Глава 3. Воспоминания детства
Воспоминания нахлынули, как наваждение.
Моя семья была чисто городская. У нас в провинциях страны почти не было никаких родственников, к кому можно было бы ездить на летние каникулы или где просто можно было бы отдохнуть на природе. Да в этом и не было нужды. У моей бабушки с дедушкой было семеро детей и семнадцать внуков на то время. Каждое лето на весь сезон меня и сестру отправляли на дачу к бабушке. Кроме нас, там постоянно, на всё лето, находились ещё двое или трое других двоюродных братьев и сестёр. Остальные приезжали в гости на время и уезжали. Было очень весело.
Вообще, в те годы, летом в городе почти невозможно было увидеть детей школьного возраста, их отправляли в деревни, на дачи к бабушкам, к другим родственникам или в летние пионерские лагеря. В городе оставались только родители, которым приходилось работать, но которые с нетерпением ждали своих очередных отпусков или абитуриенты, готовящиеся поступать в высшие учебные заведения. В то время дачи были сезонные, только на летний период. Начиная с конца мая, горожане, имеющие участок с домом, массово переезжали туда на всё лето. Соседи по даче между собой были, как хорошая родня. Их участки друг от друга отделялись, в основном, забором - сеткой-рябицей или невысокими, ниже человеческого роста, каменными заборами и то с большими щелями между камнями (тогда у них не было секретов друг от друга, нечего было скрывать), или живой изгородью из ежевики, шиповника.
У нас был колодец c очень хорошей, чистейшей полезной водой. Два раза в день утром и вечером люди приходили за водой, которую использрвали только для чая и приготовления еды. У некоторых из них были свои колодцы, но вода там была в основном солёная, не пригодная для питья. Для поливки огорода и прочего пользовались привозной водой, инжир и виноград не нуждались в поливке, поэтому это не было проблематично для дачников. Отсутствие у каждого добротной питьевой воды, было ещё одним предлогом для общения. Вот это было настоящее СМИ! А новости, какие были - интересные, свежие!
Сейчас, когда вспоминаешь те дни, удивляешься тем добрым человеческим отношениям друг к другу; соседи и утром, и вечером опустошали весь колодец так, что последнее ведро с колодца поднимали чуть ли, уже наполовину с песком; хоть бы раз хозяин был недоволен и высказался, что ему не осталось воды.
Наша дача располагалась не очень близко к морю, на пляж добирались транспортом за десять - пятнадцать минут, но зато, мы и наши соседи гордились тем, что в отличие от других, которые находились ближе к морю, у нас не было комаров. По вечерам, сидя на террасах или беседках, спокойно могли играть в лото, пить чай или просто беседовать. В первое время у нас даже не было электричества, но всё равно было весело, все ходили друг к другу в гости и общались при свете свечей. Да, это был ежевечерний романтический ужин при свечах для всей семьи, и часто с соседями. Господи, какое же было доброе и прекрасное время!
Продукты в корзинах спускали в колодец. И там они сохранялись лучше, чем в холодильнике. Если днём, в жару, срывали виноград, его на несколько минут спускали в колодец, он там охлаждался и во рту при надкусывании играл свою мелодию, что было очень приятно и свежо. Ох, этот вкус моего детства!
А ещё было много небольших вишнёвых деревьев. Вишни мелкие, ароматные, родные.
Был у нас сосед грузин, одного возраста с моим дедом, его звали Ваня. Я до сих пор не могу понять, почему мой дедушка называл соседа Ваню – своего ровесника, «дядей Ваней».
Воспоминания были приятнейшими, и по лицу Таиры пробежала умилённая улыбка.
Тогда у всех были одноэтажные дачные дома, но иногда к ним пристраивали популярные в те времена и предназначенные для жаркого времени года флигеля. Его строили на крыше дома и в основном, там хозяйничала мужская половина. Это строение было выше всех дачных строений, и оттуда была видна вся округа до самого моря. У нас это строение было летним кабинетом или убежищем дедушки. Можно сказать, что флигель - популярно-романтическое строение тех лет. Хозяева флигелей ходили друг другу в гости, устраивали посиделки исключительно в них, играли там домино, шашки или просто беседовали за «армуды» стаканом чая, иногда, подбадриваясь какими-нибудь более горячительным напитком, исключительно своего домашнего производства. Не знаю, тогда я в этом не сильно разбиралась. Просто замечала, что после ухода своего дачного друга, дедушка становился веселее.
