Заххок — герой национального иранского эпоса «Шах-Намэ» или «Книги царей»; тиран, в стремлении завладеть царством, убивший собственного отца. Заххок изображается как антропоморфный монстр, из плеч которого выросли две змеи, питающиеся человеческими мозгами.
Поразительно, сколь точный и, главное, современный образ нашел Фирдуоси. Правитель состоит в симбиозе с рептилиями и, следовательно, вместе с ними питается мозгами подданных. Гениальная метафора, выражающая самую суть власти. Насилие совершается прежде всего над умами подчиненных и лишь во вторую очередь над их телами
Роман в аннотации обещает нам историю человеческой драмы, разворачивающейся в условиях охваченного гражданской войной постсоветского Таджикистана начала 1990-х годов.
Фольклорное название, колорит Центральной Азии, гражданская война, через историю горного кишлака показывающая гибель великого Союза, – такой набор как минимум не может не вызвать интерес и, как будто не должен обмануть ожидания, потому что очень уж широк замах и свята цель.
Но меня роман сильно разочаровал. По всем фронтам надул.
Книга Медведева начинается с убийства таджикского врача. Его русская жена с двумя детьми-подростками вынуждена бежать из города и скрываться в маленьком горном кишлаке, где живут родственники погибшего мужа. Там семье поначалу придется столкнуться с традиционным укладом местной жизни и противостоять недовольству соседей, которые не рады их видеть в качестве лишних ртов и напоминаний о старых обидах. В завязке сюжета в кишлак приезжают боевики, дорвавшиеся до власти и ведомые жаждой наживы от наркотрафика.
То как самобытная культура, строптивые характеры горцев, поэтика народной мудрости и фольклора сливаются с остатками привычного советского уклада и законов военного времени, вышло у Медведева удивительно хорошо. Сам автор долго жил в Таджикистане, поэтому в сценах провинциальной жизни ощущается его реальный опыт, сеттингу веришь на все сто, этот кишлак чувствуешь как деревню у бабушки – также близко к коже. Атмосфера безупречная, настоящая, не возникает ощущения, что автор нахватался о культуре по книжкам. Эта часть – единственная положительная сторона Заххока, ради которой его собственно и стоит читать.
А вот самым большим минусом, вымаравшим в итоге весь текст и посыл, для меня стало плохо продуманное и написанное многоголосие, да и авторский слог в общем.
В книге 7 рассказчиков:
Андрей. Именно с него начинается повествование, его глазами мы застаем убийство отца и бегство семьи в кишлак. Андрей еще подросток, поэтому мыслит и изъясняется простовато, но имеет крутой нрав. Наверно именно Андрей из всех включенных в повествование героев выглядит самым живым, потому что его личная история с погибшим отцом пронесена через весь роман и делает его персонажа объемным и глубоким, несмотря на всю подростковую дурость.
Зарина. Сестра Андрея. В своих манерах от своего брата мало чем отличается, такая же своенравная и простоватая. На ее долю выпадает немало неприятностей, при этом реагирует она на них не как девочка-подросток, а как девятилетний ребенок, не понимая сути вещей и самое главное – не осознавая опасности. Держать в голове ее возраст удается только благодаря напоминаниям автора.
Джоруб. Местный ветеринар средней образованности. В целом просто чел, добавляющий колорита. Личностного развития у него нет, сюжет он не двигает.
Карим «Тыква». Наивный дремучий дурачок, совсем молодой парень, решающий вступить в военно-бандитское формирования в качестве солдата. Поначалу, как и с историей Джоруба, нет понимания его цели в повествовании, но в финале он ступает на пьедестал и играет свою драматическую роль. Проблема только в том, что на его месте мог быть кто угодно. Символизма в его поступке не было. Додумать замысел, конечно, можно, но не разгадывая намеки, разбросанные по ходу истории, а самостоятельно разворачивая тему войны как таковую.
Олег. Выросший в Таджикистане журналист, прилетевший из столицы на малую родину, чтобы взять интервью у руководителя народного сопротивления и уголовника Сангака Сафарова. Выполняет роль дополнительной призмы чужака, которая, однако, преломляет под теми же углами, что и все остальные рассказчики.
Даврон. Бывший советский офицер, перепрофилировавшийся в служение не Родине, а Сангаку. Имеет личную историю, выписан относительно других очень неплохо, но это и неудивительно, поскольку соотношение его рассказа с повествованием от лица других героев – примерно 60 на 40.
Эшон Ваххоб. Суфийский шейх, ранее вынужденный бросить научную кафедру и переехать в кишлак, чтобы занять место своего отца. Полагаю, что он присутствует в книге, чтобы у автора была возможность изобразить некую сатиру на духовенство, но глобально Эшон Ваххоб – персонаж не просто не двигающий сюжет и не имеющий достаточно для его положения самобытности, но и сильно раздражающий своей искусственностью и неправдоподобностью.
Понимаете, насколько разные это должны быть люди?
Но выделить характерные черты, чтобы посочувствовать, проникнуться их личной историей – невозможно, поскольку наполненность повествования достигается только этой самой множественностью рассказчиков, а не их индивидуальностью. Вырви одного из них из общей канвы – карточный домик немного накрениться, но устоит, а вот рассматривать в вырванном будет нечего – ни жизни, ни своего взгляда на происходящее, ни темперамента. Именно та ситуация, когда видишь буквы на бумаге, а не характеры.
