«Мой путь» или «Моя борьба»... так я хотел назвать мои записи, которые рядовой, а впоследствии старший сержант Сергеев, оставлял в дневнике. Но, как оказалось, это название про борьбу застолбил за собой другой человек. Гадкий и ужасный, с которым ассоциироваться не хотелось бы. Поэтому нашёл более подходящее — «Афганский пленник: дорога домой». Отдал это всё профессионалу — писателю и журналисту Евгению Мельченко, который привёл записи в порядок. Но основа — это мои дневники. Дневники Лёхи Сергеева. Обычного пацана из Ставропольского края. Который просто жил, учился, любил и шалил. И когда-то... воевал. Об этом, собственно, и рассказ.
Начало пути
Обычная хрущёвская пятиэтажка. Двор с песочницей, ржавой горкой и качелями, которые каждый год подкрашивал сосед, дядя Юра. Он чистил это всё железной щёткой, а потом красил. И мы не могли там кататься дня два, а то и — три. Краска долго сохла и дико воняла на весь двор. Соседка ругалась на дядь Юру, он смеялся и пил вино из банки на лавке, а мы ждали горку.
Горка, пруд, фруктовые деревья, которые мы «обносили». Иногда бегали в тайне от родителей на Маркса, там был «Детский мир». Мечтали о каких-то игрушках. Примерно так проходило наше школьное детство. Родители работали на местном предприятии. Отец — мастер цеха, мама — проектировщик в бюро. У мамы было высшее образование, она в КБ была не последним человеком, а отец предпочитал добиваться всего руками. И на заводе, и дома — мастерил, постоянно что-то паял, клеил и так далее. Летом вечера он проводил в гараже. Помню, как он снимал с петель двери в квартире. В гараже их зачищал, красил, и вешал обратно. Делал полки, плинтусы. Стоял там у него мотороллер, который мы с пацанами несколько раз угоняли. Катались, ставили на место. А отец делал вид, что этого не замечает. Хотя, конечно же — всё он прекрасно знал.
Так продолжалось класса до 8-го, когда пришла пора принимать решение — учиться мне 10 лет или идти в ПТУ или техникум? Учился я неплохо, но и не сильно хорошо. В четвертях было две тройки, но остальное – на «4» и «5». Какие шансы были поступить в вуз? Они были, но не такие уж и большие. Но мама отца убедила, что я должен учиться ещё два года в школе. Учителя были не против, взяли меня в 9-ый класс. Тогда было важно, чтобы учителя были не против. Могли просто не взять учиться дальше в школе.
Что-то происходит, но далеко и непонятно
Эти два года в школе я пытался хорошо учиться, но запомнилось мне то время по другой причине. Заканчивалось первое учебное полугодие. В новостях всё чаще говорили о конфликте в Афганистане. Ну, говорят и говорят. Мы много кому помогали, и им помогаем. А уже к середине следующего года, к лету риторика стала другой. Мама уже бурчала, мол, зачем оно нам надо. Зачем мы туда полезли.
Летом 81-го года на каникулы я поехал к тёте и двоюродному брату на Кубань, в город Ейск. Там было море и куча приключений. Мы уже были достаточно взрослыми, начались танцы и так далее. И вот там я впервые именно реально почувствовал серьёзность происходящего там, где-то далеко. У одного из сверстников в Афгане был брат. Он вернулся оттуда без ноги. Много пил, матерился и рассказывал какие-то жуткие истории о том, как идёт война, как там всё непросто. Странно, в целом, никакого шума по этому поводу в обществе не витало. А он рассказывал такое, что волосы дыбом становились.
Как они ехали долго по ледяной дороге в горах. Как многие отмораживали пальцы в продуваемых насквозь палатках и так далее. Потом начались обстрелы, нападения на колонны. Они били ломами землю, чтобы выкопать хотя бы метровые ямы для укрытия. А обстрелы продолжались. Пошли они как-то отделением для наблюдения за одним из кишлаков. Три дня вели наблюдение в горах, всё было нормально. А на обратном пути – мина. И нет ноги. Причём, возвращались по тем же тропам. Мин там не было. И резко жизнь переменилась: взрыв, госпиталь, инвалид.
Его рассказы произвели на меня какое-то странное впечатление. Какое-то время я не мог поверить. Тут идёт нормальная жизнь, свои заботы, танцы, море и всё идёт своим чередом. А где-то там, как оказалось, идёт какая-то мясорубка в сложнейших условиях. Причём, гибнут наши пацаны, становятся калеками. Честно говоря, я этому парню сначала не поверил. По телевизору говорили о некой «помощи братскому народу», о нашем интернациональном долге и так далее. О каких-то там ужасах не было ни слова.
Затем я вернулся в школу, и как-то наш учитель по НВП немного выпил, и начал рассказывать об Афгане. Что у него там знакомый служит, что там творится очень серьёзная заварушка. Гибнет немало людей. То есть, я понял, что реально там происходит – война.
Я начал следить за ситуацией из разных источников. Несмотря на это, шёл последний год перед поступлением, нужно было готовиться к экзаменам. И все эти истории отошли на второй план. Хотя, нужно отметить, что тема Афгана становилась всё более обсуждаемой в обществе.