Патриархат. Заветная мечта многих современных мужчин, уставших от того, что женщины стали сильными и независимыми. Теперь жёны не смотрят в рот мужу-кормильцу, не ходят по одной половице, трепетно храня погоду в доме. О, нет! Напротив, женщины стали требовательными. Высказывают своё мнение. Делают только то, что считают нужным.
Мужчина – о ужас! – больше не глава семьи. Слово мужчины теперь не закон, а его мнение – не единственно правильное. Мужчину не боятся. Ему не подчиняются. К нему относятся с позиции «равный-равному».
И стоит великий плач в интернете.
Сколько раз мне писали, что те общества правильные – и не сосчитать! Современные мужчины, толком не знающие, что такое физический труд, всерьёз ратуют за патриархат, при котором мужчина выполнял тяжёлую и опасную работу. Особо одарённые и вовсе разглагольствуют о пользе женского бесправия – "чтобы на кухне шуршала, босая и беременная!"
В основном, в интернете. В жизни страшновато. В жизни можно и по лицу получить за такие речи.
Во власти, кстати, таких любителей старины тоже хватает. Некоторые образованные мужчины и даже женщины считают, что было бы неплохо вернуть «Россию, которую мы потеряли». Неграмотную многодетную крестьянскую семью, живущую тяжёлым трудом.
Само собой, религиозную и патриархальную.
Намедни депутат Ярославской областной думы и по совместительству директор Ярославского зоопарка (только это уже звучит как шутка!) предложил законодательно закрепить за отцом главенствующий статус в семье вне зависимости от его желания.
Он предложил отменить равноправие, официально признав отца главой семьи. А всё почему? А потому что по мнению депутата, именно мужчины являются носителями врожденной морали и альтруизма.
"Но почему тогда большинство педофилов, убийц и маньяков -- мужского пола?" -- спрошу я у ясеня.
И у тополя. И у калины красной.
И тишина будет мне ответом...
Ещё он предлагает «законодательно закрепить вознаграждение труда мужчины-отца выше, чем женщины-матери». Мать поощрять нематериально. Например, по плечу похлопать. Сказать, что она молодец. Или как там обычно матерей поощряют? Я просто не в курсе.
Комментировать я это не буду. Я устала комментировать депутатский сюр последних лет. А вы не стесняйтесь.
Классика
Поражает, сколько мужчин поддерживает инициативу этого депутата, сколько голосит про «верните нам патриархат и заживём». Им кажется, что у них не получается выстроить нормальные отношения с противоположным полом вовсе не из-за своих тараканов, а из-за проклятого феминизма, испортившего современных женщин.
Что же, сегодня я хочу поговорить не о горькой женской доле, а о том, как сладко жили патриархи в те благолепные времена, когда мужчина был главой семьи.
На досуге я люблю почитать хорошие книги. Сейчас читаю «Отверженных» Виктора Гюго. Мне хочется процитировать отрывок об одном из ключевых персонажей этого произведения, Жане Вальжане.
Он родился в бедной крестьянской семье. Его мать умерла от молочной лихорадки, от которой её плохо лечили, а отец погиб при выполнении рабочих обязанностей. Старшая сестра и её муж вырастили Жана как родного ребёнка. Потом муж умер. Главой семьи стал Жан.
У Жана осталась только старшая сестра, вдова, с семью детьми, мальчиками и девочками. Эта сестра вырастила Жана Вальжана и, пока был жив муж, бесплатно предоставляла брату стол и жилье. Муж умер. Старшему из детей было восемь лет, младшему год. Жану Вальжану минуло двадцать пять. Он заменил сиротам умершего отца и помогал воспитавшей его сестре. Он выполнял это просто как долг, даже с некоторой грубостью. Его молодость расходовалась таким образом на тяжкий и плохо оплачиваемый труд. Никогда за ним никто не знал никакой "зазнобы". Влюбляться было некогда.
Как вы считаете, это хорошая жизнь для молодого мужчины?
Зато – глава семьи! Настоящий патриарх! Хоть и инцел, говоря современным языком. Некогда ему на сеновал с крестьянками захаживать. Да и сил после рабочего дня немного. И питание скудное.
Вечером он возвращался домой усталый и ел суп молча. В то время, как он ел, сестра Жана часто брала у него с тарелки лакомый кусок, ломтик сала, говядину, сердцевину капустного кочана, чтобы отдать кому-нибудь из детей, он же продолжал есть, нагнувшись над столом, опустив голову чуть ли не в тарелку, с волосами, падавшими прядями на глаза, и, казалось, не замечая, что вокруг происходит.
