и в НИИ труда, только в два раза ближе. Буря радости шлёпнулась жирной кляксой, тут же у ног, не начавшись. Вот тут-то, студеным зимним днем, ко мне подкрался Его Величество Случай в лице моего студенческого товарища Жени Бородкина.
Кто же это - Женя Бородкин? Без ложной скромности должен признаться, и не я один, что Бородкин Евгений Михайлович - человек-легенда Новосибирского института народного хозяйства и в особенности факультета «Финансы и кредит». Второй человек-легенда это, конечно, я, но давайте в порядке очереди...
В 1973 году на тренировках и играх сборной института по баскетболу я встретился с высоким плотным парнем. Шапка густых волнистых волос, светлые глаза или улыбались, или имели слегка удивленное выражение. Поведение и манеры степенные, другое слово трудно подобрать, проще - представьте себе артиста Ширвиндта, такой же энергичный и «душка». Девушкам трудно было не любить его, они же любят плюшевые игрушки.
Играли мы хорошо, самозабвенно; особенно в ручной мяч. Институтский тренер по баскетболу, преподаватель кафедры физвоспитания мастер спорта по парашютному спорту Лев Саныч Красильников на Спартакиаду вузов города баскетболистов выставлял и на гандбол, так как там тоже надо стучать мячом в пол. У нас в команде был волейболист по имени Колек, который объяснил, что такое гандбол и показал маленькие хитрости, в том числе розыгрыш штрафного.
Два игрока встают на 9-метровой линии спиной к воротам противника, откидывают мяч третьему, который с разбега в прыжке, через них и защитников бросает мяч по воротам. Хитрость в том, что двое спинами валятся и отталкивают защитников и не дают им помешать броску третьего. Так как, рост, прыжок и бросок у меня были неплохими, то и бросал по воротам я. Женя же мне откидывал мяч со штрафного. Когда после броска я падал на двоих своих игроков и защитников за ними, то видимо производил на Женю такое незабываемое впечатление, а он человек впечатлительный, что он пару раз, защищая лицо, наклонял голову вперед, навстречу моей руке, которая по инерции после броска лупила его по кудрявой голове. Волосы, конечно, значительно смягчали удар, и руке было не так больно. Как сказал бы дедушка Павлов - условные рефлексы получились устойчивые. Я просил Женю - откидывайся дальше назад и защитников отодвинешь, и я до головы не достану, но было уже поздно. Играли мы хорошо, красиво и чаще выигрывали.
Первый курс мы учились на одном потоке, он на «Финансах», а я на «Статистике». Лекции типа Истории КПСС нам читали вместе. Потом я на год притормозил, и Женя закончил на год раньше меня. Интересные наблюдения на лекциях: стоило несколько раз почесать за ухом у Евгения, как тут же глаза у него начинали соловеть и закрываться, голова, как у Маяковского, склонялась на мощную грудь и ... энергично встряхивая гривой, Женя просил: «Витя не надо, я засыпаю».
Этот номер я, как Копперфильд, демонстрировал желающим на лекциях не раз.
Но самые яркие воспоминания у меня, и мне кажется у Евгения тоже, остались от нашей многотрудной жизни в общежитии. Вообще студентам с городской пропиской общагу не давали.
Но я жил в Академгородке и с помощью кафедры физвоспитания выхлопотал себе общежитие.
Женя тоже жил на Затулинке и естественно никак не успевал не то, что к первой паре, но и ко второй. Используя исключительно свое обаяние, он тоже очень быстро оказался в общаге. Мы жили в разных комнатах, но на одном этаже. Я со своим одногруппником Витей Конюковым из Черепаново, а Бородкин с Серегой Евсеенко из Омска. У Витька выражение конопатого лица очень напоминало улыбающуюся рожицу Страшилы Мудрого из книжки Волкова про Элли и ее друзей. Серега, кстати тоже баскетболист, вихрастый, крепкий парень, кулацкой закваски, на чем, как мне кажется, они с Женькой и сдружились. Кто был в начале 70-х в советском студенческом общежитии, тот знает, что это за зоопарк, с его обитателями, запахами, нравами и порядками. Для тех, кто не успел, объяснять не буду, т.к. психологический триллер в трех томах «Студенческое общежитие первой половины 70-х годов, как явление развитого социализма» готовится мною к отдельному изданию. Моему соседу, как сельскому жителю, от родственников перепадало кроме всего прочего, в месяц по 4-5 синих кур-недорослей. Стипендии (кто получал) и прочих денег хватало максимум на 2 недели. Последнюю неделю перед стипендией питались святым духом. Так вот, последнюю, особенно синюшную курицу мы с Витюхой готовили следующим образом:
1 - сварили суп, т.е. с картошкой или лапшей, суп съели, но птичку не тронули.
2 - на следующий день сварили еще раз и съели все подчистую, кроме костей.
3 - на третий день очень легко нашли кости, (посуда мылась раз в месяц и на 1 Мая), залили их двумя стаканами чистой водопроводной воды, посолили, добавили лавровый лист и прочих специй по вкусу и сварили третий раз, съели с хлебом и с большим аппетитом, на отсутствие которого не жаловались. Почему не варили четвертый раз - не помню, или деньги нашли или еду.
Женя, в силу природных обстоятельств, так жить не мог.
Как пишут в романах - продолжение следует...