– Как сообщает обсерватория Хатэрума, час назад на Солнце произошла целая серия мощных вспышек с выбросами в сторону Земли…
Миловидная японка в телевизоре посмотрела в бумажку, продолжила, глядя прямо в камеру:
– …в ближайшие ночи во многих регионах планеты можно увидеть северные сияния, а сегодня, кроме этого, ожидаются ещё и сильные магнитные бури. Череда мощных вспышек приведёт к наложению множества ударных волн выбросов корональных масс Солнца, возможны колебания напряжения в энергетических системах и ложные срабатывания защиты. Не исключены перерывы в спутниковой навигации, проблемы низкочастотной радионавигации и прерывания высокочастотной радиосвязи.
В дверь заглянул отец, грозно нахмурился:
– Ты почему ещё не собрался на тренировку? Я не буду тебя ждать! Своим ходом поедешь.
С тяжёлым вздохом я подорвался с дивана, начал складывать кимоно, запасное бельё в сумку. Деревянный меч боккен из-за своих размеров туда не залезал, поэтому был принайтован сверху за завязки ножен. На заднем фоне ведущая продолжала пугать телезрителей:
– … Кроме того, из-за возмущений магнитного поля такой силы у метеозависимых людей могут обостриться хронические заболевания, повыситься артериальное давление и даже нарушиться зрение и координация движений…
Кросы! Какие надеть? Белые Соломоны или черные Найк Эйр? Сегодня на тренировке будет Юки. В чате школы писали, что она на днях вернулась из Осаки, надо произвести неизгладимое впечатление на девушку. Вообще, японки очень падки на европейских парней. Обожают высоких, широкоплечих блондинов. Нередки ситуации, когда на улице сами могут подойти знакомиться. Причём делают это в анимэшном стиле, хихикая, закрывая ладошкой ротик, постреливая глазками… Но Юки нет, она не такая. Гордая, держит себя строго, улыбается редко. Семейка у неё самурайская, папаша, слышал, относит себя к древнему клану Такэда. Как говорится, спасибо, что не к прямым потомкам богини солнца Аматэрасу.
– Мне долго тебя ещё ждать?! – отец уже бил копытом, поэтому я ускорился. Вырубил телевизор, накинул куртку. Осень в Японии бывает прохладной, хотя синоптики кроме солнечной бури не обещали никаких катаклизмов.
С подземной парковки дома мы стартанули с пробуксовкой – так торопились.
– Обязательно гнать? Опять же пришлют же штрафов пачку, – я попытался притормозить отца, но всё было бесполезно.
– Кто возьмёт штрафов пачку, тот получит… водокачку!
Папка у меня шпион. Да, натуральный. Ходит в чёрном плаще с высоким воротником и солнцезащитных очках. В наплечной кобуре носит Беретта на пятнадцать патронов… Это я так шучу. Нервы. Движение на Фукагаве плотное, наша машина «вышивает» на дороге, что запрещено. Кстати, носить плащи с воротником, солнцезащитные очки разведчикам тоже запрещено. Нет, это я не от отца узнал. Он вообще долгие годы разыгрывал из себя обычного посольского дипломата. И, надо сказать, весьма удачно. Третий секретарь консульства, широкая белозубая улыбка, душа компании и друг всех японцев. Но что-то было не так. Частые странные отлучки из дома, внезапные ночные встречи непонятно с кем. Спросил прямо – есть ли любовница? Мать узнает – убьёт. А если иностранка, то карьере пипец. Эвакуируют нас в Москву в 24 часа, а я только-только привык к одноклассникам, подучил японский язык… Отец уклончиво ответил, что выполняет особые задания. Ну а дальше я и сам допетрил. Разведчик под дипломатическим прикрытием. Это так называется.
