Старуха всматривалась в лицо умирающего солдата, стараясь поймать на себе его тускнеющий взгляд. Когда в его глазах появился проблеск сознания, она сказала: «Сынок, я не могу тебе помочь. Смерть уже близко. Но я могу сделать так, чтобы в свои последние минуты ты увидел жену, детей и будущих внуков. Перед тобой пронесутся пятьдесят лет их жизни без тебя. Воспоминания о них ты сможешь забрать с собой. Хочешь?» Солдат смотрел в чёрные глаза старушки, слышал внутри себя её голос, понимал смысл её слов, но видел, что она не шевелила губами, её губы оставались сомкнутыми. Разбираться не было сил, все они ушли на последнее слово: «Да».
В ту же секунду боль исчезла, небо стало голубым, а вместо канонады орудий послышалась симфония деревенских звуков. Солдат оказался на родине, в деревне Ширяево, что раскинулась на берегу Волги средь Жигулёвских гор. Сначала всё показалось ему знакомым, тот же двор с неказистыми сараюшками и банькой, маленький домик с кружевными ставнями на окнах, за забором копошащаяся на грядках соседка. Будто кого почуяв, выпрямилась, с трудом разгибая спину, сощурившись посмотрела в его сторону. "Постарела что ли? А где же Матрёна моя и ребятишки?"
Поднявшись под небеса, Солдат окинул взглядом окрестности. Там, где раньше была деревянная одноэтажная школа, стоял обелиск, а рядом с ним на лавочке сидели люди. Сердце Солдата учащённо забилось, он узнал в них свою семью. Матрёна плакала, а дети её обнимали и успокаивали.
-Ну вот, Санечка, шесть лет прошло, как ты без вести пропал, - причитала вдова. - Трудно нам без тебя. В сорок четвёртом в магазине, где я продавщицей работала, недостачу нашли, а виновной меня сделали. Пять лет лагерей за расхищение социалистической собственности. А с мальчиками Антонина управлялась, сама ещё ребёнок. Теперь то всё у нас наладилось, не волнуйся. Я работаю, Семён, Дима и Гена в школе учатся, а Тоня в институт поступила, на агронома. Уезжает завтра в Мичуринск. Попрощаться пришла.
Солдат прослезился: «Какие дети взрослые стали. Красивые. Все на Матрёну похожи, чернявые, кучерявые. Её порода. Антонина, старшая, совсем невеста. В городе будет учится, хорошо, там себе и мужа достойного найдёт. Слава Богу».
Мальчики подошли к обелиску, принялись с усердием отмывать доску с фамилиями погибших и пропавших без вести. Разглядел солдат на ней и своё имя. Вздохнул: «Спасибо, не забывают…», осмотрелся по сторонам и широко улыбнувшись, втянул в себя свежий волжский воздух. «Эх, как же умирать не хочется. Пожить бы ещё чуток, да нельзя. Чтобы этот день наступил, я сгинуть должен».
Мгновенно небо затянулось тучами, подул холодный ветер, Солдат стоял по колено в сугробе у заледеневшего окна. «Что такое? Кого сюда судьба занесла?» Оказалось, Антонину. После окончания института её распределили в Якутию, в небольшой посёлок с огромным тепличным хозяйством, которым руководить поставили. В доме горел свет, сквозь промёрзшее стекло был виден силуэт мужчины, а вот и Тоня пробирается по заваленной снегом тропинке. «Сильная моя девочка, - подумал Солдат, - братьев пять лет на себе тащила, теперь детишек». Два мальчика сидели на санках, а девочка помогала маме их везти. «Серёжа, Андрей, поднимайтесь, приехали. Ирочка, открывай дверь. Папа нас заждался. Виктор, мы пришли!»
Отец семейства происходил из сальских казаков, сосланных в 30-ые годы в Якутию. Работал в тепличном хозяйстве трактористом, по молодости много пил и куролесил, но Тоню и детишек любил. «Витя, я письмо от мамы получила. Она про братьев пишет. Гена в Ленинграде осел, собирается жениться. Дима после армии в Северодвинске остался, а Семён на авиационный завод у нас в Куйбышеве устроился. Всё у них хорошо». «У сынов, значит порядок. А тебе, дочка, видно тяжело приходится. Работа, трое детей, муж, за которым глаз да глаз нужен. Держись, милая, держись, родная», - напутствовал Солдат.
Внезапно Солдата обдало жаром, закружило в песчаном вихре, и он оказался в узбекской степи. «Из огня, да в полымя! Час от часу не легче. А где же тут мои?» Огляделся Солдат по сторонам и увидел табор-не табор, бивак-не бивак, а только стоят средь степи несколько вагончиков в ряд, а вокруг детишки разного калибра бегают. Подошёл поближе, стал всматриваться. «Эти точно мои. А вон и Матрёна». Только ошибся он, не жена это его была, а дочь, а вокруг неё дети стояли, только уже не трое, а пятеро. Загорелые, худющие, озорные. Вышли отца с работы встречать. Он теперь на бульдозере работал, трубопровод через всю страну прокладывал, а семья за ним ездила.
-Плохие новости у нас, Виктор. Сразу две беды.
-Что такое?!
-Серёжу в военкомат вызывают. Пришло время. Чувствует моё сердце, что интернациональный долг зашлют выполнять. Что делать то, отец?
-Как что? Служить. Верой и правдой, как дед служил.
-Ты сравнил тоже. То от фашистов родину защищать, а то в чужую страну неизвестно за что воевать ехать.
-А вторая беда какая?
-Самая страшная, Витя. Семён до чёртиков допился и руки на себя наложил. Нет больше братика моего младшего!
-Вот как! Пришла беда, открывай ворота. Неожиданно, - Виктор обнял жену, - А с Сергеем всё хорошо будет, отслужит и вернётся, верь мне, я точно знаю.
«Что ж это делается! – внутри Солдата кипела ярость. – Опять война! Кому одной не хватило?! Я за что на смерть пошёл? Чтобы мир был! С ума, что ли сошли?! А Семён каков, для чего я ему жизнь дал?! Чтобы напиться и в пьяном угаре повеситься?! Дети! Люди! Опомнитесь!» В горьких рыданиях, каких никогда не было, повалился Солдат на горячий песок.
Немного успокоившись, он почувствовал под собой мягкую травку. Открыл глаза и увидел, что лежит на могильном холмике, внизу за деревьями простирается родная деревня, а вверх по горе тянется кладбище. Поднялся Солдат с земли, сел на лавочку и прочитал на стоящих рядом крестах имена: Матрёна (1974), Антонина (1991), Виктор (1992), Семён (1980), Сергей (1980).
«Эх, старушка, старушка, видно не помочь солдату ты перед смертью хотела, а последнюю опору у него из-под ног выбить, чтобы от обиды легче умирать было».
Вдруг рядом послышалась автоматная очередь, лай собак и немецкая речь. Солдат из последних сил приподнялся, достал гранату, зажал чеку зубами, дождался, когда фрицы подойдут поближе, и что было сил рванулся…
Много лет Матрёна добивалась, чтобы имя мужа написали на обелиске. То требовали подтверждения, что воевал, то требовали справку, что погиб, то без записи в домовой книге не хотели его за местного признавать. Помучилась, но на своём настояла. И всю оставшуюся жизнь ходила к обелиску, как на могилку, и детей водила, и внуков.
Благодарю за прочтение. Делитесь мыслями в комментариях. Подписывайтесь. Хозяйка багажа Татьяна.