Страх — неизменный спутник любого приемного родителя. Усыновление пропитано им насквозь.
— делится Екатерина Кузнецова, мама двух прекрасных приемных детей и автор книги «Рожденные сердцем. Честная история приемного родительства» (18+).
Я боюсь, что ребенок будет нездоров.
Я боюсь, что не смогу его полюбить.
Я боюсь, что окружающие не одобрят моего решения.
Я боюсь, что не смогу стать ребенку достаточно хорошей мамой.
Я боюсь, что никогда не смогу восстановить привязанность.
Я боюсь, что кровные родители заберут у меня ребенка.
Я боюсь, что ребенок сам выберет их, когда подрастет.
Я боюсь, что ребенок узнает правду.
Я боюсь, что он предпочел бы ее не знать…
Этот перечень страхов совершенно реальных людей можно продолжать бесконечно. На одном из занятий Школы приемных родителей мы об этом говорили. Точнее, о тайне усыновления. По сути, единственная причина хранить ее — это страх.
Я легкий, воздушный человек, открытый всем ветрам и всем людям. Поэтому с одним из самых страшных страхов мне не по пути. Расскажу об этом ниже.
Меня сложно смутить неудобным вопросом: «А почему вы решили усыновить ребенка?», я не стыжусь своей, кхм, родительской несостоятельности. Я давно смирилась с этим, мне хватило времени понять, что стесняться этого или обижаться и злиться на этот свершившийся факт—дело пустое. Все это пройдено, оставлено позади. Но вот остальные страхи, оказывается, внутри меня цвели буйным цветом.
Страх, что не смогу донести до своего ребенка, что он не хуже остальных, а просто немножко другой.
Страх, что я когда-нибудь впущу в свою голову мысль «если бы это был мой родной ребенок, то…»
Страх, что я буду плохой матерью: вдруг украду у кого-то замечательного шанс стать мамой этого конкретного малыша?
Что попытаюсь прыгать выше головы, загонять себя, как лошадь, и никогда не буду довольна результатом.
Комплекс отличницы, что поделать… Трудно сказать, когда я сильнее боялась: с Ангелиной или с Никитой.
В первый раз вообще все было неясно и туманно, да еще и густо окутано романтическим флером. Страшно было так, что парализовало шаги, и вперед двигала одна мысль: раз я хочу найти малыша от нуля до трех лет, значит, моя дочь уже существует — живет, дышит, плачет. Плачет где-то там ОДНА. Ждет меня. А я тут, видите ли, боюсь. С Никитой все было очень ясно, даже слишком очевидно. И страшно только оттого, что второй раз подряд так не повезет. Но страшно всерьез. Повезло. И в третий раз—если он случится—мне будет страшно. Точно так же, или совсем по-другому. Ведь что ни говори, каждый из этих страхов — каждый! — может оказаться реальностью. Никто не может ничего гарантировать. Понимаете, никто. То, что страх есть — это совершенно нормально. Он означает, что мы — не безголовые болванки, идущие на усыновление, как овцы на закланье, за чувством выполненного долга. Или как игрок в рулетку ставит все нажитое на зеро в слепой надежде на удачу.
Мы — взрослые, думающие люди. Наша жизнь в наших руках. Наш страх — мотив для поиска информации, повод задуматься, подготовиться, оценить силы. А иногда и возможность передумать, если чувствуешь, что ноша может оказаться не по плечу. Лучше так.
Приемное родительство — порой тернистый, непростой путь, ведущий к семейному счастью. Честно и открыто рассказанная история материнства Екатерины Кузнецовой состоит не только из самых светлых и радостных страниц, но и из мрачных, сложных дней, через которые проходят все приемные родители. Ознакомиться с ней можно в книге «Рожденные сердцем. Честная история приемного родительства» (18+) Екатерины Кузнецовой: