Между прошлым и будущим
Когда я впервые увидел эту картину, мне запомнились две сцены — открывающая и финальная. Сначала о первой — представить действующих лиц через решение ЗАГСа о расторжении брака это необычно. Сразу становится ясно, чем живет и о чем переживает наш Ва--, простите — Иван. Это не самая удивительная сцена всего оттепельного кино, совсем нет.
Выслушивая впечатления своих знакомых и незнакомых, я думал, что «Курьер» — это «Интермальчик» по духу (и как окажется позднее, сравнение даже уместное). Я знал фильм только по одной сцене — «Катя, поухаживай за гостем». Развод родителей Ивана расставил весь этот хаотичный набор мнений в единую линию.
Не хочется доставать из шкафа Эдипов комплекс, но есть что-то общее между Наташей, новой женой отца Ивана, и Катей, дочерью профессора Кузнецова. Он пытается найти свое место за пределами родной квартиры, пытается вырваться от отца (сцена с дротиком масаи), и попадает в общество Кати, и даже как будто влюбляется в нее. Как будто.
Вся история — это дерево, которые выросло из крохотной сцены в ЗАГСе.
Найти себе место
Теперь о финальной сцене — «Иван и дембель». Сколько в ней боли — не той, что переживала его мать после развода, и не той, что испытывает Катя, когда в истерике выбегает на улицу. Это боль правящего ножа во время анестезии, боль бессилия и принятия. Конечно, Иван не один был «правлен».
Катя тоже не может исправить себя, и ее уход под плащом отца лишь это подтверждает. Не может изменить свою жизнь и мать Ивана. Отцы держат в руках этот нож, и как упоительно они его держат. Но положение женщины в патриархальной системе и мужчины — два разных положения. Женщина находится в ней непреднамеренно, знает своего врага, а мужчина попадает в нее «по своей воле», становится врагом самому себе. И сила этой «воли» особенно страшна в период оттепели, когда общество существует по инерции.
Иван уйдет в армию, возможно, попадет в Афганистан, возможно, вернется живым. Но его родного дома уже не будет. Не будет тех людей и улиц, не будет друга Базина или Кати. Все инородцы в этой системе живут в агонии, и попадают советскую армию, в корень этой системы, чтобы наконец стать ее частью, перестать страдать и начать жить. Советский пинбол еще работал. Но, когда Иван вернется, этой системы уже скорее всего не будет. Ничего уже не будет.
Иван — трагический персонаж. Человек, которому не нашлось места среди «людей».
Мы хотим знать!
Тему патриархата подчеркнул Шахназаров во время спецзаказа «Иное кино» в 2021 году. Там же он обратил внимание на то, что живет сегодня глазами профессора Кузнецова. Есть в этом некоторая необратимость.
«Мы будем такими же, как вы. И вы будете такими же как мы», — сказал он.
Еще одним интересным замечанием режиссера стал занимательный факт — такого кино сейчас в России не снимают. Это созвучно с профессорским: «Мы хотим знать, по каким принципам вы живете». Известно, по каким — по тем же, что и вы в юности. Ищем свободное место в автобусе, но почти всегда едем стоя.