Алекс весь день спал, ненадолго просыпаясь, чтобы переодеться и попить травяного настоя. Ближе к вечеру окончательно пробудившись, мальчик попросил у матери что-нибудь поесть.
Радостная мать, на скорую руку сварив жидкой овсяной каши с яблоками, корицей и малиновым вареньем, покормила обессиленного ребенка. Истратив все силы на то, чтобы съесть пять ложек каши, Алекс, несчастно вздохнув, снова заснул. Елена довольная тем, что ребенок проголодался и что-то съел, взяв тарелку, тихонько вышла на кухню.
Села за стол и снова взялась за вязание шали, которую начала только сегодня. Она долго думала, как отблагодарить маленькую циркачку и, наконец, поняла какой подарок хотела бы преподнести.
Елена любила делать что-то руками, потому что можно было сосредоточиться на придумывании сказок или поразмышлять о чем-то. Вот и сейчас женщина думала о том, как аккуратно надо обходиться с мыслями и словами.
«Наверное, слова бывают, как комары легкие и оставляющие незаметные укусы. Бывают навязчиво-жужжащие и тяжелые, как мухи, которые чаще всего вполне безобидны и только перед смертью их укусы становятся сильны, потому что этим они пытаются выразить свой протест против заведенного порядка в природе. Но самые опасные похожи на осиные укусы, которые громко о себе не заявляя, подлетают и впиваются в тело, а от боли останавливается сердце. Вот все эти слова мы раздаем и разбрасываем как на окружающих, так и на самих себя. Но разве я могла знать все это в семнадцать лет, когда думала о том, как прекрасно стать женой морского офицера. Наивной провинциальной девочке страшно нравилась их выправка, красивая форма и умные разговоры. И, когда в нашем городе появились иноземные офицеры, одним видом сводившие с ума молоденьких девушек, то в тот момент я решила, что мечты сбываются. Нет, я ни о чем не жалею… Есть чудный сын, есть возможность заниматься тем, чем я хочу… Но кругом чужой язык и чужая страна.» — тряхнув головой и смахнув нечаянно набежавшую слезу, закончила свой мысленный монолог Елена.
Она встала и подошла к окну, за которым впечатлительная женщина обнаружила закат солнца, словно вышитый гладью на тонком шелковом полотне атласными нитками.
«И ведь ничего не прибавить не убавить. — подумала женщина. — Хотелось и мне так же связать шаль, но чем дольше живу на свете, тем больше понимаю и принимаю свою ничтожность перед природой.»
И продолжила свое занятие.
Когда через час, встав из-за стола, чтобы размять занемевшую спину, Елена услышала стук в дверь, то предполагая, что это пришла Луиза, спрятала свое рукоделие в дальний шкаф.
Открыла дверь и, увидев дрессировщицу, Елена, очаровательно улыбнувшись, провела ту на кухню, пока мальчик не проснулся.
— Как я рада вас снова видеть. — приветливо произнесла мать Алекса.
— Мне тоже приятно продолжить с Вами знакомство. — вежливо ответила Луиза.
— Хотите кофе?
— Я редко пью его, но у вас не откажусь. — не желая обидеть хозяйку, проговорила дрессировщица.
Елена сварила кофе с корицей и подала к нему домашнее имбирное печенье.
— Ммм… изумительно! — оценила Луиза. — Один уже запах сводит с ума, а печенье тает во рту и только подчеркивает прекрасный вкус кофе. Я так и думала, что художественная натура проявится и здесь.
— А моя загадочная русская душа? — со смехом спросила Елена.
— Шутите?…
— Конечно. — уже улыбаясь только глазами, подтвердила женщина.
— А Вы не смейтесь, — серьезно сказала Луиза, — я во многих местах бывала и разных людей видела, но никто не мог вызвать во мне интерес. А с вами мне интересно и как-то спокойно.
— Может, вы просто давно путешествуете, и захотелось домашнего уюта?
— Это было бы слишком просто.
— Тогда не знаю, — пожав плечами, произнесла Елена, — ничего сверхинтересного я в себе не вижу.
— А можно спросить?
— Да, конечно. — добродушно ответила мать Алекса.
— Чтобы уехать из родных мест нужна веская причина. — начала свой вопрос издалека дрессировщица. — Вы встретили большую любовь?
— Большую любовь? — женщина задумалась, она всегда старательно в своих размышлениях обходила этот вопрос стороной, и вот эта маленькая женщина задала его и нужно что-то отвечать. — Трудно как-то сразу ответить на этот вопрос.
— Не хотите говорить?