Начал читать специальную литературу, мемуары отставников. Оттуда и узнал, что нельзя выглядеть, как типичный шпион, носить плащи, скрывать глаза очками…
– ... самые сильные солнечные бури в истории человечества случались в 1859-м году, когда перестал работать телеграф, – в машине отца звучало радио и сюрприз… там тоже рассказывали про вспышку на Солнце. – и в 1579-м году, когда над всей Японии стояло северное сияние. Об этом рассказывают хроники храма Нибэкэ. Таким образом…
– Ты уже решил, куда будешь поступать через год? – отец прикрутил звук радио, повернул на эстакаду к токийскому небоскребу Саншайн 60. Именно там, на третьем этаже, располагалось додзё учителя Мори, который преподавал кэндо – высокое искусство владения японским мечом.
– На истфак МГУ, – уверенно ответил я, отстёгиваясь. Отец зарулил на парковку небоскрёба, нажал кнопку открытия багажника, где лежала моя сумка.
– Не в МГИМО? Я договорюсь, есть связи.
– Не хочу быть маменькиным сынком, – я пожал плечами. – Точнее папенькиным. Учиться с мажорчиками? Потом люблю историю. Те, кто её знают, глубже понимают нынешние процессы в обществе. Это не значит, что я буду работать историком, сидеть в архивах…
– Кататься на раскопки со студентками… – подхватил отец, улыбаясь. – Димас, давай ты ещё подумаешь, а? Я смогу дальше помочь тебе в жизни, пустить по своей линии. На английском ты спикаешь почти свободно, в японском тоже натаскался. Большие перспективы! Сам знаешь, кто у нас страной рулит и откуда они вышли, так сказать, родом.
– Подумаю, – буркнул я, открывая дверь. Вот тоже мне задачка – думай теперь о будущем. Когда хочется просто жить, беситься с друзьями, встречаться с Юки.
Пока шёл к центральному входу, вертел в голове так и сяк всю эту ситуацию с «определяйся». Историей я увлекся ещё в 7-м классе. Повезло с учителем – Виктором Степановичем по кличке Черномырдин. Водил нас по музеям, первым из преподов начал давать материал в форме красочных компьютерных презентаций. Ставил исторические фильмы во время уроков. Шаг за шагом я увлёкся, писал доклады и сам делал презентации.
Особенно меня впечатлила история Япония. Закрытое на четверть тысячелетия кастовое общество. Отбились от монголов Хубилая, чуть не завоевали соседнюю Корею, которой помогал многомиллионный Китай. Ну и, разумеется, уникальная культура, восточные единоборства… Нет, анимэ и мангой я не увлекался, все эти суси и прочие ролы тоже прошли мимо. Предпочитаю здоровую русскую еду с борщами и прочими блинами. Но в целом баланс был смещён в сторону плюсов. Когда же узнал, что отца посылают по дипломатической линии в Токио… Моим восторгам не было предела.
В японской школе адаптировался быстро. Тут все какие-то квёлые, даже ни одного стоящего конфликта не было. Чтобы с мордобитием, вызовом к директору…
– Смотри, куда прешь! – меня в дверях додзё попытался толкнуть парень по имени Киёми Накамура.
А нет… Один конфликт всё-таки у меня случился. С рыжеволосым здоровяком с покатыми плечами борца. Собственно, в прошлом Киёми был дзюдоистом, даже выиграл какие-то медали на местных соревнованиях. В школе сэнсэя Итиро мы почти сразу сцепились с ним по какому-то пустяковому поводу – кому вставать в начале шеренги. Я-то привык по росту – был чуть выше Накамуры. А он полагал, что по степени близости к сэнсэю. И пока тот не вышел в зал, мы уже валялись в партере, так как Киёми после короткой словесной пикировки моментально бросил меня через плечо на татами. Только вот я тоже был не лыком шит, оставил руку, вышел на рычаг локтя, закинув ноги на шею Накамуры. Тот терпел и дотерпел до появления сэнсэя, который нас мигом разнял – наказал сотней отжиманий и приседаний.
– Сам смотри! В глаза, что ли, долбишься?! – я не остался в долгу, заблокировал тычок рукой «первого ученика», положил ладонь на боккен. В принципе, на палках мы уже не раз рубились по-серьёзному – мой уровень Накамура знал.