И выходит из всего этого не полифония, а какофония, воспроизводимая человеком, пытающимся одновременно играть на семи музыкальных инструментах, умея при этом исполнять только собачий вальс на пианино.
В каждом рассказчике неизбежно чувствуется сам писатель. Окончательно в этом убеждаешься, читая послесловие автора (оно увеличивает недоумение после прочитанного стократно), написанное в той же специфичной простовато-юмористической манере, богатой на канцеляризмы и имеющей какой-то академический стилек, падающий в дебри психологических теорий.
Условно, исходя из авторского слога, всех героев как рассказчиков можно разделить на два лагеря.
Первые: образованные взрослые, использующие время от времени вот этот канцелярски-академический стилек, с разжевыванием для читателя любых – даже самых простых и очевидных – мыслей, метафор и сюжетных ходов.
Вторые: необразованные взрослые и дети, демонстрирующие уже простовато-юмористическую манеру.
Интеллектуальность, при этом, почему-то заключается в топорных ссылках на какие-то историко-политические книги со студенческими выводами. Ну и конечно в колоссальном упоминании разнообразных элементов из теории психоанализа. Об увлечении автора психологией вы снова достаточно узнаете в послесловии. Зачем только вам это знать как читателю романа, а не фанату автора – вопросик.
В тот давний период жизни, когда ничтожный раб впервые прочитал эти строки, он был зачарован глубинной психологией, которую начал изучать по бледным самиздатовским ксерокопиям и перепечаткам, а посему трактовал сей вопрос как аллегорию. До примитивных фрейдистских аналогий (башня – фаллический символ, а страх перед падением – боязнь кастрации) сей раб, разумеется, не снисходил. Полагал, что горящая башня может олицетворять Эрос, а огонь желания, а ее подножие – Танатос, бездну смерти.
В этом отрывке Эшон Ваххоб рассказывает читателю, как он учился мастерству трактовки притч. Не очень это похоже на речь без пяти минут доктора философских наук и духовного лидера. И Даврон с Олегом тоже условные бессознательное с эдиповым комплексом несколько раз между делом пропустят.
Ну какой Фрейд? Ну смешно же.
Автор в послесловии говорит о том, что книгу он относит к жанру мениппеи, где помимо прочего одним из направлений сатиры выступают вот эти самые притчи, которые по сути своей насколько смыслово-полые, что наливаются любым содержанием в зависимости от целей трактовки. И это тоже в процессе чтения можно предположить, но написано сие так безыскусно и малоинтересно, что размышлять в этом направлении совсем не хочется.
Кроме того, в тексте встречаются довольно корявые конструкции (плохая работа редактора?), заставляющие носик морщиться.
В центре города мостовые и тротуары были относительно чистыми, а о войне напоминали лишь отдельные, разрушенные войной здания
Герои сбивчиво и неравномерно рассказывают историю полевого командира Зухуршо. Именно Зухуршо предстает в образе Заххока, он и есть то самое абсолютное мифологическое зло. Зухуршо бывший партийный чинуш среднего звена, теперь же получивший от более зубастых начальников право строить свое княжество, изымать крестьянские земли под посевы мака, расстреливать людей и всяко властолюбиво капризничать. Зухуршо, подчеркивая свой царственный устрашающий образ, носит на плечах удава, что снова отсылает нас к сказочно-древним образам, духом которых пропитана вся книга.
Но Зухуршо вышел не жалким и мелким злодеем, а бледным злодеем. Карикатурным наброском. Не человеком, у которого снесло крышу от власти, – нет. Портрет главного антагониста читатель снова без труда дорисовывает самостоятельно Белые пятна, оставленные текстом, легко наполняются временем, местом, историей происходящих действий и культурным багажом читателя.
Такие локальные сюжеты, где в руинах прошлой власти образуются новые островки самодержавия – это всегда описание естественного историко-политического процесса. И роман, очевидно, стремится рассказать нам о гибели старого режима (в данном случае – союза), показывая разложение эпохи, на примере бедствия, накрывшего крошечный кишлак.
В таком случае, учитывая отсутствие хоть сколько-нибудь самобытных героев, хотелось бы увидеть в романе значительную долю исторической достоверности – своего рода очерка. Но о гражданской войне в Таджикистане вы из книги не узнаете ничего. Этот факт слишком сильно идет вразрез с позиционированием книги, и поэтому, действительно, вводит читателя в заблуждение.
Ради историзма для галочки в повествование добавлены реальные личности: полевой командир и один из руководителей «Народного фронта Таджикистана» Сангак Сафаров и криминальный авторитет Алеш Горбатый. А я-то рассчитывала на размах «Благоволительниц» Лителла. Но мало ли на что я там рассчитывала, мои проблемы.
А если вернуться к проблемам романа, то он не делает ничего из того, что нам обещает. Если это роман о войне и крахе старого режима, то в нем недостаточно историзма и размаха. Если это роман о людской трагедии, то в нем недостаточно психологизма и глубины. Но что-то ведь должно остаться, верно?
Заххок стал финалистом премий «Русский Букер», «НОС» и «Ясная Поляна». И я понимаю почему, однако если из романа выкурить колорит малоизвестной и малорепрезентуемой культуры, за которую в большей части роман и был отмечен, то получится ничто. А ничто с войной несовместимо, поэтому лучше – никак.
________
Если хотите принять участие в живых обсуждениях литературы, то вступайте в мой книжный клуб "BV". Буду рада Вашему вниманию!