Гром уже отгремел и лишь сердито бухтел где-то там, постепенно удаляясь от небольшой деревеньки. Ветер и дождь тоже, уже не чувствуя поддержки, начали успокаиваться.
Ветер перестал трясти и гнуть деревья в разные стороны, а наоборот – словно поглаживал их, как виноватая мать. Которая сначала вышла из себя и разбушевалась, а потом, чувствуя свою вину, начала успокаивать напуганных ребятишек.
Дождь тоже перестал хлестать собой, словно плетью, во все части света разом и начал монотонно, успокаивающе стучать по крыше и карнизам.
Темнота понемногу сгущалась и внезапно в дверь раздался осторожный и тихий стук. Наташа вздрогнула и посмотрела на бабушку...
А та, покрытая испариной, натянула на себя повыше одеяло и, словно в бреду, тихонько и испуганно прошептала:
- Пожалуйста, не открывай...
*********
Давно Наталья не гостила у бабушки, а приехав, словно сразу же окунулась в свое, далекое детство. Всё осталось как прежде, как будто и не было этих долгих десяти лет. Даже мебель и цветастые покрывала остались все те же.
Бабушка нисколько не постарела, ей было некогда! Постареешь тут, когда забот полон двор и дом, а собственный дед даже еще пытается на молодух пятидесятилетних заглядываться. На свежем воздухе, да на деревенских продуктах – морщины не размножаются!
Но все-равно, годы берут свое, бабушка уставала... В тот самый вечер, ее уставший организм уже предчувствовал приближающуюся грозу, бабушке стало внезапно очень и очень плохо.
Как назло, дедушки не было дома, он на месяц уехал на подработку, в соседний район, на какую-то ферму. Поэтому, своевременно отвезти жену до врача просто не мог.
Таблетки от давления не помогали, жаропонижающие справлялись плохо... После небольшого урагана не работали электричество и телефон.
Наташе только и оставалось, что сидеть рядом с бабушкой, вытирать с ее лица пот и молиться, молиться, молиться...
Когда в двери раздался стук, Наталье стало немного жутко. Почему-то не лаял Дик, который за версту облаивал всё чужое.
А стук был странный... По двери не стучали, а словно скреблись, а потом раздался тонкий, ужасающий шепот:
- Алевтина... Открой! Я чувствую, что ты дома.
Бабушка вцепилась в Наташкину руку и одними губами, беззвучно произнесла:
- Пожалуйста, не открывай... Это она пришла, по мою душу.
Они притихли вдвоем, с ужасом слушая, как кто-то скребется в их дверь. И даже потом, когда за порогом все вроде затихло, они долго молчали, пристально вглядываясь в темноту. В эту ночь электричество так и не дали.
Только через час Наташа сбросила с себя оцепенение, промокнула салфеткой бабушкино лицо и пошла посмотреть, убедиться, что за дверью никого сейчас нет.
Двор встретил ее темнотой... С крыш дома и пристроек капали еще крупные капли. Тучи с сожалением начали расходиться, поняв, что веселья в этом районе больше не будет и поспешили вслед за уходящим на запад дождем.
Выглянула луна – тусклая, заспанная. Но даже такого света хватило, чтобы Наташа заметила под старой яблоней кошку. А если быть точнее – заметила только сверкнувшие в свете луны растерянные глаза.
Саму кошку было не рассмотреть – она была полностью черная.
- Кис-кис-кис...
Древний инстинкт, заставляющий человека кис-кискать каждую проходившую мимо кошку, сработал сразу и безотказно.
Чуткий кошачий слух уловил в этом древнем, зашифрованном коде, что опасности в этой девушке нет. И кошка, на ходу отряхивая промокшую шубку, сразу же устремилась к Наташе.
А той сразу стало не по себе... Вспомнилось, как всего час назад кто-то к ним настойчиво в дом просился. Так почему же не лаял Дик? Вон, он сейчас беснуется даже на обычную кошку.
Стоп! А может, она не так уж проста? Может, потому Дик и заходится в визгливом, тревожном лае?
Наташа отшатнулась от приближающейся к ней кошки, но та не отступала и доверчиво продолжала тянуться к ней.
- Наташ, ты где потерялась?
На крыльце появилась взволнованная бабушка.
- Тут кошка... А ты зачем встала? Тебе надо лежать!