В зале мы разошлись, в раздевалке тоже не стали конфликтовать на глазах других учеников. А на тренировке сэнсей поставил нас в разные пары. Так что выяснение отношений в очередной раз отложилось.
***
Юки на занятиях так и не появилась – я уже было расстроился. Но моё минорное настроение мигом прошло, как я увидел японку в кафешке на 1-м этаже небоскрёба.
Девушка помахала мне ручкой, я сразу же сделал «разворот-поворот».
– Конитива, Дима-кун! – поприветствовала меня Юки, поправляя кружевной воротник на блузке-«морячке». Я опустил взгляд – обнаружил пару стройных ног, красную мини-юбку в клетку. Ну и небольшие белые гетры. Волосы девушка вложила в пучок, чуть-чуть подкрасилась.
– Что сегодня отрабатывали на занятиях? – спросила японка, когда я уселся за столик.
– Технику хараи вадза.
– Непрерывные удары?
– Да. А тебя почему не было?
– Подвернула стопу.
Девушка протянула в мою сторону правую ногу, давая возможность оценить красоту и стройность нижних конечностей. Никакого отёка, все выглядит здоровым и аппетитным. Вообще, у японок беда с двумя параметрами. Кривые зубы и ноги. Но у Юки всё было на пятёрку.
– Слышал, что тут на крыше открылась новая смотровая площадка? – девушка допила кофе, промокнула губы салфеткой.
– Правда? А давай сходим, поднимемся?
– А давай!
Высокоскоростной лифт быстро закинул на крышу, там я, заплатив двести иен, купил два билетика на обзорную площадку. Юки опёрлась на мою руку, двери автоматически распахнулись.
– Ой, посмотри на небо! – как только мы вышли на свежий воздух, девушка тут же задрала голову вверх. И там было на что полюбоваться. Фиолетовое, мерцающее северное сияние. Я такого даже никогда на картинках в интернете не видел.
– Сегодня же какая-то необычно мощная вспышка на Солнце случилась, – сообразил я, доставая смартфон. Юки тоже вытащила из сумочки телефон:
– Сфотографируешь меня на фоне? Снизу вверх.
Ох, мои шестнадцать пубертатных лет… Фотографировать снизу вверх, когда на девушке такая короткая мини-юбка?!?
И тут зазвонил мой телефон. Заиграла мелодия под названием Вуду пипл Продиджи – самая бесячая из всех, что ненавидит отец. Я поднёс смартфон к уху:
– Алло?
Полярное сияние вдруг налилось бирюзой, в нашу сторону полетел сияющий сгусток. Я не успел моргнуть, как руку, держащую телефон, пронзила резкая боль, она мгновенно распространилась по всему телу, словно электрический удар. И тут же наступила тьма.
***
Из забытья я выползал долго. Сначала включился слух – рядом плескала вода, слышалось какое-то противное шуршание. Потом проснулось обоняние. По мозгам ударил омерзительный запах испражнений и почему-то… йода. Наконец, я смог открыть глаза. Зрение оказалось самым бесполезным – меня окружала полная темнота.
Голова трещала, будто по ней били молотком, во рту была пустыня Сахара. Так, что я помню? Мы с японкой вышли на крышу небоскрёба. Фотографировали северное сияние. Потом вспышка и тьма. Я попытался потрогать себя за голову и понял, что руки скованы какими-то наручниками. В больнице меня приковали к кровати? Но почему так темно?? Да и руками можно свободно двигать. Правда, только вместе.
– Эй! Кто-нибудь!
Голос у меня оказался странным – грубый бас. Но я списал это на вспышку северного сияния. А ну как нарушилась работа каких слуховых нейронов?
Шуршание усилилось, по моему телу побежали чьи-то лапки. Я дернул правой рукой, схватил тело… крысы? Меня укусили за палец, раздался противный визг. Я скинул эту дрянь с себя, попытался встать. И это даже частично удалось. Судя по ощупыванию наручников, это были какие-то кандалы с крупными кольцами.
