Толпа шумела в очереди в рай.
Пускали локти в ход и оскорбления.
"Смотри, куда идёшь! Дорогу дай."
То ругань доносилась, то моления.
И свыше голос вдруг спустился к ним:
"Прошу вас, прекратите суету!
Пожалуйста, потише. Где ваш мир?
Ведь каждого из вас в свой час! приму.
Прошу я вас смиренно расступиться
И пропустить седого старика.
Ему врата давно хотят открыться.
Судьба его горька и нелегка!"
- Господь, помилуй, он же вечно пьяный?
Пропил всю жизнь, добра не накопив.
За что же его в рай - то? Окаянный!
Я должен ждать, ему всё уступив?!
- Послушай, сын мой, разве ты не слышал,
Что здесь богатства ценятся души?
Неважно ты в какой одежде вышел.
Гордиться хрустом денег не спеши!
До пота каждодневно он трудился,
Чтоб накормить жену, своих детей.
С нуждающимися всегда делился.
И в темноте с ним делалось светлей!
Любил детей и к старым с уважением...
Чем мог всегда стремился он помочь.
Потратил жизни целой сбережения,
Узнав, что заболела друга дочь!
Потом беда внезапно постучалась -
Недуг сразил любимую жену.
Друзей с ним рядом больше не осталось.
Пришлось с бедой бороться одному.
Отдал он всё, что было. Даже больше.
Но всё же овдовел. Жена ушла...
А что быть может в жизни ещё горше?
Сломила жизнь и шансов не дала.
Он начал пить совсем, не просыхая!
Ни дома. Ни жены и ни детей.
Бывает, сын мой, и судьба такая!
Не нужен был он никому теперь.
Где дети были? Дети отвернулись.
Дед - пьяница - пред внуками - позор.
Они его однажды упрекнули -
Продал жильё для мамы... будто вор...
Мол, ясно было - это всё пустое!
И следовало верить в приговор.
А он никак не мог принять такое
И обрывал в начале разговор!
Он жил с женой "и в радости и в горе"
Как обещал, когда надел кольцо.
И верным был лишь ей одной до толе.
И с верою смотрел судьбе лицо!
И встал старик и кое как, шатаясь,
Пошёл к вратам, неся в руках цветы.
Не думал он попасть в объятия рая,
Считая дни убогой пустоты...
- Жена моя, любимая, родная!
Встречай, скорей, иду как обещал!
Прости, что слишком долго шёл до рая.
Но я пришёл к тебе! Как я скучал!
И люди прекратили шум и склоки,
Поклажи свои наземь побросав.
"О, как же мы безбожно недалёки..."
Лишь шёпотом застыло на устах.