Продолжение, начало см. : Страх
Переезд в новый лагерь.
Когда пришло время переезжать из первого лагеря во второй- дальний, всё погрузили на вездеход. Я и Олеся сели в кабину, остальные забрались сверху на вещи на платформе вездехода. Машина тронулась в путь перегруженной.
В кабине было очень тесно. Место для механика (пассажира) предназначалось одному, но мы худенькие, как-то уместились. Дорог не было никаких, ехали по полям, лесам, болотам -как придётся.
Жалко было природу: тоненькие деревца прогибались и гибли под гусеницами, разлетались бабочки и птицы, ветки кустарника зло хлестали в стекло. Волнительный восторг наступал, когда вездеход на скорости(как казалось) нырял в болотистые водоемы. В стекло кабины била мощная, мутная, желтоватая волна. Казалось, что машина ушла под воду и сейчас поплывем под водой. Но тут волна расступалась, а мы плыли по воде или ехали по дну, нарушая привычный, нетронутый, дикий мир водных обитателей.
Ехали 50 км два дня. Ночь провели под открытым небом на поляне, просто где пришлось остановиться. Воду набрали из луж. Вскипятили чайник на керосинке, поели консервы. Потом уложились спать на земле, подстилая все возможное под себя и закрываясь с головой от комаров. Только какой сон на жестком и когда звенят тучи комаров? В палатке в первом лагере у нас были матрасы и пологи из марли над каждым местом на нарах.
Доехали до нужного места и разбили лагерь прямо под железнодорожной насыпью. На новом месте поставили две палатки- одна женская, двухместная. Там мы жили вдвоем с Олесей. А вторая- десятиместная, мужская. В каждой палатке нары, печка, а в большой еще стол и лавки.
Ходили по путям, делали замеры. Как-то прошли 15 км. в одну сторону и вернулись обратно в один день, еще и приходилось постоянно нагибаться, делать отметки.
Нечеловеческие ночные звуки.
Пару раз пришлось ночевать в путейских будках, так как нужно было продвинуться на следующий день еще дальше. Повезло, когда в одной будке оказались широкие лавки и чисто. Тогда на лавку легла я, а мужчины расположились на полу. А в другой будке были узенькие и сломанные лавки и мусор. Ну это жесть, конечно. Мы были только в энцефалитках, даже под голову положить нечего было. И, конечно, это не сон.
Я просидела тогда почти всю ночь у разбитого окна, слушая тайгу. Тьма кромешная, у окна непролазные кусты крапивы.
Ночью жизнь в тайге кипит: вот слышу неразборчивое бормотание, подвывания, звуки, похожие на плач ребенка, странные шорохи, непонятно откуда идущий шум, треск. Звуки неприятные... Все ждала, что вот-вот зашевелится крапива и высунется какая-нибудь морда. Но было не страшно: во -первых я понимала, что это шумят животные, наверняка, в большинстве безобидные, а во-вторых -рядом на полу похрапывали трое мужчин...
Потом узнала: плач ребенка -это, возможно, лисица, бормотание - похоже на филина...
В новый лагерь Васе-снабженцу картошку было тяжело возить. На обед готовили гороховый суп, борщ, щи- из консервов, тушенка с крупой или лапшой, компот из сухофруктов, чай, кисель, сгущенка, печенье, пряники. В лагере были установлены дежурства по готовке- по двое человек на день. В конце сезона, когда подходили к концу работы, последнее, что у нас оставалось на целых две недели впереди- это только консервированный борщ, рис и тушенка. Все! Ни хлеба, ни сладкого- ничего больше не было. Васе начальник партии приказал не ездить, не возить продукты, так как предполагалось, что мы заканчиваем. Не знаю, как в других партиях, но в нашей партии начальник прославился грубостью и наплевательским отношением к людям.
В эти последние две недели произошли два события, после чего мы стали более осторожными и не отходили от палатки по одному далее, чем на пять метров...
Продолжение см.: Как вездеходчик пропал
Подпишитесь на канал, чтобы узнать продолжение!