После окончания одиннадцатого класса, отец безапелляционно заявил: "Ты едешь учиться ресторанному делу в Великобританию". К тому моменту у него уже было три ресторана и четвертый на подходе. К новости я отнёсся спокойно: в конце концов, почему бы и да? Терять мне было совершенно нечего.
В нашем кампусе царили свободные нравы, слишком свободные, на мой взгляд. Здесь я и стал мужчиной, и менял девушек чуть реже, чем принимал душ.
Учёба мне нравилась, но своим я здесь не стал, несмотря на хорошее знание языка. Все пять лет обучения на мне было клеймо - иностранец. Я был другим: со своими предпочтениями в еде, вкусами к музыке и книгам, со своим воспитанием. Впрочем, я пользовался популярностью у местных девушек, я был в моде, я был экзотикой. Меня это вполне устраивало. Пусть у меня не было друзей, в моем понимании этого слова, девушки с лихвой восполняли их отсутствие. Они скользили по краешку моей жизни яркой вереницей, но ни одной из них не удалось задеть моего сердца. Внутри было пусто и сухо, как в пустыне.
Я часто вспоминал её, отполированный и приукрашенный бессонными ночами образ преследовал меня во снах и наяву. Порой мне казалось, что впереди мелькнул её силуэт. Я, как ужаленный, бросал своего собеседника и устремлялся вперёд, но, догнав ту, которая мне только что привиделась, убеждался, что это, конечно же, не она. Да и не могла быть ею, откуда? Здесь, в чужеземном краю, да ещё и в студенческом кампусе. Умом я это понимал, но воспалённый слишком долгой неутоленной страстью мозг рисовал похожие образы, которые никоим образом не соответствовали действительности.
Неожиданно я сблизился с отцом, и, возвращаясь на каникулы в отчий дом, пропадал вместе с ним в его ресторанах. Он с терпеливостью опытного педагога показывал мне работу ресторана изнутри, начиная от кухни и заканчивая финансовыми документами. Это был непередаваемый опыт, который я не смог бы получить более нигде.
- Учись, сын, когда-нибудь все это станет твоим. - Он по-отечески хлопал меня по плечу. Я видел, что он мной гордился, мне это было приятно.
В один из моих приездов отец решил мне сделать сюрприз. Было лето, самый жаркий сезон в ресторанах, поэтому было странно, что папа решил оставить свои детища на довольно долгий срок.
- Куда мы поедем? - С воодушевлением спросил я. Мне передались его нетерпение и энтузиазм.
- Все узнаешь в свое время. - Отвечал он, загадочно улыбаясь. Его глаза блестели. Ни разу не видел его в таком возбужденном состоянии ни до, ни после. Кажется, он даже помолодел.
Я предвкушал сюрприз, гадая, что это может быть. О том, что мы летим в Барнаул, я узнал, когда мы, навьюченные рюкзаками и палатками, явились в аэропорт. Становилось все интереснее.
- Знаешь, Алекс. - Отец стал звать меня на английский манер, Алексом, когда я впервые вернулся из Лондона домой. - Когда-то, ещё будучи студентами, мы были в этих местах с твоей мамой. - Сказал отец во время полёта. - Мне она и раньше нравилась, но именно в этом походе я понял, что хочу провести остаток своей жизни именно с ней. - Он вздохнул и надолго замолчал. Потом похлопал меня по руке. - Надеюсь, что и ты встретишь такую женщину, с которой захочешь встретить старость. Я еще хочу понянчить внуков. - Его голос дрогнул, и он отвернулся. - Наверное, это старость. Тянет туда, где прошла твоя молодость. Как будто это может что-то вернуть или изменить. - Он снова замолчал. - Ну, выше нос. Нас ждут замечательные места. Уверен, тебе понравится. - Сказал он наигранно бодрым голосом.
Каждый раз, когда вспоминаю этот момент, на глаза наворачиваются слезы. Не удалось тебе понянчить внуков, папа.
Ссылка на начало в конце.
В аэропорту нас встретил бородатый неразговорчивый мужик, закинул наши пожитки в свой УАЗ и повёз в посёлок Чемал. Оттуда начинался наш путь.
Следующим утром мы выдвинулись. Сопровождал наш тот же мужик. Он был местным и подрабатывал тем, что показывал туристам красоты родного края. А посмотреть было на что! От великолепия открывающихся видов заходилось сердце и нужно было напоминать себе дышать. Величественные горы с шапками снега соседствовали с сапфировыми озерами, духмяные луга сменялись мшистыми изумрудно-зелеными лесами, пряно пахнувшими прелой землёй, рев бурных речных вод чередовался с тоненьким журчанием прохладных ручьев. Казалось, нет конца и края этим щедротам матушки-природы.
Отец сделался молчалив, как и наш загадочный провожатый. Сидя у вечернего костра, бросавшего зловещие отблески на наши лица и поедая нехитрый ужин, я наслаждался близостью отца, его незримой любовью и заботой. Любовь свозила в каждом его жесте: в том, как он, предвосхищая мою просьбу, протягивал коробок соли или протягивал во время крутого подъёма руку. Никогда мы ещё не были так близки и никогда уже не будем.
Намотав километры по пересеченной местности, мы разбивали палатку, готовили ужин, с аппетитом его съедали, запивая крепким чаем с ароматом трав, которые собирал наш проводник, шли с отцом в палатку (проводник спал в своей), и, пожелав друг другу спокойной ночи, проваливались в сон без сновидений, чтобы утром снова подняться ни свет, ни заря и снова отправиться в путь.
Удивительно, как ходьба освобождает голову. Когда ты постоянно идешь, все мысли поразительным образом исчезают, растворяются, в голове становится пусто и гулко, словно на пустующем чердаке. Вся жизнь подстраивается под это движение, не остается ни прошлого, ни планов, на далекого будущего. Только, сколько нам предстоит пройти завтра и что мы будем есть на завтрак, обед и ужин. Все остальное уходит даже не на второй, на третий план. Наверное, модные нынче коучи назвали бы это перезагрузкой. Но, что бы это ни было, мне это нравилось.
Продолжение будет...
Начало.
Не пропустите продолжение! Подписывайтесь на мой телеграмм и всегда будьте в курсе обновлений!
Для самых преданных читателей - закрытый телеграмм канал с эксклюзивным материалом! Жду вас!
Мои рассказы.