История Саломеи, дочери Иродиады, потребовавшей за откровенный танец голову Иоанна Крестителя, веками вдохновляла художников, поэтов и драматургов. В самом деле, она наполнена страстями и по-восточному яркая. Жаль, что в реальности Иудеи I в. н.э. ничего подобного произойти не могло в принципе. За подробностями отсылаю к книге Кирилла Еськова «Евангелие от Афрания», там этот вопрос тщательно разобран. Неужели составители Евангелий включили данную историю в Священное писание исключительно ради, как сказали бы сейчас, хайпа? Разумеется, нет.
То, что данная история совершенно неправдоподобна, отлично знали и при жизни первых апостолов. Известный историк Иосиф Флавий прямо отвергал байку о танце Саломеи перед своим отцом и считал причиной казни Иоанна Крестителя чисто политические расклады. Но сама по себе история дочери, исполнившей эротический танец и потребовавшей у размякшего владыки отрезанную голову пророка, архетипична в хорошем смысле этого слова. К тому же она изящна, не зря её использовал великий эстет Оскар Уайльд. Однако все истории в Библии и тем более Евангелиях помимо чисто житейского смысла содержат и духовную мудрость. В чём же она заключается в случае Саломеи?
Одной из трактовок может быть следующая. Ближневосточные мудрецы со времён походов Александра Македонского были знакомы с индийской философией. А в индийских религиозно-философских системах термин «покрывало» однозначно ассоциируется с иллюзорным покровом Майи. Таким образом «Танец семи покрывал» Саломеи, помимо очевидного эротического, обладает философским смыслом. Юная красавица олицетворяет собой Истину, скрытую под покрывалами иллюзий. Снимая покрывала одно за другим, она постепенно раскрывает себя одержимому духовным жаром адепту, роль которого в этой истории играет царь Ирод.
Причём танцующая — его родная дочь, то есть Истина является не чем-то внешним, она в буквальном смысле порождение самого адепта. И эта Истина требует от адепта отрезанную голову. То есть адепт, чтобы постичь Истину, должен отказаться от «головного», холодно-рационального способа познания, оперирующего одной лишь логикой и потому скептического. Не зря же Фома Неверующий, желавший лично вложить персты в раны воскресшего Иисуса, один из самых ярких образов в Евангелиях. Как известно, он в итоге отказался от желания непременной экспериментальной проверки чуда Господня. Но до такого можно и не доводить, если заранее «отрезать обличающую голову», то есть отбросить человеческое рацио ради божественной Истины.
В истории о Саломее это требование к адепту озвучивает Саломея, аллегория Истины. Но она не сама додумывается до такого. Будучи вечной и неизменной, Истина не осознаёт, что своим падшим умом человек, даже искренне стремящийся к ней, не может достичь желаемого, не отказавшись от «головы», то бишь рациональности «мира сего». Поэтому Истине такую идею подсказывает её мать Иродиада. Кто же она в мистическом смысле? Это разум, не высший, и в то же время не падший, а сошедший из божественного мира в мир людей. Иродиада мать Истины, она сошла с небес к адепту и вышла за него замуж, из-за чего пуристы сочли её запятнанной и осудили.
Но неужели святой Иоанн Креститель, весьма почитаемый в христианстве, выступает в этой истории в роли даже не Фомы Неверующего, а узколобого фарисея, осуждающего то, что не в состоянии понять и видящий грех в высших отношениях божественных сущностей? Разумеется нет. Иоанн, то есть пророк Божий, заключён в тюрьму. Если рассматривать его положение аллегорически, то подразумевается тюрьма из плоти, то есть материальное воплощение. Даже имеющий прямую связь с Богом (поскольку он пророк) человек является пленником мира сего и всех его заблуждений. Чтобы освободиться, он должен «лишиться головы», то есть рационального (в узком смысле) способа мышления, полностью отдав свой интеллект Истине, воплощённой в Саломее. Именно поэтому художники изображали Саломею с головой Иоанна.
Может показаться, что данное эссе — всего лишь праздная игра досужего современного ума, но на самом деле здесь показан пример так называемого библейского аллегоризма, подразумевающего другие уровни понимания текста, помимо буквального. Самым первым христианским текстом с аллегорической трактовкой Писания считается «Послание Варнавы», сочинённое в конце I в. или начале II в. н.э., а известнейшим аллегорическим толкователем Библии был великий теолог Ориген. От Александрийской богословской школы пошло использование аллегоризма как основного метода трактовки библейских историй. Так что в общем-то ничего принципиально нового здесь не сказано, лишь некоторые понятия даны в современной и оттого упрощённой трактовке.