Да что происходит-то?!? Я попытался успокоиться, но сердце билось в груди, будто то хотело выскочить наружу. Пара глубоких вдохов помогли. Ну, почти помогли. Руки дрожали, ноги ходили ходуном. Я потихоньку двинулся вперёд, ощупывая всё, до чего мог дотянуться.
Само помещение оказалось небольшим – примерно два метра на два. И было обшито деревом. Судя по небольшой качке и шуму волн, я оказался на корабле. ЗА-ШИ-БИ-СЬ! Смотрел на полярное сияние с девочкой – теперь куда-то плыву.
Это вот прямо то, о чём я мечтал всю жизнь. Сидеть в темноте в окружении крыс, в кандалах на корабле. Приключение, о котором будешь вспоминать всю жизнь.
Я ещё раз ощупал весь свой «кубрик», или как на суднах называются комнаты… Нашёл запертую снаружи дверь. Внутри ещё был тюфяк, по которому ползали крысы и какое-то ведро, в котором по запаху я опознал «туалет типа сортир».
Меня похитили. Это единственное объяснение! Отец меня убьёт…
Меня не похитили. Это хорошая новость. А плохая… даже не знаю, как сформулировать. Только начинаю об этом думать – сразу поднимается трясучка. Мысли путаются, хочется заснуть и не проснуться.
Я очнулся в чужом теле. Дверь в кубрик оказалась сбита из грубых досок, между которыми можно было просунуть палец. Как только рассвело и тьма чуть-чуть рассеялась, я опустил взгляд и… увидел огромные черные ноги, руки, плоский живот кубиками. Грудные мышцы поражали – Шварценеггер обзавидуется. Бицепсы тоже натуральные банки а-ля мечта культуриста.
Итак, я негр. Самый натуральный. Ощупал волосы – кучерявые, короткие. На макушке – запёкшаяся кровь. Но рана не прощупывалась, скорее всего какое-то рассечение. Даже не болит уже.
Правда, вот губы подкачали. Совсем не вареники. На этом осмотр не закончился. Заглянул я и под набедренную повязку, в которую был обряжен. Тем более и природа звала к туалетному ведру. Тут все тоже было сильно больше нормы. Из минусов – у меня отсутствовало несколько зубов во рту. Выбили или сами выпали?
Я немного покричал в щели двери, но ответом мне только был плеск волн да писк крыс. Вот и вся коммуникация.
В животе уже прилично так тянуло. Я понял, что не отказался бы от огромного сочного стейка. Эту гигантскую тушу же надо как-то питать? Плюс вода. Полцарства за чашку чая, стакан сока, да что угодно готов выпить.
Чтобы занять себя хоть чем-то и окончательно не впасть в чёрную депрессию вкупе с серой меланхолией, попытался разогнуть звенья цепи. Хрен там – кандалы были сделаны на совесть. Но и сила пальцев впечатляла. Я легко отколупал от досок двери несколько щепок, поковырял ими в замке. Без толку. Во-первых, замок был какой-то хитрый, с извилистой горловиной. Во-вторых, я чувствовал себя в новом теле… как-то неуверенно. Координация моментами пропадала, опять сильно начинало биться сердце и перед глазами всё плыло. Будто мультик со стороны смотрю.
Пока возился, раздались шаги, дверь открылась. Внутрь зашёл невысокий, крепкого телосложения мужчина, с обветренным лицом. Его чёрная борода и волосы давно не видели ножниц и бритвы. Одет был он очень просто. Кожаные штаны и расстёгнутая жилетка на голое тело. В ухе я увидел золотое кольцо. Ах да. Ещё простой деревянный крестик на груди. Католический! Без дополнительной перекладины.
В руках посетитель держал кружку и тарелку. Тоже деревянные. Я попытался вскочить, но ноги предательски меня подвели – грохнулся на пол.
– Воче порко прето! – бородач поставил тарелку и кружку на пол, развернулся уйти.
– Подождите! – закричал я, опять пытаясь встать. – Стойте же… Где я?! Кто вы??
– Ке типа дэ лэнгуагем ступида эсса!
Дверь захлопнулась, лязгнул замок. А я понял две вещи. Со мной говорили по-португальски или по-испански. Лингва, ступида… Это же почти стьюпид по-английски. То есть глупый. И второе. Меня, очевидно, обругали дураком.
