Та деревня, которую я помню. Пасторально-лубочная. Из детства.
Зарисовка первая
Дом прабабки. Бревенчатый, основательный, с большой русской печью. Деревянное солидное крыльцо, прохладные сени. В сенях висит металлический умывальник, стоят ведра с чистой водой. Помню веник, стоящий у входа, сама не знаю, чем он мне так запомнился.
Из сеней в дом заходишь - сразу кухня. В углу возле печки стоят ухваты, чугунки устроились рядком на полке. Самовар на столе, современный - электрический. Рядом вазочка с серым кусковым сахаром. Рафинад - ерунда, чай из блюдечка, да молоком забеленный, с рафинадом пить невкусно. Щипчики-кусачки для сахара, чашки в голубой горошек, а стол покрыт скатертью, вышитой крестиком. Занавески на кухонном окне тоже вышиты. Как и покрывала на пружинных кроватях с хромированными набалдашниками на изголовье. На каждой кровати красуется, похожая на зиккурат, стопа подушек в белоснежных крахмальных наволочках с мережкой.
В большой, "главной", комнате висят образа с теплящимися лампадками, старое мутное зеркало в дубовой раме и репродукция картины Пукирева "Неравный брак" (в доме соседей висела точно такая же - прабабка с соседкой, Нюркой, кажется, их вместе покупали).
Что еще в памяти? Щи в чугунке из печки, пироги с черникой и малиной, вода, которую нужно было притащить с колонки на улице, оранжевый лилейник в палисаднике и тяжелое деревянное корыто для щаницы, массивная мебель из потемневшего за десятилетия дерева... Все, заканчиваю, иначе это надолго.
Дом этот уже давно не принадлежит нашей семье. Так сложилось. С него началось моё знакомство с деревней. 30 лет прошло, а помню все так отчетливо, будто была там неделю назад.
Зарисовка вторая
В лес за грибами ходили через колхозные поля. Слева овёс, справа кукуруза. Тогда казалось, что поля тянутся до горизонта. Идешь по грунтовке между полями, овсинки невызревшие срываешь и жуешь. Надоест - в кукурузные заросли нырнешь, выберешь молодой початок понежнее, еле отдерёшь его от стебля, листьями изрежешься. Идёшь дальше, на ходу початок чистишь, ниточки-волокна обдираешь, грызёшь молочно-зеленую кукурузину.
Поля кончаются, начинается опасная территория. Колхозное стадо коров на выпасе гуляет. Коровы - не слишком страшно, аромат - почти терпимо. И всё бы ничего, но - Воздух. Бык, который по местным легендам кучу народа на рога поднял. Я его видела только раз и издалека, но стращали им меня постоянно.
Вообще, кто-нибудь замечал как мало нынче коров? По трассе едешь - луга, луга, луга. А коров на них - раз и обчёлся. Раньше на этих же трассах останавливаться приходилось то и дело, стада через дорогу пропускать (и что им на одной стороне дороги не паслось?)
Зарисовка третья
Дом стоит на высоком берегу Волги. Выйдешь из калитки, пройдёшь вперед метров десять - крутой спуск к реке, заросший крапивой и репейником, и узкая извилистая тропка, петляющая то влево, то вправо. Пахнет опилками, сеном, печным дымом, тёплым деревом, жарой и смолой. Запах смолы и дёгтя с реки доносит. Вниз спустишься, едва не свернув шею на очередном витке тропинки - и вот она, Волга. Песок, приглаженный волнами, шаткие мостки, простые деревянные лодки на воде покачиваются. Лодки просто к столбам верёвкой примотаны, вёсла в наличии - отвязывай и плыви, если не боишься от хозяина плавсредства потом по шее получить за самоуправство. В лодку залезешь, на носу усядешься, ноги в воду... а мимо баржи проплывают... а ты их считаешь и каждую провожаешь взглядом...
Сейчас деревня пахнет иначе - пылью, асфальтом, бензином. Иногда ветер приносит отголоски тех запахов. Я останавливаюсь, замираю, принюхиваюсь, ловлю каждую молекулу запаха старой деревни. "Как пойнтер", по словам мужа.
Зарисовка четвёртая
На лошади, бывало, несёшься по просёлочной дороге. Через скошенный луг, вдоль узкоколейки, мимо пары бесхозных яблонь и дальше, куда глаза глядят. Галоп, шаг, немного рысью, шаг, галоп. Сухая утоптанная земля под копытами практически звенит, за спиной остается облако пыли.
Вот и к селу дорога вывела. Огороды, скотинка холёная пасётся, куры-гуси гуляют. Перевожу лошадь на шаг, чтобы кур ненароком не потоптать, да и вообще, как бы чего не вышло. Шагаем, по сторонам смотрим. У меня сверху обзор вообще отличный, видно не только заборы, но и то, что за ними. Народ в огородах возится, шашлыки жарит, бельё после стирки развешивает. Жизнь кипит.
Чинно шагаем дальше. Из дыры в заборе вылетает брехливая собачонка, мчится за нами, пытается повиснуть на хвосте у коняги моей.
Что, опять? Кто только за нами здесь не увязывался - и собаки, и козы, и даже, было дело, корова. Селяне, извините, опять мы будем удирать галопом, па-бе-ре-гись!
Последний день июня месяца; на тысячу верст кругом Россия — родной край.
Ровной синевой залито все небо; одно лишь облачко на нем — не то плывет, не то тает. Безветрие, теплынь… воздух — молоко парное!
Жаворонки звенят; воркуют зобастые голуби; молча реют ласточки; лошади фыркают и жуют; собаки не лают и стоят, смирно повиливая хвостами.
И дымком-то пахнет, и травой...
О, довольство, покой, избыток русской, вольной деревни! О, тишь и благодать! И думается мне: к чему нам тут и крест на куполе Святой Софии в Царь-Граде и все, чего так добиваемся мы, городские люди? (Тургенев)
После классика мне уже и добавить нечего.
ps. Продолжение следует, менее "сиропно-ванильное".
ps-2. Ох, Freedom, зря ты у себя тему деревни подняла, теперь Остапа понесло :))