Да, согласен, кладбище не лучшее место для знакомств. Но справедливости ради: наша встреча случилась за оградой. Я вышел от своих, просто курил, никуда не спешил. После кладбища не хочется тут же нестись в город, в метро, сами понимаете.
Нужна пауза. Так, для себя.
Тут он подошел, извинился, попросил сигарету.
– Спешил ужасно, думал, опаздываю, сигарет не купил, – он усмехнулся. – А здесь выяснил, что похороны на час позже, ошибся. Ничего страшного, подожду. Базя меня часто ждал… когда был живой.
– Кто? – переспрашиваю.
– Ой, Базя – это мы его так со школы, фамилию переделали. Даже не все имя толком помнили, всю жизнь Базя и Базя. – он постучал по карманам. – Хм, я еще и зажигалку куда-то дел.
Протянул ему зажигалку. Он закурил, поблагодарил, отошел. Он был полноват, запыхался, я еще подумал: куда ж тебе курить. При том мой ровесник, кажется. И я спросил:
– Извините, а вашему Базе сколько лет?
– Пятьдесят восемь. Смешно, да? Нормальный возраст, жить и жить. А Базя умер.
– Извините еще раз. Что-то случилось, болел?
– Нет, в том и дело! – он снова подошел ближе. – Сердечный приступ. Внезапно. Ну да, не юный, ну да, жара… Но Базя – надо знать Базю.
И он стал рассказывать.
Базя всю жизнь был спортсменом, красавцем. Когда их юная компания начала выпивать, Базя всегда отказывался. Нет, он сидел вместе с друзьями, шутил, он был той самой «душой компании». Но не пил.
Девушки, конечно, его любили. И Базя любил девушек.
«Мы уже в них стали путаться, – усмехнулся мой кладбищенский знакомый. – Все ждали, когда Базя остановится, женится. Как-то мы ездили с ним на море вдвоем, целый месяц пробыли, лучшее наше время. И он там закрутил с очень классной девчонкой из Питера. Как-то идем мы с ним утром вдоль моря, хорошо так, и я ему говорю: ну все, Базя, давай! Это твой человек. А он вдруг: жениться – это себя ограничивать. Мужчина должен быть свободным. И всё. Хотя на всех наши свадьбы мы звали Базю тамадой и свидетелем. Он хорошо говорил. Он вообще был красавчик во всех отношениях. В девяностые занялся всяким бизнесом, торговал сигаретами, ликерами, ну как все – только у Бази получалось особенно хорошо. И вовремя с этого соскочил. Потому что его партнера вскоре грохнули. Базя тогда сказал, что Бог его любит особо. Шутил, конечно».
Дальше Базя вдруг собрал бригаду – они занимались ремонтами. И это тоже пошло хорошо, люди начали обустраивать жилье. Мой балагур вздохнул:
«Даже нас брал на всякие халтуры, за что ему спасибо. Несколько раз я что-то грузил, носил. Деньги всегда мужикам семейным нужны, а он не пытался надурить, как многие».
«Но так и не женился?» – спросил я.
«Не! Тут он был тверд. Базя вообще человек принципов. И спортом всю жизнь. Мы жирели, тупели, а он всегда подтянутый, то на велике, то в спортзале. Издевался над нами слегка, но не всем же быть идеальными. А дома – какой у него был порядок, ну обалдеть. И все он сам, никаких домработниц, хотя мог бы нанять штук восемь».
Дальше Базя создал маленькую компанию – ремонт, строительство. И все шло прекрасно.
Когда вдруг оказалось – коммерческий директор Бази набрал каких-то мутных кредитов. А Базя ему доверял. После судов и выплат Базя решил: хватит, закрываю лавочку.
«Понимаете, денег у него оставалось полно. Для одного мужика хватит лет на двадцать, а Базя жил весьма умеренно, все его понты заключались только в горных лыжах и велосипедах, тут он покупал лучшее, новое… – мой собеседник опять усмехнулся. – А старые нам отдавал. Только нам это ни к чему, просто хлам дорогой, мы люди обычные».
И что, спрашиваю, ушел на пенсию?
«Вроде того. Жил в свое удовольствие, у него там девчонки ходили лет под двадцать, Базя это вообще!»
Слушайте, говорю, но вот эта внезапная смерть…
«Вы какой-то имеете в виду криминал? Нет-нет, чепуха, там была такая экспертиза… Просто сердечный приступ, умер во сне. В общем, это счастье, наверно, так умереть»
Так себе, говорю, счастье – загнуться в пятьдесят восемь.
«Знаете, у меня же есть теория. – Он снова попросил сигарету. – Нет, я не такой умный как Базя, но есть теория миссии человека… И зажигалку еще можно? Ага, спасибо. Смотрите, мы же все-таки механизмы. Да, мы венец творения, все понятно, но мы все равно природные механизмы. И в каждом заложен ресурс, задачи. Это я и называю миссией. И человек живет, действует, пока он эту миссию выполняет. А как прекращает – его словно отключают. Всё, спасибо, больше не нужен. Понимаете?»
Вроде бы да, отвечаю. Но вот я знаю одного противного деда в нашем доме, ему за восемьдесят. Нихрена не делает, только собачку выгуливает…
«Вот! – Засмеялся он. – Собачку. Это тоже ведь миссия. Он нужен собачке. Или я. Вот у меня диабет, гипертония… Но год назад родилась внучка, значит, я буду скрипеть. Я каждый день с этой внучкой, у меня работа домашняя, на компьютере, а дети рядом, через три улицы. Они работают много. Так что я с моей Динкой любимой… Чем не миссия? Или вот женщины – они почему долго живут? У них вроде миссия проще, они не мыслят проектами, не конструируют самолеты, но и миссий больше гораздо. Семья, магазины, детей обучить, потом внуки, потом соленья, потом вымыть посуду…
Знаете, говорю, а у нас в семье я мою посуду.
«У нас тоже я. Жена не любит. Но миссия – она шире посуды. Это жизненное задание, это программа. Вы же не только моете посуду?»
Нет, соглашаюсь, еще кое-что делаю.
«И это кому-то ведь нужно? Значит, ваша миссия еще в силе. Не останавливайтесь. Базя остановился, и теперь я тут курю с вами у кладбища, вы слушаете мою болтовню, а там ему роют могилу».
Алексей БЕЛЯКОВ