— Не знаю, что говорить… — задумчиво произнесла женщина. — У меня было непростое детство. — начала свой рассказ Елена. — Нас было четверо в семье, трое мальчиков и я. Отец, перекрывая крышу на нашем доме, не удержался и разбился, а вскоре и мать, заболев чахоткой, умерла. Братьев отдали в сиротский приют, а меня забрала бабушка, которая отличалась суровым нравом. Однажды в детстве я залезла на чердак дома, где сушили на зиму груши, и тайком съела несколько. Вскоре обман открылся, потому что бабушка каждый день их пересчитывала, и меня не только наказали, поставив в угол, но еще и долго называли воровкой. До сих пор это слышится в ушах. — с горечью добавила Елена.
— Когда я подросла, — продолжала она, — бабушка решила, что пора меня выдавать замуж, и был найден жених, который, по ее разумению, мог быть неплохой партией. И вроде все шло к свадьбе, но тут в город приехали морские офицеры.
— А тот человек, которого вам прочили в мужья? — поинтересовалась Луиза.
— Мы были из разного теста, и вряд ли наша жизнь оказалась прекрасной. Потом я сочинила сказку, — хитро прищурившись, произнесла женщина, — хотите послушать?
— С удовольствием. — утвердительно кивнув, сказала дрессировщица.
— Чудесным майским днем в одном доме появились два кувшина, и, хотя появились они в одно время, но прибыли из разных мест.
Один большой с высоким узким горлом, сделанный из белой глины и расписанный райскими птицами, привезен был из Китая в качестве подарка хозяину дома, а второй, с широким основанием из местной красной глины, был куплен за полцены на городском рынке, где какая-то женщина распродавала всю свою посуду.
Пока хозяйка занималась своими делами, кувшины стояли рядом на столе, и, обнаружив много общего, решили держаться и дальше вместе.
Позже хозяйка, расставляя их на разные полки, обнаруживала на следующий день стоящими снова рядом. И сколько та не пыталась вернуть их на свои места, кувшины вновь и вновь оказывались вместе. Женщина с удивлением рассказала об этом своим домочадцам.
Вечерами китайский кувшин слушал рассказы своего друга о жизни в другом доме. Эти рассказы казались удивительными, а местному было лестно иметь такого тонкого слушателя.
Прошло несколько лет. Так же звучали рассказы, но окрашены они были уже в другие цвета: звучали нотки хвастовства, которые китайский, в силу своей тонкости, старался не замечать.
Однажды утром зашел к хозяйке гость, который при виде китайского кувшина даже всплеснул руками. Он изумился, что такую редкую вещь держат на кухне. Местный кувшин был очень удивлен тому, что не его оценили по достоинству, потому что, за много лет вечерних рассказов, он возомнил себя великолепным рассказчиком и старшим товарищем, без которого китайский неумеха просто пропадет. Поэтому он вновь и вновь появлялся рядом с китайским чудом, а тот из-за своей деликатности не возражал против этого соседства.
Вскоре и случилось недоразумение, которое предрешило конец этой истории. Хозяйка хотела налить лимонад в китайский кувшин, чтобы подать гостям, но под руками оказался его настырный сосед, который пролез первым.
И тут китайский увидел, что друг просто хочет занять его место, а вспомнив снисходительный тон, будто пробудившись от тяжелого сна, увидел на полках много посуды, с которой можно дружить.
А местный кувшин настигла неудача. Как-то, увидев в нем молоко, хозяйская кошка, неосторожно прыгнув, задела его, и он разбился. И столовые приборы еще долго сплетничали об этом…
— А про меня вы бы сочинили сказку? — спросила Луиза.
— Не знаю, — простодушно ответила Елена, — они же сами приходят.
Тут мальчик проснулся, подал голос и женщины пошли к нему.
— Добрый вечер. — еще слабым от болезни голосом проговорил Алекс.
— Добрый вечер, дружок. — ласково улыбаясь, ответила Луиза.
— Я так рад вас видеть.
— Я тоже, — искренне проговорила дрессировщица, никогда ранее ничего подобного никому не говорившая. — Я вижу ты идешь на поправку. — добавила она.
— Хотелось бы, — со вздохом ответил мальчик, — надоело уже болеть.
— Я надеюсь, что ты придешь ко мне на представление, когда выздоровеешь? — полувопросительно проговорила Луиза.
— Мне бы тоже этого хотелось.
— А хочешь, я покажу тебе цирк изнутри?
— Мне?
— Ну, да.
— Я готов еще поболеть, чтобы это все исполнилось. — с жаром произнес Алекс.
— Тогда договорились, — произнесла дрессировщица, — как только выздоровеешь окончательно, то я сразу же все покажу. А теперь отдыхай, да и мне пора уходить.
И попрощавшись, дрессировщица, в приподнятом настроении, пошла к себе.