- Мне уже легче, видать – на погоду организм среагировал. Кошка, говоришь... Так давай ее в дом! На улице холодина! Господи, да она мокрая вся, бедная животина...
- Бабуль, так она полностью черная. Ты не боишься?
Бабушка удивилась:
- Я? Я только Вальки Сидоровой козла боюсь – бодается ирод, как оглашенный! А вот совсем черных кошек в нашей деревне нет, значит – пришлая. Теперь – будет нашей.
Наташа не стала напоминать, как совсем недавно бабушка умоляла ее не открывать дверь, холодея от подступившего ужаса.
Кошка радостно забежала в избу, съела сырое яйцо, залакала его сметаной. Голодный блеск пропал из ее желтых, с зеленцой глаз и она принялась тщательно умываться, приводить свою промокшую шубку в порядок.
Бабушка с удовольствием смотрела на кошку.
- Ишь, ладная какая! Молодая совсем, по всем признакам – знатная мышеловка! Мать моя, прабабка твоя, всегда говорила, что после грозы случаются чудеса. Права была – я давно себе именно черную кошку хотела. Такой в нашей деревне ни у кого нет – полосато-рыжие у нас. А они страсть какие ленивые!
- Почему? - Удивилась Наташа.
- А это все Федор виноват, был тут лет двадцать назад такой кот. Только ел, спал да дрался. И за кошками волочился – не хуже председателя нашего бывшего колхоза. Нет, тот не за кошками волочился, а за каждой женщиной от семнадцати до ста лет.
Так вот – сейчас все коты и кошки в деревне, потомки этого самого Федьки.
- Председателя? - Переспросила Наташа.
- Тьфу на тебя! Не председателя, а кота! Ты что, спишь уже? А то какие-то глупости переспрашиваешь...
Наташа кивнула, зевнула и отправилась спать. А вместе с ней отправилась спать и черная кошка. Она все еще не могла согреться – слегка влажная шубка совсем не грела. Поэтому кошка стала прижиматься к теплу, то есть – к Наташе.
Поначалу было жутковато – они настороженно вглядывались друг другу в лицо, старательно изучали. Девушка опасалась, что черная кошка все-таки не к добру... А кошка чувствовала скованность и настороженность в человеке.
А потом, так окончательно и не разобравшись, можно ли доверять, они в обнимку уснули.
Утром бабушка была совсем бодрячком – когда Наташа проснулась, та уже вовсю хлопотала на огороде. Рядом с ней хлопотала и кошка – ловила бабочку и делала на грядках подкоп.
- Ты как себя чувствуешь? - Спросила Наташа.
- Нормально, что со мной будет!
Девушка задумчиво жевала травинку... Ночной случай никак не выходил у нее из головы. Она все думала, думала, думала – кто же к им приходил, кто так настойчиво просился в их дом? И почему была так напугана бабушка?
Не выдержала и все же спросила:
- Бабуль, а что вчера было? Кто это "она" и зачем приходила по твою душу? А если бы я все же открыла дверь?
Бабушка вздрогнула и испуганно отшатнулась.
- Не дай Бог!!! Это Симка была!
Наташа почувствовала холодок, пробежавший между лопаток.
- Кто?
- Да Серафима Никитишна! Я у нее месяц назад банки взаймы брала, но так и не отдала, потому что нечем пока. Сейчас она в городе, обследование проходит, а вчера приезжала на один день, муженька своего проведать.
И ведь даже ливень ее не остановил, приперлась за своими банками! А как я их ей отдам, если у меня пустых пока нет???
- А почему Дик не лаял? И почему у нее такой голос?
Наташа даже разочаровалась, она ждала явно не такого объяснения ночному происшествию.
- А чего ему лаять, если он ее знает. Его ж Симкина собака и родила. Голос? Так она учительницей всю жизнь работала, вот немножко и сорвала.
Ой, глянь, чего кошка-то вытворяет! Уже мышь к порогу несет! Точно мама моя говорила – после грозы всегда случаются чудеса. Вон какую кошку мы отхватили!
А Наташа, глядя на кошку, не могла с бабушкой не согласиться... Ведь если бы не этот жуткий голос и стук в дверь, она бы не вышла во двор, чтобы проверить. И кто знает, где была бы эта кошка теперь – ведь в ту ночь было так сыро и холодно.