Я заглянул в тарелку. Там была рисовая каша на воде. В чашке – обычная вода, подкрашенная вином. Есть видимо предполагалось руками.
***
Потянулись длительные часы ожидания. Голода кашей я, разумеется, не утолил, только раззадорил желудок. И кружка воды, увы, от жажды не избавила.
Ближе к вечеру в моей камере появилось новое действующее лицо. Высокий статный священник в оранжевой сутане, с замысловатым серебряным крестом. Даже распятым Христом поверх. И опять я почему-то не удивился – ноги Иисуса были прибиты вместе. Точно имею дело с католиками. Волосы священника были подстрижены под горшок, бородка-испанка также знала бритву и ножницы.
Визитёра сопровождали два лысых японца неопределённого возраста. Лица – печёное яблоко, но одежда хорошая, шёлковая. Кимоно косодэ и хаори, верхний жакет. В руках у одного плетёный короб. На ногах… да, такое я видел только в исторических фильмах. Шлепанцы-гэта.
– Воце ми энтенди? – обратился ко мне священник. Японцы сморщились от запаха, переглянулись.
И тут у меня хватило ума промолчать. Я осторожно встал, скрестил руки на груди. Как вести себя – совершенно не ясно. Португальского, испанского или итальянского я не знал. Говорить на английском? А вдруг этим я ещё больше ухудшу своё положение? Или, может, по-русски?
– Воце ми энтенди, Ясуф?!?
Ага, обращается по имени. Значит, я какой-то Ясуф. И говорит так раздражённо, сверкая глазами.
Промолчу-ка ещё разок. Сделаю вид, что совсем ничего не понимаю.
Священник повернулся к японцам, на корявом, ужасном японском произнёс:
– Он удариться головой и забыл все слова, что учил на моём языке. Лечить!
После чего резко развернулся и вышел.
– Каннуси-сан сегодня злой, – произнёс правый, ставя короб на пол. – Очень злой.
– Пришло письмо от Отомо-сама. Сразу как прискакал гонец, священник сильно ругался, – левый подошёл ко мне ближе, сморщился. – Ты посмотри на эту огромную чёрную обезьяну! Как же он воняет…
Знаком врач мне показал, чтобы я наклонился к нему головой вперёд. Что я исполнил, медленно и с достоинством. Рану в волосах начали промывать водой, потом сыпать и втирать какой-то порошок. Выстригать место никто не стал, а я помолился всем богам, чтобы японцы не занесли в рану грязь или бактерии.
Пока шли процедуры, врачи болтали между собой обо всём подряд. Их японский язык имел архаические слова и фразы, но в целом был понятен. Из разговора я узнал сразу несколько вещей. У всех варваров огромные члены и их можно показывать за деньги. А эту обезьяну (меня!) просто нужно демонстрировать за огромные деньги – народ будет думать, что я демон – они и будут валом валить на представление. Второе. Я в прошлом. Натуральном, средневековом. Об этом говорило сразу много что, но только сейчас у меня всё щёлкнуло и сложилось в голове. Старомодная, традиционная одежда, разговоры про даймё Отомо... Какие князья?!? Их уже века два или три как нет в природе…
Понимание своего попадалова пришло так резко, что я опять чуть не упал. Врачи, которых звали Кацурагава Хосю и Сакаи Токурэй, даже попридержали меня за руки. Усадили на тюфяк, дали выпить зелёного чая, который был во фляжке-тыкве одного из них. Я выпил всё махом, даже не задумываясь и остро жалея, что тут не саке или что-то покрепче. Мне сейчас не помешает. Один плюс всей этой истории – я теперь не подросток. И мне можно алкоголь. В этом месте я засмеялся. Да так сильно, что врачи испугались моего сатанинского хохота, попятились к двери.
– В него вселился демон!
– Да он сам демон-гёсе!
Японцы в четыре руки подхватили короб, смылись из каморки. Забыв запереть дверь!