Их жены сплетничали внизу, в беседках, в небольших террасах или просто уютно устроившись под тенью одного из вблизи растущего к дому дерева, тоже за чашкой чая. Тогда сплетен было мало (а может, я не понимала), скорее всего, они делились рецептами заготовок на зиму или мастерством ведения дачного хозяйства. Иногда и я забиралась во флигель, было интересно, сидя на самой высокой ступеньке, с высоты обозревать зелёные сады и дачников. Единственное, что мне не нравилось - это то, что у нас на участке земля была обыкновенная, у нас говорят «желтозём», а рядом, по соседству с нами, она была как песок с морского побережья, поэтому мне доставляло удовольствие, часто бегать к ним и ходить там босиком. Вообще-то, мы и на своей даче ходили босиком. Дедушка ухаживал за участком очень хорошо, на земле не было ни одного стёклышка, ни одного гвоздя и камня. Вся земля будто была пропущена через решето, поэтому взрослые были спокойны, что мы не порежем свои ножки.
Таира неожиданно, как канал телевизора, переключилась на другие воспоминания с юмористического канала: все спят, а бабушка с дедушкой мило ругаются. Это происходило каждый день и не внутри дома, а среди виноградных кустов на участке, причём, на расстоянии почти что 50-ти метров друг от друга. Бабушка старалась пораньше встать, пока дедушка спал, как она думала, и собирать виноградные листья для приготовления азербайджанского национального блюда «долма». Надо было собирать их впрок и на засолку, и для всех своих детей, но дедушка всё равно подкарауливал её и вставал вслед за ней.
- Я же просил тебя, не оголяй ветки винограда. Весь урожай испортится из-за твоей тупой упёртости и нескольких тарелок этой идиотской «долмы». Будь оно не ладно! Виноград же останется без прикрытия, прямые лучи солнца сожгут его, высушат весь его сок - громко ругался дедушка и в очередной раз старался объяснить бабушке её нехороший поступок.
- Ну что ты, я же немного сорвала, всего-то несколько листьев. Ничего не случится с твоими ветками и виноградом – незаметно забавно хихикая, бабушка нагло лгала, но при этом старалась успокоить дедушку.
Кажется, бабушка получала от этой ежедневной забавной «сцены» неимоверное удовольствие.
- Это ты называешь несколько листьев?! – показывая на уже почти полный небольшой мешок с листьями, злился дедушка - У тебя совесть есть? Да, у тебя вся подсобка переполнена закрутками из них. И ты мне ещё нагло врёшь! – приходил он в ярость.
Это было единственной темой утренней, ежедневной перебранки бабушки и дедушки. Каждый
день в шесть часов утра, почти по расписанию, как у Барона Мюнхгаузена, у которого по расписанию каждый день в двенадцать часов намечалась война со шведами, у бабушки с дедушкой была война за виноградные листья и спасение винограда.
Это была часть первая. Через несколько минут они переходили к торжественной части, где были
обязательны ежедневные воспоминания родовых корней друг друга.
- Зачем тебе столько листьев? Ты, что ещё их и продавать будешь?!
- А почему бы нет?! – ехидно отвечала бабушка
- Твои купеческие корни всю жизнь дурно влияют на тебя. Никак не успокоишься.
- Мои купеческие корни не хуже твоих босяцких корней. Я очень рада этому, зато у нас вся посуда была из золота
- Ага. Ты ещё скажи, что кувшин для уборной «хафтафа», тоже был из золота.
- Да, конечно. И что в этом плохого?
- Да вы, все - бесстыжие. С вами, Неминскими (Немин это город в современном Иране, откуда была родом бабушка. Немин был городом зажиточных купцов высшей гильдии. Отец бабушки был одним из таких купцов), вообще не стоит связываться.
Минут пять – десять муж с женой с «трепетом» ещё вспоминали корней и родственников друг друга, на этом, утренняя «милая» перебранка между бабушкой и дедушкой заканчивалась, пора была готовить завтрак и бабушка медленно, победоносно, держа свою «марку» потомственной купчихи удалялась из участка. Дальше, как ни в чём не бывало, каждый занимался своими делами. Бабушка по утрам готовила манную кашу на настоящем молоке, делила её по тарелкам, сверху засыпала корицей, на каждой порции надписывала заглавную букву наших имён. Так что, у нас, у каждого по утрам была своя собственная каша!
-Таира, Эсмер (эта была моя младшая сестра), просыпайтесь, давайте, быстрее, каша стынет - бабушка будила нас и звала завтракать.
Все дружно направлялись к дереву, напротив дачного домика, куда был приколочен маленький умывальник, где мыли руки, затем собирались под тенью большого абрикосового дерева , где каждое утро мы все дружно завтракали.
Таира вдруг ясно увидела бабушку за плитой, ясно услышала её голос и увидела себя и сестру маленькими. Это была какая-то галлюцинация...
А ещё Таира вспомнила, как они всей большой семьёй почти 20-25 человек каждый год собирались вместе на маёвку 2-го мая. В то время на даче расцветали маки, красота неописуемая, бабушка собирала с них семена, а коробочки сушила, когда у внуков болел живот, настой из них был самым лучшим, незаменимым средством.
В те времена никто о другой жизни и предположить не мог, мы и так прекрасно жили, у нас было гарантированное будущее, мы были подбодрены самой жизнью, самим существованием. «Люди, что с нами стало?!» – подалась она вдруг в грусть.