Овидий: древнеримский поэт, автор «Метаморфоз» и «Науки любви»
Есть в этих картинах кое-что «диснеевское». Нарочитое до приторной вязкости. Помните, как в старых мультиках вышеупомянутой студии всяческие оленята с котятами, птички с рыбками и прочие билатеральные со вторичноротыми увивались вокруг очередной Белоснежки или Синеглазки? Сбегались, слетались и сползались на песню сказошной принцессы? Или даже трогательно окружали её в час беды и мило сочувствовали героине, подчёркивая тем самым драматизм момента?
Ну так вот: с сюжетной точки зрения картины европейских мастеров, посвящённые Овидию, до смешного напоминают диснеевские «принцессные» мультфильмы. Вот древнеримский поэт, окружённый дикими скифами, благородно грустит о покинутой цивилизованной родине. Вот он стоит на берегу моря, пока глупые варвары копошатся на фоне, придавая силуэту героя монументальную значимость. А вот усатые всадники почтительно толпятся подле гробницы Овидия, аки приснопамятные светлячки и бурундучки — у гроба Белоснежки...
Не станем углубляться в исторический аспект сюжетов этих картин
В конце концов, даже профильные историки не могут уверенно назвать причину, по которой Публий Овидий Назон попал в немилость к слывшему разумной личностью императору Августу. Да, в рамках своих произведений поэт нелестно проходился по институту брака. И этого (якобы) хватило для того, чтобы разгневать самодержца и получить билет в один конец до восточной границы империи. Что тут сказать? Сомнительно, но о'кей... ©
Интересно другое. Интересно, как немало попутешествовавший по Элладе и Передней Азии Овидий, едва попав на территорию современной Румынии, принялся витийствовать насчёт облика, образа жизни и общего культурного бэкграунда протославян. С какой трогательной увлечённостью «оттаптывался» на теме примитивности и неразвитости приютивших его скифов. Поздние произведения Овидия являют собою яркий и резкий контраст с прежним элегическим метром...
Разумеется, художники, решавшиеся писать полотна, посвященные судьбе Овидия, с радостью подхватили нарратив
Ещё бы! Прямоспинный пиит на фоне сгорбленных тяжестью поклажи варваров. Носитель белоснежных хитонов среди чумазых наездников. Мыслитель в толпе бессмысленного сброда! Что за контрасты, что за драма, какая философская глубина! Срочно на холст!
Автор легендарных «Метаморфоз» и «Науки любви»
Осмелюсь напомнить, уважаемый читатель: автор легендарных «Метаморфоз» и «Науки любви» сиживал на почётных местах в римском Колизее. И нередко опускал палец вниз, упиваясь чужой болью и страхом. Хаживал по невольничьим рынкам, заглядывая в рот «живому товару». И нередко обрекал свои «покупки» на беспросветное, безысходное существование. Не видел ничего зазорного в бурных древнеримских симпосиях. Участники которых регулярно пребывали в измененных состояниях сознания и предавались очень специфическим развлечениям. Ему ли, прожжённому римскому «тусовщику», упрекать неискушенных скифов в низости нравов?
Однако, как известно всякой свободной личности с минус первого и до двадцатого века нашей эры включительно: «Вы не понимаете, это другое!»©
Если Вы, дорогой читатель, полагаете, что мы рисуем драму на пустом месте, то смеёмся возразить. Ибо строки, начертанные Овидием Назоном, аукнулись в веках. И диснеевско-людоедское отношение к нашим с Вами предкам проступает не только на картинах, посвященных изгнанию гениального поэта. Вот отрывок из письма другого великого итальянского мастера слова по имени Петрарка, жившего на полторы тысячи лет позже. Эти строки Петрарка адресовал архиепископу Генуи. Предметом заочной беседы являлись всё те же «дикие» славяне, пленённые далеко на востоке и привезённые на рабское торжище пред светлы очи европейских гуманистов:
И вправду: довольно. Как минимум — довольно для понимания истинной подоплёки сюжетов картин, посвящённых изгнаннику Овидию и гостеприимным скифам. Расчеловеченным на большинстве из них до роли диснееобразного «живого антуража». Выставленным образчиками прискорбного убожества в сравнении с высокой экзистенцией истинного римлянина. Римлянина, заронившего зерно презрения к приютившим его людям на благодатную почву европейской культуры...
Взять для сравнения тот же ориентализм
Ставший для мира современной живописи одной из самых некомфортных тем. Европейцы не ленились посвящать разгрому этой формы культурной апроприации целые конференции. На которых каялись за свою «европоцентричность», обещали «научиться понимать и ценить» традиции и нравы азиатских стран. Писали книжки с деконструкцией стиля и методов работы ориенталистов. Но был ли хоть один итальянский искусствовед, поразившийся трагизму истории невольничьего рынка на Славянской набережной Венеции? И есть ли хоть один, готовый переосмыслить контекст картин, посвящённых всеобщему любимчику Овидию, до сих пор имеющему репутацию святого страдальца, закончившего свои безрадостные дни в окружении гадких и жалких скифов? Канувшего в краю (как там было у Петрарки?) разброда и худой нужды. Конечно же, нет. Риторический вопрос.
Кстати, сами-то скифы были в курсе, как их гостеприимство оценил господин Овидий Назон? Ха. Сильно сомневаемся.
Много столетий спустя мистеру Петрарке превосходно ответил поэт Юрий Кузнецов. Жаль только, что в мире большой живописи не нашлось своего Кузнецова... Ничего не имеем против картин, представленных в этой статье. Их художественные достоинства — налицо. Жаль только, что их историко- культурный контекст весьма трагикомичен.
Автор: Лёля Городная