Я с трудом встал, вышел, позвякивая кандалами, наружу. Узкий коридор, ещё один. Дошёл до приоткрытой двери и попал в трюм. Он был тёмным, влажным и тесным. Целиком заставленным мешками, бочками и деревянными ящиками с выжженными символами, зафиксированными у бортов сетками. Оглянувшись и никого не обнаружив, я зацепил пальцами крышку одного из ящиков, приподнял её. Ого! Упакованные в промасленную бумагу и опилки ружья. Точнее мушкеты. Или аркебузы? Присмотрелся. Фитиля нет, зато есть колесцовый замок сверху. Приклад какой-то странной, необычной формы, есть сложенная посередине тренога-подставка. Перешёл к следующему ящику. И тут мушкеты. В мешках хранились свинцовые слитки, в бочках – порох.
Похоже, я открыл какой-то важный секрет португальцев, о котором явно знают немногие. Попятился прочь, размышляя, что мне теперь делать. Возвращаться к себе в кубрик? Или… Судьба сама приняла решение за меня. В первом коридоре я повернул не в ту сторону, попал на лестницу, которая шла вверх. Услышал, что сзади кто-то топает, быстро взлетел к солнцу и морскому простору – лестница вела на палубу судна.
– Эй, макако! О ке воце еста фазендо аки?!?
Солнце ударило по отвыкшими от света глазам, я поднял руки к лицу. Но успел заметить знакомого моряка с золотой серьгой в ухе, что приносил мне еду. Он стоял на палубе возле мачты, уперев руки в бока. За поясом у него висела плётка, которой мне и досталось по лицу, как только я попятился прочь и уперся во вторую мачту. Хорошо, что смог закрыть голову руками, но кончиком плётки, в который было вшито что-то металлическое, мне рассекло лоб. Полилась кровь. На автомате, не задумываясь, я пнул обидчика ногой в живот. И только тут понял, какой силой обладаю – моряка как из катапульты отбросило к центральной мачте. Он заорал от боли, скрючившись и перекатываясь по палубе. На его крик наверх высыпало ещё с полдюжины матросов – невысоких, чернявых, сплошь бородатых и полураздетых. Не раздумывая, они бросились на меня всем скопом.
Первого я встретил размашистым ударом кандалами – благо длина позволяла. Второго опять пнул прямым мае-гери. Попал в грудь. Морячка унесло к любителю золотых украшений. И тут мне прилетело в голову слева, а справа сразу двое схватили за шею и руку. Рывком сбросил их захваты, пошёл на пролом. Кто-то подставил мне подножку, я повалился на палубу. На меня сразу насели трое.
– В очередь, сукины дети! В очередь!
Я ревел словно медведь, на которого напала стая собак. Удалось встать под градом тумаков, повторно сбросить морячков с себя. И тут по макушки прилетело капитально. В голове взорвалась «граната», наступила спасительная тьма.
***
Над портовым городом светило яркое солнце, свежий ветерок нёс на берег солёный запах моря. За высокими стрельчатыми окнами базилики чирикали радостные птички, которым не было дела до судеб мира. Пожилой монах в чёрной рясе, склонившись над листом бумаги, медленно выписывал угловатые буквы латинских слов.
