С Ниной Георгиевной никто особо не общался.
Она слыла довольно вздорной и въедливой старухой, поэтому интелигентные чернолуковские дамы предпочитали обходить ее стороной.
Детей у нее не было, к ней никто никогда не приезжал (один раз за все двадцать лет на горизонте появились только какие-то племянники), и про нее ходили слухи, что в шишечках на ее кровати замуровано золото, а в сиденьях стульев спрятаны бриллианты - и это было очень похоже на правду: ведь муж-то Нины Георгиевны был настоящий цыган, один из основателей театра "Ромэн". А у цыган, знаете ведь как оно бывает?...
Нина Георгиевна жила в Чернолуково безвылазно - опять же-таки за ее спиной говорили, что от мужа в наследство ей досталась шикарная квартира в центре Москвы, которую она сдавала.
Вечно в каких-то застиранных халатиках, линялых куртках не по размеру, пузырившихся на коленях рейтузах - меньше всего наша героиня была похожа на состоятельную даму и богатую наследницу.
Но кто знает, кто знает...
Основным занятием Нины Георгиевны было наяривание кругов по Чернолуково, высматривая подслеповатыми, напряженными глазами все уголки нашего писательского поселка, а также внимательное вглядывание исподлобья в лица прогуливающихся дачников, приезжающих в основном на летнее время и слабо себе представляющих все тяготы жизни в зимнем Подмосковье.
***
И вот так получилось, что у меня декрет.
Я сижу с младенцем в Чернолуково.
До лета еще далеко, интернета пока не существует, говорить по мобильному телефону накладно.
Мои собеседники - это в основном радио, играющее у меня всё время, что младенец не спит, да местные дворовые собаки, с которыми очень приятно вести диалог: они очень внимательно слушают и не перебивают.
Иногда встречаются соседи - местные старушки, которые в холодное время года выходят редко: на улице холодно, скользко, да и вообще выйти из дома для них целое дело.
Хотя есть несколько бабулек для которых прогулка - это ежедневный моцион, которым они поддерживают свое, уже достаточно длительное, проживание на этой земле.
Одна из них - Нина Георгиевна.
Как-то раз, наяривая стопятый круг с коляской по поселку и исщелкав все свои семечки, я встречаю Нину Георгиевну, вежливо здороваюсь и прохожу дальше.
Но дорога в поселке одна, поэтому на обратном пути я встречаю ее еще раз, а потом еще раз, и в конце концов, я не выдерживаю, и задав какой-то глупый вопрос про погоду, я присоединяюсь к ней, и вот мы уже вместе бессмысленно ходим туда и сюда.
Ради здоровья.
Неожиданно мне в голову приходит вопрос, и я понимаю, что если я не задам его сейчас, я не задам его никогда:
- Нина Георгиевна, а расскажите о вашем детстве?
Моя собеседница сначала пугается, ее и без того маленькая скрюченная фигурка на мгновение становится еще меньше и еще скрюченнее и она поспешно отвечает:
- Да что мое детство, мое детство?... Да я уже и не помню ничего.
Но проходит минута, потом другая, мы делаем на повороте разворот и неожиданно я слышу:
- Я помню... Мы едем с мамой на трамвае... Мне лет семь наверное тогда было наверное... Значит какой это было год? Пятнадцатый. Я еду смотрю в окно... На мне белое платье и белые гольфики... И так мне радостно и от этого трамвая, и от того, что мы вместе с мамой, и от этих гольфиков... Да...
Пока Нина Георгиевна рассказывает я смотрю внимательно на нее и, конечно же, мне очень трудно поверить, что эта старушка, которой уже без малого сто лет, когда-то была девочкой, но чем больше она погружается в воспоминания, тем шире становятся ее глаза, морщины разглаживаются и я понимаю, что она там сейчас, в этом трамвае.
Едет, нарядная, с детской радостью внутри - что она видит в окно? Какой город?
Перед ее глазами пробегают картинки, которые мне не увидеть и не узнать - потому что она не может подобрать для них слова.
Она в полном сознании (чему можно только восхититься), просто это как во сне - ты что-то прожил, а слова для этих впечатлений не находятся.
Это на уровне ощущений, чувств, эмоций, которые я не слышу, и не узнаю никогда - они живут в той семилетней Ниночке, которая ехала в начале двадцатого века с мамой на трамвае и совсем даже не догадывалась какие испытания ей выпадут на жизненном пути.
***
Эта чернолуковская история возникла у меня как парадокс - я рассматривала неожиданно выпавшие на меня в телефоне школьные фотографии и понимала, что я продолжаю жить там, в этой школе, спустя тридцать лет. Я прекрасно помню лица и имена своих одноклассников и ребят из параллели, учителей, ситуации на фотографиях.
Я словно там, до сих пор.
Я с трудом могу вспомнить, что было вчера, позавчера, на прошлой неделе, но те воспоминания из своей подростковости помню очень ярко и живо.
И неожиданно я прочитала у кого-то на странице, что так будет всегда, что события из детства я буду помнить до мельчайших подробностей, как Нина Георгиевна тот трамвай, а то, что произошло недавно - забуду.
Скажите, а у вас тоже так? Почему это происходит?