Конец девяностых и начало двухтысячных или нулевых было не таким буйным, как девяностые сразу после распада СССР, но спокойствия хотелось больше. Бегом я тогда ещё не увлекалась, а обувь часто носила на каблуках.
Дело было во второй половине двухтысячного года, когда начался мой третий курс в Университете. Мир вокруг стал казаться немного светлее и добрее, чем ещё за три года до этого, но по вечерам фонари в Самаре горели одиноко - после девяти вечера осенью народу на улицах почти не бывало. А в тот год я записалась на дополнительные курсы немецкого языка в Институт Гёте, вернее, в его самарское представительство на базе Самарского Государственного Унтверситета. Был у меня интерес к этому иностранному языку.
Вечера после курсов немецкого языка
Курсы те проходили два раза в неделю, с шести до девяти вечера. Домой, а жили мы тогда с сестрой в семейном общежитии, то есть снимали в таком комнату, после курсов я возвращалась на троллейбусе. Людей в это время в троллейбусах бывало уже мало. Троллейбусы шли свободными, всегда были сидячие места. Дороги были уже свободны, машин тогда было не так много, и троллейбус ехал без задержек. Всё было бы хорошо, если бы в этих троллейбусах не ездили мужчины, высматривавшие среди пассажирок, кого бы грабануть.
Воришки из троллейбусов
Было мне тогда 19 лет, и при росте 156 см я была ещё и худенькая. На курсы в представительство института Гёте я ездила после занятий в универе, после посещения библиотек и проведения репетиторских занятий на адресах учеников. Перекусывала я в течение дня пирожками с чаем в кафетерии ВУЗа. Городские кафе не посещала, так как денег тогда зарабатывала мало. Могла купить в магазине плавленный сырок, творожный сырок, кефир и булку. Короче, после вечерних занятий немецким языком я была обычно уставшая и голодная.
Они регулярно меня присматривали - эти мужики с умыслом что-нибудь отнять. Маленькая, худенькая, с утомлённым после активного дня лицом, я привлекала их внимание.
Выход на остановке со звучным названием "Кинотеатр Самара", я устремлялась вниз, по широкой дорожке, пересекающей сквер в сторону длинного девятиэтажного дома с аркой.
Страшная тёмная арка
Мужчина с намерениями что-нибудь отнять у маленькой худенькой девчонки вышел из троллейбуса следом за мной. Кроме меня и его на той остановке больше никто не выходил. И хотя на самой остановке было светло, из-за отсутствия там кого-либо, я понимала, что лучше сразу двигаться в сторону дома, то есть общежития.
По мере приближения к арке в том длинном девятиэтажном доме я ускоряла шаг, желая как можно скорее пересечь то жуткое место. Шаги за моей спиной тоже ускорялись. Подходя к арке, я резко начинала бежать - бежать быстро, что есть мочи, издавая громкий топот каблуками полусапожек. Мужчина за мной не побежал. А я продолжала так бежать до самого входа в общежитие и заходила внутрь с колочущимся в груди сердцем, готовым вот-вот выпрыгнуть.
Так я убегала от преследователя несколько раз. Были эти мужики разные, или это всякий раз был один и тот же человек, сказать не могу - я никогда не оглядывалась и не смотрела на лицо того, кто выходил следом за мной из троллейбуса.
Однажды зимой я не убежала
Такие осенние преследования меня из троллейбуса, хоть и происходили регулярно, ни разу не завершились успехом для преследователя, пока не наступила зима. Бежать у меня получалось быстро, а бежать вдогонку никто из этих мужиков не пытался. Видимо, понимали, что в случае погони я могу заорать и привлечь внимание. Главное - что мне удавалось переубегать через ту тёмную арку.
Однажды в декабре, когда улицы покрылись гололёдом, а подошва обуви, в которой я тогда ходила, на льду совсем не держала, выйдя из троллейбуса, я не только не могла бежать, но не могла даже ускорить шаг - так скользко было. К этому стоит добавить, что одета я была в тяжёлую мутоновую шубу с таким неоптимальным покроем без капюшона, что приходилось носить на голове тёплую мехову шапку, а шею обматыаать широким тёплым шарфом. У шубы был такой большой воротник, с отворотом, лежавшим на груди и обнжавшим шею.
Как воришка присмотрел меня в троллейбусе
Тот мужчина, я хорошо помню, сидел напротив меня. Знаете, бывают в троллейбусах сидения, расположенные друг напротив друга. Вот на таком сиденье оказалась я напротив человека, который стал внимательно меня рассматривать, с повышенным интересом. Лицо того человека я видела и помню до сих пор.
Когда он выходил за мной на "Кинотеатре Самара", я понимала, что вышел он именно за мной, но что делать, не знала. Тогда я решила в сторону дома сразу не идти, а пойти немного стороной, по обходной дорожке, где было больше фонарей. Вы знаете, я успела сделать буквльно три-четыре шага от остановочного павильона, как в мою голову со спины вцепились две руки. Я остолбенела. По спине прошёл холодок. От страха я в момент оцепенела и не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Да и была я в той шубе и скользких полусапожках невёрткая и неуклюжая. На левом плече у меня висела большая сумка с книгами и тетрадями, и я придерживала её за ручки левой рукой, а в правой руке я несла пакет с какими-то вещами. Возможно, там была обувь и форма для физкультуры.
Итак, обе руки заняты, на ногах обувь со скользкой подошвой, на мне тяжёлая шуба, и в мою голову вцепились две руки.
"Что он сейчас сделает? Ударит? Повалит меня на земли начнёт пинать?" - пронеслись в моём сознании безмолвные вопросы. Я морально приготовилась быть убитой. Я сдалась. Однако, чужие руки удалились с моей головы вместе с меховой шапкой, а тот человек пустился бежать через овоажек сквера, покрытвй снегом. Бежал он быстро, и в тот момент я поняла, что он боялся так же сильно, как я боялась его.
Температура окружающей среды была -20С. Дул ветер. Без шапки моя голова сразу освежилась, страх отступил, оцепенение спало, и я закричала: "Отдайте шапку! Холодно!" Тот человек продолжал убегать, активно размахивая левой рукой, а правой прижимая снятую с моей головы шапку к груди. Я, конечно, понимала, что мужик не для того выходил из троллейбуса и снимал с моей головы шапку, чтобы потом мне её вернуть, но почему-то закричала ему в след. Даже не знаю, что меня побудило это сделать. Оно само как-то получилось - закричать ему вернуть мне шапку. Наверное, это было из-за психоэмоционального стресса. Я выпустила таким образом напряжение. А вы как думаете, друзья?
Вот такая была шапка:
После того случая я решила сменить шубу на лёгкую синтепоновую куртку и уделить пристальное внимание подошве зимней обуви. Быть неповоротливой клушей в опасной ситуации мне очень не понравилось.
В моей юной жизни в городе-миллионнике были и другие эпизоды, когда у меня воровали или обманным путём отбирали материальные ценности. Такие были времена. А с вами что-то такое случалось?