«Увидев, с какой лёгкостью можно вырастить плоды христианской веры в душах людей в этих землях, не будет неуместным написать во все главные университеты христианского мира, чтобы очистить нашу совесть и озадачить их разум, поскольку с помощью их многочисленных достоинств и знаний можно было бы излечить столько зла, обратив множество неверующих в веру их Создателя, Искупителя и Спасителя. Мы обращаемся к ним, как к вышестоящим и как к священникам, желая, чтобы видели они в нас рабов и детей Господа. Плоды, которых можно здесь достичь с их помощью и благосклонностью, велики. И пусть те, кто не может сюда прибыть, помогали бы тем, кто вызвался во славу Господа и во спасение душ участвовать в величайшем духовном утешении и удовлетворении, которых мы по счастью удостоены. И если готовность этих земель принять христианство так велика, как нам кажется, то мы не замедлим отдать должное его святейшеству, потому как он является представителем Иисуса Христа на земле и пастырем тех, кто в него верит, а также и тех, кто расположен к тому, чтобы познать своего искупителя и спасителя и перейти под его духовное руководство. Мы не забыли написать и всем преданным и святым монахам, которые живут желанием прославить Иисуса Христа в душах, его не знающих; и сколько бы миссионеров ни приехало сюда, чтобы осуществить своё желание, найдётся место для всех в этом великом королевстве и в другом, большем, — в Китае. А сюда, в Ниппон, можно ехать, не опасаясь получить плохой приём, как от китайцев. Да будет сохранено правление императора, который, мы надеемся, по воле Божьей станет нашим другом, и мы с лёгкостью добьемся от него заверений в его дружбе. Мы очень надеемся, что, если Господь Бог даст нам ещё десять лет жизни, мы увидим величайшие события в этих землях для тех, кто из Европы прибыл, и для тех, кого Бог в этих землях подвиг к познанию его истинного учения. И к 1581 г. от Рождества надеемся скромно написать вам о том, что сделано в Мияко и в университетах, чтобы Иисус Христос стал там известен. В этом году два бонзы поедут в Индию. Они обучались в университетах Банду и в Мияко, а с ними поедет много других японцев, чтобы изучать нашу святую веру».
Сьюпириор иезуитской миссии в Японии Луиш де Алмейда отложил перо и устало облокотился о край палисандрового стола. Прожитые годы давали себя знать, и с каждым днём это чувствовалось всё сильнее. Он ещё раз перечитал своё послание папе Григорию XIII, который внимательно следил за действием ордена на краю Ойкумены. В этот момент перед ним бесшумно появился служка в простой рясе и услужливо склонился перед главой католической миссии.
– Э-э-э, брат Гильермо? – полувопросительно сказал Луиш.
– Истинно так, ваше преподобие, к вашим услугам, у вас превосходная память, – подобострастно произнёс служка.
– Не старайся льстить мне, Гильермо, – усмехнулся сьюпириор. – Надеюсь, пока я ещё правильно оцениваю свои способности, но вот возраст даёт о себе знать. Впрочем, оставим это. Ты что-то хотел мне сказать?
– Мальчишка Ёсио, сын садовника, прибежал из порта. Только что в Нагасаки пришла каракка «Санта-Катарина».
– Добрые вести. К нам прибыл генерал-викарий Восточной Индии. Распорядись приготовить всё для достойной встречи.
– Слушаюсь, ваше преподобие.
Луиш встал и прошествовал в жилые покои, где не торопясь принялся приводить себя в порядок – умылся, глядя в отполированный лист меди, подстриг седую бороду.. Внезапно в окно ворвался шум со двора, ржание лошадей и скрип колёс. «Ну, вот и Алессандро приехал», – подумал сьюпириор с облегчением и отправился встречать долгожданного гостя.
– Дорогой Алессандро, – начал разговор Луиш, когда они после должных приветствий уселись за стол. – Рад видеть тебя в добром здравии. Надеюсь, путешествие было приятным?
– Мерзкое ощущение, друг мой. Проклятая качка, из трюма вечно несёт какой-то вонью, повсюду сырость и шмыгают крысы. Возле Сяодун дао попали в шторм, чуть не потонули. Два дня ставили запасную мачту. Какое счастье, что под ногами вновь твёрдая земля!
Служки принесли зелёный чай, блюдо с фруктами.
– Слава богу, всё позади и никто не пострадал.
– Увы, после шторма, вспыхнули огни святого Эльма, весь корабль окутали и всполохи на полнеба…
– Ты ошибаешься, на самом деле это не огни святого Эльма, а южное сияние aurora australis. Попробуй, доминус, вот это, – Луиш взял крупный мандарин, начал его очищать. – Называется по-японски «накадзимо-микан». Очень сладкий, необычный фрукт.
– Да хоть само полярное, будь оно трижды не ладно. Из-за него сошёл с ума мой раб Ясуф.
– Да что ты говоришь?!