«Отверженные». Книга вторая: Падение.
Само собой, главный и единственный мужчина много работал, чтобы прокормить свою семью (он любил племянников и был благодарен сестре за то, что она пожалела его и не выбросила на голодную смерть).
Жан зарабатывал в сезон чистки деревьев восемнадцать су в день, затем нанимался жать, чистить скот на ферме, работал поденно. Он делал все, что мог. Сестра тоже работала, сколько могла, но что можно заработать с семерыми ребятишками на руках? То была жалкая семья, попавшая в тиски нищеты, мало-помалу душившей ее.
Сейчас многие сокрушаются, что женщины мало рожают. Один-два ребёнка – и бегом на работу! А раньше многодетность была нормой. Вот только готовы ли современные отцы пахать изо всех сил, чтобы прокормить ораву детишек? А ещё, в случае чего, взять ответственность за других женщин и детей – мать, сестру, жену брата с племянниками… Между прочим, некоторые народы до сих пор это практикуют.
Закончилась эта глава грустно для бедного Жана Вальжана.
Семья осталась без хлеба. Хлеба не было в буквальном смысле. Детей же было семеро. В воскресенье вечером Мобер Изабо, булочник на церковной площади Фавероля, собирался ложиться спать, когда услышал сильный стук в решетчатое окно своей булочной. Рука схватила хлеб и скрылась. Изабо побежал за ним и догнал его. Вор бросил хлеб, но рука его была в крови. Оказалось, что это был Жан Вальжан.
За это вынужденное преступление Жана осудили и отправили на каторгу на пять лет. Условия там были нечеловеческие. Жан неоднократно сбегал, и ему продлевали срок заключения.
Статьи закона ясны. В нашей цивилизации есть роковые минуты — те, когда закон решает погубить человеческую судьбу.
Он пытался бежать, и получил за побег в два раза больший срок.
В начале книги он возвращается с каторги, и в городе его отовсюду прогоняют, отказываются покормить дать ночлег даже за деньги. Клеймо каторжника сделало его парией в обществе.
Он сидел, как и все прочие, на земле. По-видимому, он понимал из своего положения только то, что оно ужасно. Очень вероятно, что в неясных понятиях бедного невежественного человека все это смутно представлялось как вопиющая несправедливость. В то время как сильными ударами молота ему заковывали на затылке ошейник, он горько плакал; слезы душили его и мешали говорить, и только время от времени он мог вымолвить: "Я обрезал деревья в Фавероле". Затем он продолжал рыдать и, подняв руку, семь раз постепенно опускал ее, как бы прикасаясь поочередно к семи маленьким головкам, и по этому жесту можно было догадаться, что его преступление было совершено с целью одеть или накормить семерых детей.
Вот вам и хруст французской булки!
Как вам Россия Франция, которую мы потеряли? Всё ещё скучаете по тем чудесным временам?
Хватит бредить!
В условиях жёсткого патриархата женщинам жилось чрезвычайно трудно. Это правда. Однако всем мужчинам, кто мечтает вернуть старое-доброе патриархальное общество, я хочу напомнить, что там и тогда мужикам жилось отнюдь не сладко. Да, в чём-то легче, чем женщинам. А в чём-то и не очень. Как в описанном выше примере из романа «Отверженные».
Конечно, никто в здравом уме не пожелает себе судьбы Жана Вальжана.
А вот нелепые потуги на главенство всё равно остаются.
В нашем обществе сформировался уродливый гибрид, при котором мужчина работает, а женщина работает плюс шуршит по дому во «вторую смену». При этом с какого-то перепугу мужчина главный, капитан корабля и решение по ключевым вопросам принимает единолично. И полы не моет, потому что он для этого слишком важный!
Зачем оно надо женщинам, мне так никто и не смог объяснить.
Почему эта модель семьи обречена, я описала тут:
Патриархат давал мужчинам право распоряжаться судьбами своих женщин и детей. Но и обязанности у мужчин в те времена были ого-го какие! Сегодняшние мамкины патриархи хотят получить все блага современного общества, но чтобы женщины им кланялись в пояс, словно они по-прежнему кормильцы и защитники, как в эпоху патриархата.
На двух стульях, короче, хотят усидеть.
А так не бывает.