– Закатил глаза и с размаху головой о палубу, – Алессандро взял дольку мандарина, попробовал. Довольно улыбнулся, взял ещё одну. – Пытались его поднять, взгляд совершенно безумный, лопочет что-то по-своему, не понятно. Такое впечатление, что абсолютно забыл португальскую речь. Стал буйным. Бился головой об стену. Пришлось заковать в кандалы и запереть в трюме. В порту проездом оказались два японских доктора – позвал их посмотреть Ясуфа. Всё бесполезно, даже ещё хуже стало. Дураки забыли запереть дверь, так раб вырваться из трюма и устроил драку с матросами.
– Как интересно, и что же было дальше?
– Да ничего интересного. Был изрядно бит, закован в ножные кандалы. Валяется в трюме каракки – двух матросов почти покалечил. А я совершенно не представляю, что мне с ним делать!
– А приведи-ка его ко мне завтра. Говоришь, негр бился головой об стену? Очень любопытно будет взглянуть – я знаком с обрядом экзорцизма. К тому же являюсь доктором медицины.
– Думаешь, сможешь его вылечить?
– Я вообще-то у самого великого Парацельса учился!
– Твой Парацельс, откровенно говоря, был бабник и хороший пьяница.
– А кто не пьёт? Назови! Нет, я жду!
– Луиш, ты ждёшь не напрасно. Пять бочек настоящего портвейна из Порту уже разгружают на пирсе!
– Я должен это увидеть! Бог услышал мои молитвы.
Иезуиты вышли на центральную улицу Нагасаки, неторопливым шагом направились в порт. Вокруг кипела жизнь – грузчики катили бочки, рыбаки тащили вечерний улов…
Навстречу священникам «выплыла» – по-другому и не скажешь – разодетая женщина, дама, юдзё. Девушка благоухала сандаловыми духами, в её высокую, изощрённую причёску было воткнуто сразу полдюжины необычных заколок в форме бабочек. Сопровождали её сразу двое слуг, один из которых нёс зелёный зонтик.
Дон Алессандро поклонился первым, размышляя, что понадобилось такой женщине в Нагасаки.
– Святой отец, – произнесла она на корявом португальском.
– Госпожа Норико, – Луиш протянул руку для поцелуя, перешел на японский. – Позвольте представить вам дона Алессандро, смиренного викария святой нашей матери церкви.
Священник заметил, что бант её пояса вызывающе повязан спереди.
– Дон Алессандро вчера прибыл к нам из Макао, – продолжал дон Луиш, тут же переводя для Валиньяно.
– Ах, как любопытно, – от нежного голоса Норико Алессандро пробрала дрожь. Он сложил руки в молитвенном жесте, произнес про себя «и не введи нас во искушение…»
– Пожалуйста, навестите меня в чайном домике, очень хочется узнать, как живут за морем, – юдзё поклонилась, царственно повернулась и проследовала по главной улице квартала. Путь перед нёю очищался словно сам собой…
Де Алмейда озабоченно посмотрел вслед.
– Юдзё первого класса в этой дыре… Боюсь, Алессандро, это шпионка Франсиско.
– Дайме Отомо?
– Да. Такая шлюха берет полкабана за одну ночь.
– Полкабана – это сколько?
– Золотая монета весом треть унции города Труа.
– Прилично! За такую цену в Нарбонне можно снять весь портовый бордель со всеми шлюхами.
– Как интересно! – Луиш удивлённо посмотрел на Алессандро. – Откуда тебе известны нарбоннские расценки?
– Разумеется, после исповедей нарбоннских грешников! И что же она вытворяет за такие деньги?
Луиш пожал плечами:
– Поговаривают, что раз в три года высшая школа куртизанок в Гион совершает обряд принятия учениц в высший ранг таю. Главное испытание состоит в том, что девушка, претендующая на доступ к сокровенным тайнам школы, на власть над мужчинами, должна проявить высшую доблесть, переместиться из Киото в Нара без носильщиков, не выходя из носилок. Правда ли это – я не знаю. Но вообще я восхищен. Отомо прислал к нам очень ценного шпиона!